Проза

 

 

 

 

 

 

               происходит на сцене и являет собой монолог из спектакля «Маркиз де Сад». В главной роли пожилой актер Садовников. Коллеги по работе  зовут его Садо.

 

            САДО             Я запрещаю, чтобы мое тело, под каким бы то ни было предлогом, было вскрыто. Я настойчиво желаю, чтобы оно хранилось сорок восемь часов в той комнате, где я умру, помещенное в деревянный гроб, который не должны забивать гвоздями ранее сорока восьми часов. В этот промежуток времени пусть пошлют к господину Ленорману, торговцу в Версале, на бульваре Эгалитэ, и попросят его приехать самого вместе с телегой, взять мое тело и перевезти его в лес моего имения Мальмезон около Эпренова, где я хочу быть зарытым безо всяких торжеств в первой просеке, которая находится направо в этом лесу, если идти от старого замка по большой аллее, разделяющей этот лес.

Мою могилу в этой просеке выроет фермер Мальмезона под наблюдением господина Ленормана, который не покинет моего тела до тех пор, пока оно не будет зарыто в этой могиле, он может взять с собой тех из моих родных и друзей, которые пожелают запросто выразить мне это последнее доказательство внимания. Когда могилка будет зарыта, на ней должны быть посеяны желуди, так, чтобы, в конце концов, эта просека, покрытая кустарниками, осталась такою же, какою она была, и следы моей могилы совершенно исчезли бы под общей поверхностью почвы. Я льщу себя надеждой также, что и имя мое изгладится из памяти людей.

 

            Садо закрывает лицо руками. Звучат аплодисменты зрительного зала. На клетку опускается покрытое бурыми пятнами полотно. Затемнение.

 

 

                                   

            Гримуборная Садовникова. Довольно просторная неопрятная комната провинциального театра в тонах пожелтевшей от времени бумаги. Даже фотографии сцен из спектаклей выглядят казенными и покинутыми. Смертельную скуку нарушает старинное зеркало, из тех почерневших зеркал, в коих отражение живет самостоятельной жизнью и изучает тебя извне. Актеры,  привыкшие нет-нет, да и посмотреться, пусть даже и при заурядной беседе, избегают его. Таким образом, наше зеркало как бы участвует в действии.

 

            ПЕТРОВИЧ   Как же вы напугали меня, Порфирий Максимыч!

            САДО             А-а, ты еще здесь, Петрович?

 

 

            САДО             (Громко.) А, ты еще здесь, Петрович? Уже поздно. Зачем ты ждешь меня каждый раз? Неужели я сам не разгримируюсь?

            ПЕТРОВИЧ   А кто же вас разгримирует, Порфирий Максимыч?

 

 

            ПЕТРОВИЧ   Вы должны гордиться, Порфирий Максимыч, что у вас единственный на всем белом свете мужчина гример. Да еще какой гример!.. А знаете, Порфирий Максимыч, вы сегодня были в ударе. Какой успех, какие овации!

            САДО             Нет, сегодня – не то, как-то не заладилось. С самого утра не заладилось… И сердце что-то ноет.

ПЕТРОВИЧ   Ничего удивительного. Такая судьба! Я за маркиза вашего чувствительно переживаю. И за маркиза и за вас самого. Оба отдаете себя без остатка. На склоне лет такая комиссия!

САДО             (Громко.) Ужасный был спектакль.

ПЕТРОВИЧ   Сегодня опять лучший спектакль.

САДО             Да ну тебя… Что встал над душой? Посиди пока, раз уж дождался.

 

 

            САДО             Безусловно, бесконечно, беспросветно, безумно свободен. Свободен, а следовательно легок. И завещание должно звучать легко… Прощается с жизнью легко, как бы играючи… Что наша жизнь? Игра… Что он говорит?.. Что я говорю? Вот я пришел, дабы раскрепостить вас, указать путь спасения, научить не стыдиться себя, своих желаний… даже боль воспринимать как радость… пришел научить вас не лгать ежеминутно. Но не ко времени пришел… Что же? простите, если кого обидел, обманул надежды, сна лишил, девственности… А была ли девственность-то? (Интонирует.) Позвольте спросить. Позвольте поинтересоваться. Позвольте вас спросить… Девственность, видите ли, категория нравственная, но вы этого никогда не примете сердцем… Потому забудьте, как страшный сон, точно меня и не было… а в качестве прощального подарка – вот вам желуди… ирония… дескать, знаю я вас, имел счастье понаблюдать… познакомиться, удостовериться… вот вам ваше излюбленное лакомство… (Интонирует.) Вот вам. Вот вам лакомство. Вот вам ваше излюбленное лакомство… И ручкой этак. Вот вам ваше излюбленное лакомство… Выстрел, прощальный аккорд…  Всех свистать! При чем здесь?.. Нет, не аккорд, а как будто струна лопнула – дзынь!.. Высокий, самый высокий регистр! (Пауза.) Вот ведь чувствую, а не получается… Гул какой-то получается. Или ком, или рыдание… Какофония, одним словом.  (Вздыхает.) Ибо тяжеловоз. (Громко.) А должно быть – дзыннь!  

            ПЕТРОВИЧ   (Вздрагивает, просыпается.) Я на посту, Порфирий Максимыч.

            САДО             А, может быть, я и не страдал вовсе?.. Ну, в таком случае, все летит в тартар, весь этот скотный двор. Мы же в России. (Интонирует.) Мы же в России, голубчик. Где мы – в России…. У нас если страдание за скобками оставить, такой хохот да смрад поднимутся, святых выноси!.. (Пауза.) Дзынннь! Не может того быть, чтобы не страдал. Легок, но не бесчувственен… Так. Да. Так… Кстати, кому это взбрело в голову, что безумцы бесчувственны? Дескать, безумцы могут зимой босиком ходить, будто бы им все одно… (интонирует.) В декабре босиком ходить, в январе босиком ходить, в феврале босиком ходить… Может статься и ходили босыми… у себя там во Франции, где винограда четыре урожая в год, кстати… так это не от того, что им без разницы, а потому только, что обуви не было… Нищенствовали.

            ПЕТРОВИЧ   Жуткое дело. Я нищенствовал, знаю, что это такое. Да и теперь нуждаюсь, чего скрывать? Да и вы, Порфирий Максимыч не особо жируете.   

            САДО             Я, Петрович, философ. Мне обобщение дороже ваших бутербродов… Вот так да. (Интонирует.) Мне обобщение дороже ваших бутербродов! Бац! (Пауза.) А кто определил, что вот этот именно человек – безумец, а этот вот – нет? Этот – умалишенный, а тот – напротив… Кто имеет право на такие-то заключения? Психиатры? Так они сами, по большей части, не в себе…

ПЕТРОВИЧ   Нужда – не грех. Грех – это когда без нужды.

САДО             А вот это, Петрович, ты в самую точку попал. (Громко.) А вот скажи, лезут тебе в голову дурные мысли? Дурные, похабные?..

ПЕТРОВИЧ   А только такие и лезут. Добрые-то тихо себя ведут. Не слышно их и не видно.

САДО             Вот-вот. Содом и Гоморра.

ПЕТРОВИЧ   Грабежи.

САДО             Почему грабежи?

ПЕТРОВИЧ   Так я теперь на ночь ноги к батарее привязываю.

САДО             Зачем?

ПЕТРОВИЧ   Судороги измучили.

САДО             Да, судороги, судороги. И когда уже эти судороги закончатся?.. Справедливости ради нынче исподнее уже не прячут. Стараются, по крайней мере. Лет тридцать назад поставит такое и в голову бы не пришло. Как все переменилось? И как скоро!.. А я в те времена либеральных взглядов не чурался. И уважение, и тайное сочувствие имел… Порицания больше, конечно, но случались и подарки. Даже молодого Ленина доверили. Вот парадокс – смолоду Ленин, на склоне лет – маркиз де Сад. (Пауза.) Все же замечательный у нас режиссер, Захар Семенович – умница, угадал. (Пауза.) Кстати, Ленина он ставил? (Громко.) Петрович, не помнишь, кто у нас Ленина поставил?

ПЕТРОВИЧ   Так Сталин же.

САДО             Да ну тебя!..  Свобода, равенство, братство, что там еще?.. май? забыл… О равенстве пока не особо толкуют, больше как-то об этом… о мужеложстве… не важно, всё одна ария… Да, зашевелилась могилка под желудями. Вот и костюмчик пошили в точности, как он носил. По гравюрам восстанавливали… (Пауза.) Стараюсь, видит Бог, стараюсь, а все одно – наигрываю, фальшивлю… Вроде бы разделяю… как бы, как будто бы… А должен всецело разделять… Гореть должен!

ПЕТРОВИЧ   Я горел. Жуткое дело!

САДО             С другой стороны, некоторый опыт имеется. Семь лет жизни с Варварой – чистый гомосексуализм…  Мог отказаться? Мог… Не мог. Актер – существо подневольное… Всё не то. Жаден, завистлив, слаб: вот – то… Слаб и жалок.

ПЕТРОВИЧ   Не жалеете себя, Порфирий Максимыч! Нисколько не жалеете…  Гоните вы этих баб. Вы им и так всего себя отдали. Без остатка. Поверьте старому старику, бабы до добра не доведут!

САДО             Сорок лет лямку героя-любовника тащу! Шутка ли дело? Двадцать четыре года – Ромео! Уже импотентом стал!

ПЕТРОВИЧ   Бросьте всё. Я вас к себе на дачу увезу, будем рыбку ловить, птичек слушать, молодость вспоминать. Много ли нам, старикам нужно? Откажитесь – и айда. Схороним друг дружку под елочками – первоначально вы меня, потом я вас. 

САДО            (Смеется.) Дудки! Исключительно под дубом. Теперь только под дубом… Нет, Петрович, отдать такую роль? Не дождутся… (Вздыхает.) Только бы революции не было.  Еще одной революции сердце не выдержит…

            ПЕТРОВИЧ   Поражаюсь вам, Порфирий Максимыч. Вот уже и спектакль закончен, и утомились вы, и поздно, однако же сидите себе, репетируете. Неутомимый вы труженик, Порфирий Максимыч, хоть и гений. И не спорьте – гений! Я всю жизнь в театре нафталин кушаю, умею разбираться в людях.

            САДО             Параноик я, Петрович.

            ПЕТРОВИЧ   Золотые слова!

            САДО             А ведь он, пожалуй, тоже тяжеловоз. Такую жизнь себе слепить – попотеть надобно. Руку твердую надобно иметь и верить. Да, да, верить. Какой-то щелкопер обвинил его в безверии. Нет уж, ищите безбожников среди тех, кто бледные помыслы имеет, мелкие. А тут – страсть, и какая страсть!.. То, что у нас здесь, на театре, друг дружку за волосы таскают, да по углам тискаются – страстишки… и то сказать, Лопарев в психушку загремел. А у маркиза – настоящая страсть, с кровью!

            ПЕТРОВИЧ   Да, уж попили кровушки этим летом. Откуда их столько развелось?.. Стрекоз потравили. Думаю, в этом причина. Вот они и празднуют. Да что же это, ни рта, ни глаз не открыть! Лезут прямо в нутро, окаянные… Если будущим летом та же картина повторится, продам участок ко всем чертям. В городе их вроде помене будет. Невозможно же, честное слово, Порфирий Максимыч!

 

 

            ПЕТРОВИЧ   Ох, простите меня, старого дурака, Порфирий Максимыч. Разболтался, забыл, что вы репетируете.

 

 

            САДО             (Громко.) А что, Петрович, верно ли, что я играю маркиза убедительно? Вот как ты думаешь, похож я на него хоть чем-нибудь? Есть во мне что-нибудь этакое, героическое?

            ПЕТРОВИЧ   (Очень серьезно.) Вы имеете в виду маркиза де Сада?

            САДО             Кого же еще?

            ПЕТРОВИЧ   Я, конечно, понимаю, вы относитесь ко мне не всерьез. Я – человек маленький, но если не ирония говорит в вас сейчас, а настоящая заинтересованность во мнении старого работника театра, скажу. Скажу правду, ничего не утаю… Вот именно таким он и был.

            САДО             (Смеется.) Батюшки светы! Да откуда же тебе знать, каким он был?

            ПЕТРОВИЧ   Если бы я был художником и мне надлежало бы выполнить портрет, придумывать я бы ничего не стал. Просто призвал бы вас, Порфирий Максимыч, усадил бы напротив, зажег бы свечи и – за работу.

            САДО             А что, Петрович, давай зажжем свечи, как когда-то, помнишь? Как в былые времена? Посидим при свечах. Поработаем немного… Надо, не спорь! Я тебе сейчас роль найду, реплики покидаешь. Ну так что ж?

 

 

 

            В гримуборной Садовникова полумрак. Горят только свечи.

 

            САДОВНИКОВА      Какой конфуз, Садо, какой конфуз! А я, наивная душа, думала, у вас здесь сеанс спиритизма.           

САДО             Когда же я обрету покой? Сколько раз я просил, чтобы ты стучала, когда входишь, Варвара?

            САДОВНИКОВА      (Усаживаясь в кресло.) Ах, прости, Садо, но я действительно ничего не знала о твоих наклонностях. Я и предположить ничего подобного не могла. Ведь мы прожили без малого десять лет, и никакого намека. Да и Петрович бывал у нас.

            САДО             Не мели чепухи! Голова болит, устал… Уходи, Варя, честное слово устал. И на пустые разговоры времени совсем нет… Неужели тебе все еще доставляет удовольствие мучить меня?

            ПЕТРОВИЧ   А-а, это Варвара Ивановна пришли! Здравствуйте, Варвара Ивановна, здравствуйте, голубчик. А мы с Порфирием Максимычем здесь репетируем.

Вот на старости лет актером становлюсь. И, кажется, неплохим актером. Порфирий Максимыч хвалит.

            САДОВНИКОВА      А меня последнее время не жалует. Стара, знать, стала для него.

            САДО             (Садовниковой.) Ты  зачем пришла?

            САДОВНИКОВА      Слушай, ты бы распорядился, чтобы в коридоре лампочки вкрутили. Лоб разбить можно.

            САДО             Я уже третью неделю говорю об этом.

            САДОВНИКОВА      Раньше бы и десяти минут не прошло, как ваше пожелание, Порфирий Максимович, было бы исполнено.

            САДО             Так зачем ты пожаловала?

            САДОВНИКОВА      Что же я не могу без надобности заглянуть к своему мужу?

            САДО             Бывшему мужу.

            САДОВНИКОВА      Хорошо,  хорошо, бывшему мужу. Никто не собирается ущемлять твоей свободы.

            САДО             Мы работаем.

САДОВНИКОВА      Тебе дали новую роль?

САДО             Мы работаем над маркизом.  

САДОВНИКОВА      А что маркиз? По-моему там все хорошо… больше, чем хорошо. Ты знаешь, у меня похвалу заслужить практически невозможно.

САДО             Что-то не клеится.

САДОВНИКОВА      Ну, не знаю. (Пауза.) Замерзла ужасно… У меня в гримерке так сифонит из окна, совершенно продрогла… И, как назло, ни чаинки. Вчера засиделись допоздна, весь чай выпили. И денег, как назло, не оказалось, так бы купила утром…

            САДО             Сколько тебе нужно?

            САДОВНИКОВА      Деньги я уже заняла. Чаю горячего хочется.

            САДО             Я тебе отсыплю, у меня, кажется, остался.

            САДОВНИКОВА      А я бы с удовольствием у вас попила.

            САДО             Говорю же, мы со стариком заняты…

            САДОВНИКОВА      А еще лучше водки. Слушай, Садо, нет у тебя водки?

            ПЕТРОВИЧ   Да неужели же я не сбегаю, Варвара Ивановна? Для вас – с превеликим удовольствием! Именно, что сбегаю: одна нога здесь, другая – там. (Собирается.)  Старик, говорите? Это как посмотреть. Нет уж, вы меня со счетов не сбрасывайте. Я еще  на многое способен. Уж за водкой-то в состоянии сбегать.

            САДО             Черт с вами.

 

 

 

 

            Гримуборная. Садовников и Варвара Ивановна.

 

            САДОВНИКОВА      Вот мы и одни. (Наиграно смеется.) Небывалая тишина. Сегодня все как-то быстро разбежались. (Пауза.) Ты уж прости, что я так ворвалась, нарушила твой покой. (Пауза.) Ты, наверное, не хотел, чтобы я приходила? (Пауза.) Ну что, уже один раз потерпеть не можешь? Все же мы не чужие люди друг другу.

            САДО             Вот только об этом не надо, очень тебя прошу.

            Пауза.

            САДОВНИКОВА      Слушай, Садо, а ты помолодел. Энергия появилась. Даже как будто свечение от тебя исходит. (Смеется.) Голубоватое. (Пауза.) Это маркиз? Маркиз так подействовал на тебя? (Пауза.)  Тебе, наверное, сказали, что я ни разу не была на твоих спектаклях? Так ты не верь. Я сама пустила этот слух. Ты же знаешь, я – гордая… Я часто прихожу на эти твои спектакли… Неплохо играешь. И даже больше того.

            САДО             Спасибо, ты говорила.

            САДОВНИКОВА      Ах, как сухо! С чего это ты так сухо отвечаешь? Раньше ты ценил мое мнение… Ты знаешь, что я редко хвалю… Чаще ругаю…  Я – строгий судья, и уж если говорю, «неплохо», значит, так оно и есть… И может быть чуточку лучше, чем я говорю.

            САДО             Спасибо.

            САДОВНИКОВА      Конечно, теперь тебя интересует мнение других женщин. Моложе, покладистей… Мне рассказывают. Мне все о тебе рассказывают… Только не думай, пожалуйста, что я собираю о тебе сплетни. Ты знаешь, я никогда не собирала о тебе сплетен. Я плевала на них… И ты знаешь, что я никогда не ревновала. В конце концов, обо мне тоже Бог знает, какую чушь несли… И по сей день. Это потому, что я не изменилась… Не думай, я не набиваю себе цену. Но, согласись, я нисколько не хуже выгляжу, чем прежде… Я критически отношусь к себе, ты знаешь. Так что это вполне объективно… Просто хорошо выгляжу, почему об этом не сказать? Я же актриса, в конце концов. (Пауза.) Как я выгляжу? (Пауза.) Ты помолодел, я уже сказала тебе об этом. А я? Как ты думаешь, хорошо я выгляжу?

            САДО             Хорошо.

            САДОВНИКОВА      Вообще – конечно, в голове не укладывается. Идиот! На старости лет пустился по бабам!

САДО             (Смеется.) Какие бабы? Нет никаких баб!

САДОВНИКОВА      Я все знаю!.. Стыдно слушать, весь театр гудит как улей!.. Заслуженный артист, всевозможный лауреат… молодого Володю Ульянова играл… не пропускает ни одной юбки. Отвратительно! Я затыкаю уши! Я закрываю глаза!.. И я плачу, Порфирий. (Изображает плач.)

            САДО             Что это с тобой, Варенька? Слезы – не твоё. Разучилась колоть?

            САДОВНИКОВА      (Вытирает слезы.) Я страдаю.

            САДО             Разве что.

            САДОВНИКОВА      Можно, я сяду тебе на колени? (Пауза.) Я сяду тебе на колени? (Пауза.) Так я сяду тебе на колени?

 

 

            САДО            (Смеется.) Варя, зачем? (Принюхивается.) А-а, вот оно в чем дело. Ты выпила?

САДОВНИКОВА      Для храбрости… Ну, давай уже рассматривать мои ноги.  

            САДО             Варя, пожалуйста, встань с меня, я устал.

            САДОВНИКОВА      (Вскакивает.) Подонок! Я не поправилась ни на килограмм за эти годы!

            САДО             Я оценил твое бессмертие.

            САДОВНИКОВА      Мою воздушность, хам! (Пауза.)  Ну,  где там твой «партнер» ходит? Водки хочется. (Пауза.) Жестокий, холодный человек. Таким ты был всегда... А как ловко прикидывался? Варя, Варенька, Варюша. Цветочки лютики. Бумажными цветочки твои были… Покупал что подешевле, да? (Пауза.) Слушай, Садо, а ты, наверное, изменял мне налево и направо, да?.. Конечно изменял. У меня после твоего маркиза сомнения-то рассеялись.

            САДО             Бальзам.

            САДОВНИКОВА      Что?

            САДО             Бальзам на душу… Слова твои – бальзам на душу. Я ведь очень сомневаюсь. Да нет, я почти уверен, что не попадаю. Я и Петровича, и других буквально терроризирую вопросами. Убедителен? Не убедителен?.. Понимаешь, я как будто не чувствую его. Играю механически. На штампах… Не поверишь, сон потерял… В то же время, стоит задремать – кошмары…  пупки, ягодицы, мыши, дым… Много кроликов и мышей. Очень много белых мышей… Копошатся… Не помнишь, к чему пупки снятся?.. Стараюсь, стараюсь его полюбить. Я и философию его себе объяснил. Объяснить-то  объяснил, а вот принять…

            САДОВНИКОВА      Ты сейчас о чем рассказывал?

            САДО             Что?

            САДОВНИКОВА                  Зачем и кому ты сейчас все это рассказывал?

            САДО             Так, мысли вслух.

            САДОВНИКОВА      Не надо.

            САДО             Нет?

            САДОВНИКОВА      Нет. Перед тобой привлекательная женщина.     

 

            САДО             У тебя никого нет?

            САДОВНИКОВА      (В негодовании.) Вагон и маленькая тележка!.. И всегда были…  И при тебе были, я – любвеобильная женщина. Это – чтобы ты знал… А ты думал, на тебе одном свет клином сошелся?

 

 

            САДО             Ну что, в самом деле?.. Перестань. (Пауза.) Пойми, я не нарочно. Голова гудит, как улей. Слишком много вопросов. Вопросы, вопросы… (Пауза.) Вот ты сейчас рыдаешь. Понимаю, актриса, по-другому и быть не могло. Но ведь рыдаешь! Как бы то ни было… (Пауза.) Всё как-то с надрывом… со свистом и кашлем, понимаешь?.. А должно быть легко, изящно.  Воздух тяжелый… ещё гены… Вот видишь, о генах вспомнил. Зачем?

САДОВНИКОВА      Где Петрович?

САДО             Какие-то  немыслимые вавилоны на пустом месте… Взять тебя. Ты же любую пустяшную проблему решала годами… Строила интриги. Переходила вброд и сжигала дома… Выдумывала для себя головокружительные игры… А проблемка-то яйца выеденного не стоила… Да ты, собственно и забывала в суете, во имя чего такие затраты…

САДОВНИКОВА      С ума ты сходишь.

САДО             Я – в точности такой же… (Пауза.) Сейчас крамолу скажу… наверное… подчеркиваю «наверное»… наверное пьесу с названием «Маркиз де Сад» в России ставить нельзя… И наверное, приняв эту роль, я совершаю чудовищный грех… Имей в виду, я этого кроме тебя никому не говорил.

            САДОВНИКОВА      Так, Садовников, настала пора объясниться.

САДО             Пожалуйста. Если у тебя есть ко мне вопросы?..

САДОВНИКОВА      Я тебя хочу. (Пауза.) Я пришла, чтобы переспать с тобой. (Пауза.) Я была на спектакле, где ты был предельно убедителен…

САДО             Спасибо. Твои слова…

САДОВНИКОВА      И теперь я тебя хочу… И ты никуда не денешься… (Начинает раздеваться.) Вот тебе хорошая репетиция будет. Во всяком случае много полезнее, чем слова гонять.

САДО             Варя, пойми, у меня мысли…

САДОВНИКОВА      Закрой дверь.

САДО             Да пойми ты…

САДОВНИКОВА      Знаю, я для тебя прочитанная книга. Но, по прошествии времени некоторые, в том числе и полюбившиеся моменты стираются из памяти.

САДО             Варя.

САДОВНИКОВА      Хорошие книги нужно перечитывать!.. Если, конечно, ты совсем отвык от меня, сначала потанцуем. Вот именно потанцуем немного. Ничего, не развалишься. Музыки не надо. Без музыки даже лучше… (Уже без одежды.) С музыкой даже нелепо было бы… Просто смешно… Взрослые люди все-таки. Не дети уже…

 

            Открывается дверь. Входит Зибров.

 

            САДО             (Зиброву.) Что вы хотели? Здесь голая женщина.

            ЗИБРОВ         Ничего страшного.

            САДО             В каком смысле?

            ЗИБРОВ         Я не смущен.

            САДО             Здесь голая женщина.  

            ЗИБРОВ         Вижу. Вы репетируете?

САДО             Репетируем.

ЗИБРОВ         Я так и понял… А я – врач, лечу людей… Точнее, лечил. Сейчас уже не лечу… Покинул медицину. Нищета. Совсем не платят… Хирург. Бессонница. А вот стоит уснуть, снятся пупки. Пупки и ягодицы. Знаете, какое мучение?  

САДО             Знаю.

ЗИБРОВ         Вам тоже снятся пупки?

САДО             Здесь голая женщина.

ЗИБРОВ         Пожалуйста, пожалуйста… Не беспокойтесь. Я видел голых женщин. Много. Лечил людей… Стал много пить. Я и сейчас слегка выпил. Но это не должно вас смущать.

САДО             (Садовниковой.) Ты что-нибудь понимаешь?

САДОВНИКОВА      (Садо.) Врач. Выпил немного.

ЗИБРОВ         Слегка.

САДО             (Зиброву.) Зачем вы здесь?

ЗИБРОВ         Я не нарушал – прежде поинтересовался, не заняты ли вы, не репетируете ли? Мне сказали, что нет, то есть ничего страшного, и что я могу пройти к вам. На вахте сказали. И только чтобы я ни в коем случае не стучался… почему-то… Потому что стук может вас напугать… почему-то.

САДО             (Садовниковой.) Ты что-нибудь понимаешь?

            САДОВНИКОВА      Виктор. (Здесь и далее ударение на последнем слоге.) Ревнует.

            САДО             Кто такой Виктор, и кого ревнует?

            САДОВНИКОВА      Виктор – молодой актер. Совсем ребенок. Смешной. Удивительно похож на тебя в молодости… По ночам подрабатывает на вахте… Ревнует. Узнал, что я пошла к тебе, ну и… У нас роман. Точнее у него со мной… Ухаживает. Пытается ухаживать. Влюбился. Ребенок… А я пошла к тебе, ну и…

            САДО             Кажется, я видел этого Виктора. Он сутулый, высокий… лицо тяжелое, совсем другой.

            САДОВНИКОВА      Разве внешность имеет значение? Не твои слова? 

            САДО             (Громко.) Здесь голая женщина.

 

 

            САДОВНИКОВА      (Виктору.) Ты чего такой бледненький? Ты себя плохо чувствуешь, Виктор?

            ВИКТОР         Не смей-те!

 

            Виктор уходит.

 

            САДОВНИКОВА      (Виктору вслед.) Ну и дурак. (Тяжело вздохнув начинает одеваться.) Мы когда выпивать сядем, позовем Виктора, ладно? Как-то неловко получилось.

            САДО             Мы не сядем выпивать. Как только Петрович вернется, ты заберешь бутылку и уйдешь.

            САДОВНИКОВА      Глупее ничего не мог придумать?

            САДО             Я должен работать.

            САДОВНИКОВА      Работай на здоровье. Мы тебе мешать не будем. (Зиброву.) Правда, Игорь Петрович?

            САДО             Вы, что же, знакомы?

            САДОВНИКОВА      Игорь Петрович оперировал меня дважды.

            ЗИБРОВ         (Садовниковой.) Могу приоткрыть тайну?

САДОВНИКОВА      (Зиброву.) Можете. Порфирий Максимыч и я – бывшие муж и жена.

ЗИБРОВ         Пупочная грыжа и карбункул на ягодице.

САДОВНИКОВА      (Садо.) Мы с Игорем Петровичем и в ресторане бывали. Два раза?

ЗИБРОВ         Три. Я, признаться, не очень сохранил детали. (Садо.) Я, видите ли, с некоторых пор стал крепко выпивать. Когда я посвящу вас в обстоятельства дела, вы все поймете.

САДОВНИКОВА      У Игоря Петровича беда, и помочь ему можешь только ты, Садо.

САДО             Довольно странно…

САДОВНИКОВА      Странно, согласна, но то, что произошло в жизни Игоря Петровича связано непосредственно с тобой. А потому помочь ему можешь только ты.

САДО             Довольно странно…

ЗИБРОВ         Это будет непростой разговор.

САДОВНИКОВА      Вообще, конечно, фантастика! Исключительной красоты женщина битый час демонстрирует свои прелести – никакой реакции!.. Один вообще убежал.

ЗИБРОВ         Тенденция, Варя. Устали все смертельно. Все без исключения.   

САДО             Какой-то водевиль, честное слово...

 

 

            САДО             (Петровичу.) Где тебя носило так долго?

            ПЕТРОВИЧ   Хотя ноги у меня уже не те, за бутылочкой-то завсегда мигом сгоняю.           

САДО             (Громко.) Меня тут в твое отсутствие чуть не растерзали.

            ПЕТРОВИЧ   (Усаживаясь на диван.) А это – тяжкое бремя славы, Порфирий Максимыч. Напрасно, доложу я вам, Порфирий Максимыч, вы так поверхностно относитесь к поклонникам. Для вас дать автограф – пустяковое дело, один росчерк пера. А для простого человека – память светлая на всю жизнь.

            САДОВНИКОВА      Я от сложных разговоров болею. Надо настроиться. Пойду, приму душ, навещу Виктора, переоденусь к столу.  Не возражаете?..  Вообще, конечно, фантастика! Потрясающая женщина уходит – ни йоты сожаления.  

            ЗИБРОВ         Варя, простите, столько вопросов роятся…

            САДОВНИКОВА      Какая-то академия, честное слово. (Уходит.)

 

  

 

 

            ЗИБРОВ         (Обращается к Садо.) Около месяца готовился к этой нашей встрече, а теперь вот увидел вас, и все мысли куда-то улетучились. Сейчас соберусь… Начну, пожалуй, с того, что я женат. Мы не зарегистрированы, но это теперь не имеет большого значения. У нас большая разница в возрасте, и я, если уместно так выразиться, стесняюсь, что ли официальных отношений… Ей всего-то двадцать один год. В сущности ребенок. Но в наше время это, как мне кажется,  не имеет большого значения… Я отчаянно влюблен в свою жену, в свою Лерочку… Живем в согласии.  С одной стороны она приобретает, как бы выразиться поделикатнее, известный опыт. С другой стороны, будучи фактически ребенком, она пребывает под… как бы это лучше выразиться… под отеческой защитой что ли… Конечно,  у нее есть настоящие родители, между прочим, моложе меня, неплохие люди, но в некоторых сферах, вы понимаете о чем я говорю, в силу ее неминуемого взросления, я могу то, чего не могут они. И я, замечу без ложной скромности, довольно успешно справляюсь со своей ролью… Справлялся до некоторых пор…

САДО             Это имеет отношение к делу?

            ЗИБРОВ         Прошу, не перебивайте меня. Мне очень и очень сложно… Вообще ситуация сложная, запутанная, для меня неожиданная… просто туман, и в этом тумане я продвигаюсь как бы наощупь…

ПЕТРОВИЧ   Веками наощупь, веками!

ЗИБРОВ         (Петровичу.) Ради Бога, извините. Я очень волнуюсь. Я постараюсь занять у вас как можно меньше времени, но если стану повторяться, все равно, не перебивайте. Иначе я собьюсь, упущу главное, вы не поймете меня, а тогда всё погибло!..  (Обращается к Садо.) Откровенно говоря, с самого начала наши отношения были очень сложными. Такая разница в возрасте! Разные взгляды на жизнь. Хотя я понимаю ее. Специфика моей профессии – понимать. Я обязан объяснить любой поступок, принять любое мировоззрение. Любое или почти любое. В этом смысле наши профессии очень схожи… Кстати, профессию я оставил тоже во многом благодаря Лерочке. Любовь, знаете ли, обладает и разрушительной силой. Впрочем, я забегаю вперед… Хочу покороче, а ничего не получается… Сначала я попытался проникнуть в ее внутренний мир… Даже не проникнуть – прокрасться, тайком прокрасться и раствориться в нем… что называется, без остатка… Я панически боялся фальши. Точнее так – я панически боялся, что она заподозрит во мне фальшь… В том смысле, что это не любовь, а только желание… Ну вы понимаете, молодое тело и так далее… Я попытался как бы раствориться в ней. Хотел взглянуть на предметы ее глазами, попытался принять ее образ жизни. Казалось, что мне хватит таланта и усердия для выполнения столь сложной задачи. Мне казалось, что вот я побуду ею некоторое время, а позже, когда все будет хорошо,  и мы станем родными людьми, я смогу вспомнить о себе, смогу привнести в наш общий мир что-то и от себя, и мы станем дополнять друг друга… И я достиг определенных успехов. (Смеется.) На каком-то этапе даже перестал чувствовать себя дураком!.. А потом, все же сгорел.

 

 

ПЕТРОВИЧ   Горел и я. Было дело. С уверенностью могу заявить – пожар много хуже затопления… Так как тонул. И такое случалось… Трудная жизнь, очень трудная. Но без этого никак.

ЗИБРОВ         Простите. Волнуюсь… Словом, я потерял себя. Назад не вернулся. Сейчас перед вами совсем не тот человек, что был, скажем, пять лет назад. Впрочем, это как раз меньше всего имеет отношение к делу… Потом это не интересно… Вам, как актеру важны детали… Правда рассказчик, как вы, наверное, убедились, из меня скверный…  но все же я попытаюсь… Лерочкино тело покрыто таким золотистым пушком. Это – при утреннем свете. Днем пушка практически не видно. Все, буквально все меняется в ней в течение суток. Утром и вечером – это два разных человека. Утрами она находится будто в оцепенении. Она может не разговаривать часами. Сидеть у окна и повторять пальцем рисунок деревьев. К вечеру она оживает, приходит в движение, однако действия ее могут быть совершенно бессмысленными. Предположим, она может менять местами мои книги, любовно, даже с некоторой страстностью, любовно поглаживает их поверхность. При этом прислушивается к чему-то… Нет, это не сумасшествие, точнее это еще не сумасшествие. Такое происходит не каждый день. Она может быть самой обыкновенной, даже неинтересной. Так что это – не сумасшествие, уж вы поверьте моему опыту… Хотя она плохо спит. Ночью у нее лицо бодрствующего человека. Кажется, она только закрыла глаза, но стоит задать ей вопрос или коснуться ее, она тотчас откроет их… Я часто наблюдаю за ней ночами… Так я, пожалуй, никогда не подступлюсь к самому главному, только отниму у вас время…  Самое главное то, что прежде она была другой. Живее. Понятнее. Терпимее ко мне… Я не касаюсь качества наших утех, здесь я слеп, слепну, ослеплен… не могу рассудочно думать и говорить.  Наверное и в этом произошли перемены, но, повторюсь, оценить не в состоянии… Все изменилось с тех пор как она побывала на вашем спектакле. «Маркиз» потряс ее до глубины души… Сначала два или три дня страсти. Неудержимой, нечеловеческой… Мне казалось, что этому не будет конца, пока мы не умрем. Во всяком случае, пока я не умру… На полном серьезе приходили такие мысли… Было и страшно, и хорошо одновременно. Но затем… затем мы потеряли близость. Совсем. Она стала испытывать к этому отвращение…   

            САДО             Вы меня простите, Игорь Петрович, но мне кажется, посвящать чужого человека в подробности вашей интимной жизни, это как-то…

            ЗИБРОВ         Ничего, ничего… Не беспокойтесь… Какие уж теперь сантименты?.. И потом, вы больше не чужой человек нам. Вы, как бы это лучше выразиться, вы, в какой-то степени, уже член нашей семьи.

            САДО             Час от часу не легче.

            ЗИБРОВ         Я бы не обратился к вам никогда. Даже не заговорил бы с вами. Как-то, знаете ли жил без этого. Но когда так все сложилось… Думаете я испытываю удовольствие от нашей беседы?

САДО             Не хотел вас обидеть.

ЗИБРОВ         А я больше не обижаюсь. Ни на кого и ни на что. Убил в себе это качество. (На глазах слезы.)  Смилуйтесь, Порфирий Максимович, ведь я могу потерять ее совсем. Я отдал ей всю свою жизнь. Хотите, я встану на колени?

            САДО             Да в чем же суть вашей просьбы? Чем я могу помочь?

            ЗИБРОВ         Я еще не завершил свой рассказ. Когда история подойдет к финалу, вы все поймете.

 

            Садо вздыхает, наполняет стакан, выпивает.

            ЗИБРОВ         Следующий этап в наших взаимоотношениях я для себя обозначил «весенней слабостью». Весенняя слабость заключалась в том, что Лерочка, прежде убежденная домоседка, устремилась на улицу. Она уходила из дому едва светало и возвращалась далеко за полночь… Вместе мы бывали только вечерами, когда шли ваши спектакли. Она не пропустила ни одного… Разумеется, тревожные мысли заполонили меня. Скверные предчувствия, подозрения, ревность, одним словом… Разумеется, я стал следить, наблюдать за ней. Она, казалось, бесцельно бродила по улицам, кого-то высматривая. Довольно скоро я обнаружил, что ищет она некоего мужчину. Иногда она останавливалась, внимательно всматривалась в прохожего, а когда он удалялся, долго провожала его взглядом… Я уже говорил, что Лера обладала уникальной способностью меняться в течение суток. Теперь же в ней стали происходить необратимые метаморфозы… Тема перемен вообще чрезвычайно актуальна для меня… чрезвычайно актуальна…  Так вот, когда мы только познакомились, у нее были светло серые с перламутровым отливом глаза. Теперь они сделались карими. За долгую свою практику я ни разу не встретил такого случая… Простите за анатомическую подробность, но ее волосы в интимных местах тоже стали темнеть. Черты лица заострились… Она стала иначе пить… Да, даже так… Она обожает холодное молоко. Так вот, если прежде она пила маленькими глотками, теперь чашку ледяного напитка она выпивала одним махом. Вы знаете, если делается большой глоток, вместе с жидкостью попадает некоторое количество воздуха… после этого возникает отрыжка. Прежде она не срыгивала, во всяком случае, срыгивала незаметно. А тут, после каждой чашки она стала издавать этот звук. Нисколько не стесняясь. Мало того, мне даже показалось, что делала она это намеренно громко. И именно в моем присутствии… Я терпеливый человек. Бесконечно терпеливый человек. Но однажды все же не выдержал, вывел на откровенный разговор… Виной тому, конечно же, стала водка. Я к тому времени уже крепко выпивал… Иногда, утомившись от слежки просто падал на улице и тотчас засыпал… У нас большая разница в возрасте, и угнаться за ней было не так просто… Несколько раз меня посещали мысли о самоубийстве… Да что там? довольно часто… И вот: раньше, когда я сообщал ей об этом, она ужасалась, пыталась утешить, отговорить. А в последнее время стала пропускать мимо ушей. Как будто ей совсем не страшно. Как будто меня уже существует. Тогда я понял, она любит меня уже не так, как раньше…

            САДО             Итак, вы вывели ее на откровенный разговор.

            ЗИБРОВ         Да, конечно, прошу прощения, отвлекся. Но вы должны понять, мне в моем положении трудно выделять главное. Все кажется главным…

            САДО             Вывели ее на откровенный разговор.

            ЗИБРОВ         Да. Первоначально она не хотела говорить. Я задавал прямые, жестокие вопросы, и ни слова в ответ…

            САДО             Наконец она заговорила.

            ЗИБРОВ         Не сразу. Первоначально долго молчала…

            САДО             И что же она сказала?

            ЗИБРОВ         Что?

            САДО             Что-то она сказала? Кого она искала на улице?

            ЗИБРОВ         Вас.

            САДО             Меня?

            ЗИБРОВ         Не то, чтобы именно вас. О таком она и мечтать боялась. Она искала человека, похожего на вас. Видите ли, она придумала, что если тот или иной человек будет похож на вас внешне, то и содержание, так сказать, будет идентичным… Одним словом, она, как она выразилась, нашла идеал и смысл и радость жизни, и все такое…

            САДО             Но она же совсем не знает меня.

            ЗИБРОВ         Она считает, что вы – тот самый маркиз, которого она видит на сцене.

            САДО             Так может рассуждать только маленький ребенок.

            ЗИБРОВ         Она и есть маленький ребенок.

            САДО             Ей двадцать один год. Она – женщина.

            ЗИБРОВ         Новое поколение поздно взрослеет… Вы думаете, я не пытался объяснить ей, что вы и ваша роль – не одно и то же?.. И слышать ничего не желает… Я был вынужден признаться, что знаю вас лично.

            САДО             А разве вы меня знаете?

            ЗИБРОВ         Я лечил вашу бывшую жену. Мы довольно часто общались. Даже бывали в ресторане. Она так много и подробно рассказывала о вас, что с некоторых пор мне кажется, что мы жили вместе. И знаете, вы действительно похожи.

            САДО             С кем?

            ЗИБРОВ         С маркизом.

            ПЕТРОВИЧ   Если бы я был художником и мне надлежало бы выполнить портрет маркиза, придумывать я бы ничего не стал. Просто призвал бы Порфирия Максимыча, усадил бы напротив, зажег бы свечи и – за работу.

 

            Входит Варвара Ивановна в наряде викторианской эпохи. Смеется.  

 

            САДОВНИКОВА      Ревнивец Виктор категорически отказался идти. Обещал зарезать.  

            САДО             Тише, пожалуйста.

            САДОВНИКОВА      (Шепотом.) Совсем забыла, что здесь разыгрывается чудовищная драма.

ЗИБРОВ         (Садовниковой.) Вам смешно?

САДОВНИКОВА      Ни в коем случае, Игорь Петрович, как вы могли подумать?

ЗИБРОВ         А мне показалось…

САДОВНИКОВА      Вам показалось.

 

            Садовникова усаживается в кресло. Петрович подносит ей водку и блюдечко с закусками.

 

            САДОВНИКОВА      (Петровичу.) Пошли тебе Бог долголетия.

            ЗИБРОВ         Во все мерещится подвох… Впрочем, я вовсе не исключаю того, что выгляжу смешным. Мало того, я почти уверен, что смешон. (Садовниковой.) Вы отсутствовали, Варвара Ивановна, может быть, имеет смысл начать сызнова?

            САДОВНИКОВА      Нет, не стоит. Я же знаю вашу историю. Мне так жаль и вас, и Лерочку. Она такая хрупкая.

            САДО             (Садовниковой.) Ты и с Лерочкой знакома?

            САДОВНИКОВА      Немного, главным образом, из описаний Игоря Петровича.

            САДО             (Зиброву.) Так что вы, собственно хотели?  (Пауза.) Ну, что же вы?

            ЗИБРОВ         Такая незадача… Видите ли, когда я только затевал разговор, картинка будущего представлялась мне совершенно реальной. А вот сейчас одолевают сомнения… Сдается мне, зря я все это затеял…

            САДОВНИКОВА      Что это вы раскисли, Игорь?.. Может быть вас смущают наши костюмы?

            ЗИБРОВ         Нисколько. Напротив, мне намного легче, когда я смотрю на свою нелепую… нелепейшую ситуацию со стороны. Точно это не со мной происходит… Где-нибудь на театре разыгрывается пьеса из старинной жизни… Должно быть, действительно смешная пьеса.   

            САДОВНИКОВА      (Громко.) Петрович, друг, не в службу, а в дружбу, не мог бы ты подобрать для Игоря Петровича камзол?

            ПЕТРОВИЧ   Отчего не подобрать? Сию минуту. (Удаляется.)

            ЗИБРОВ         Ну, это уж я совсем шутом гороховым предстану… 

            САДО             Игорь Петрович, все же не могли бы вы изложить вашу просьбу. Чем я могу помочь вам? (Пауза.) Ну, что же вы? Смелее.

            ЗИБРОВ         Это не значит, что вы не можете отказаться.

            САДО             Разумеется.

            ЗИБРОВ         Мне бы хотелось…

            САДО             Ну же.

            ЗИБРОВ         Мне бы хотелось, чтобы вы приняли Валерию.

            САДО             В каком смысле?

            ЗИБРОВ         Чтобы вы приняли ее, чтобы она какое-то непродолжительное время побыла с вами.

            САДО             В каком смысле?  

            ЗИБРОВ         Чтобы она какое-то непродолжительное время пожила с вами.

            САДО             Здесь?

            ЗБРОВ            Не здесь, конечно.

            САДО             Где же?

            САДОВНИКОВА      (Обращается к Садо.) Что ты дурака валяешь? Неужели не понятно? Игорь Петрович просит, чтобы ты на время приютил девочку у себя… дома, конечно, не в театре же?

            САДО             Как? Зачем? Зачем, Игорь Петрович? Как вы себе это представляете?.. Вы шутите?

            ЗИБРОВ         Нелепая, нелепейшая ситуация. Целиком согласен с вами.

            САДО             И что она будет делать у меня… и что я буду делать?

            САДОВНИКОВА      (Скадо.) Маркиз, зачем? Если вы сейчас пытаетесь обвести Игоря Петровича вокруг пальца, представляясь этаким неискушенным простачком, знайте – это низко, недостойно. Перед вами несчастный человек.

            САДО             (Садовниковой.) Я не понимаю… Вы не шутите, Игорь Петрович?

            ЗИБРОВ         Какие могут быть шутки в моем положении.

            САДО             (Зиброву.) Я не понимаю, я не понимаю зачем вам это? Чего вы добьетесь тем, что девочка окажется у меня?.. Каков ход ваших мыслей? 

            ЗИБРОВ         Лерочка удовлетворит свое любопытство… Я сейчас скажу то, что не должен был бы говорить… После вы можете выгнать меня, ударить, все что угодно, но если я вам не скажу того, чего не должен был бы говорить, во всяком случае в присутствии посторонних, вы не поймете моего, не скрою, довольно неприятного мотива… Нет, не смею.

САДО             Да уж говорите.

ЗИБРОВ         Ведь вы, Порфирий Максимович, уже не очень молоды. С этим трудно спорить… Я уже не очень молод, а вы несколько старше меня…

            САДО             Хорошо, хорошо, что дальше?

            ЗИБРОВ         Вы постоянно меняетесь.

            САДО             Что вы имеете в виду?

            ЗИБРОВ         Вот видите, опять эта тема. Метаморфозы повсюду. В плоскости перемен, вся наша жизнь выглядит совсем иначе, не находите?

            САДО             Что вы подразумеваете, когда говорите, что я меняюсь?

            ЗИБРОВ         Ну как же? В сценическом костюме и гриме, вообще в театре – вы один человек, дома – совсем другое. Дома вы можете позволить себе шаркать ногами, сморкаться… срыгивать, простите… Ну и вот…

            САДО             Что?

            ЗИБРОВ         Она увидит вас несколько другим… разочаруется.

            САДО             А если допустить невозможное, и этого не произойдет… так бывает, имеются некоторые наблюдения… если этого не произойдет, и ей захочется, как бы это выразиться, узнать меня ближе?

            ЗИБРОВ         Чудовищные вещи вы говорите. Знобит от ваших слов.

            САДО             И что делать в таком случае?

            ЗИБРОВ         В таком случае остановим, прервем эксперимент.

            САДО             Что значит «прервем»? Кто прервет?

            ЗИБРОВ         Вы и я.

            САДО             А вы что, тоже собираетесь пожить у меня некоторое время?

            ЗИБРОВ         Конечно. А как же я отпущу ее одну? Я не могу без нее… Без нее я, скорее всего, покончу с собой. Это – не фигура речи.

            САДОВНИКОВА      Ну, нет, не годится.

            ЗИБРОВ         Я мог бы прятаться. В каждом доме есть местечко, где можно хорошо спрятаться.

            САДОВНИКОВА      Нет, в таких делах женщину обмануть невозможно. Женщина всегда почувствует чужака… Надо хорошенько подумать…

            ЗИБРОВ         Времени на раздумья не так много.

            САДОВНИКОВА      А куда вы спешите?

            ЗИБРОВ         Так я же рассказывал – вот Порфирию Максимовичу, она целыми днями бродит по городу, ищет человека, на него похожего.

            САДОВНИКОВА      И что же?

            ЗИБРОВ         А если она все же встретит такого человека, и этот человек, простите Порфирий Максимович, окажется моложе, чем всем нам хотелось бы?

            САДО             Вам хотелось бы.

            ЗИБРОВ         Хорошо – мне.

            САДОВНИКОВА      А знаете что, Игорь, а пусть она изменит вам.

            ЗИБРОВ         С молодым человеком, похожим на Порфирия Максимовича?

            САДОВНИКОВА      Нет, с самим Садо.

            ЗИБРОВ         Нет, я этого не переживу.

            САДОВНИКОВА      Переживете.

            ЗИБРОВ         Не переживу.

            САДОВНИКОВА      А вы и знать ничего не будете.

            ЗИБРОВ         Я уже знаю.

            САДОВНИКОВА      Что вы знаете?

            ЗИБРОВ         Что она изменит мне.

            САДОВНИКОВА      Не факт. И я скажу больше – наверняка ничего такого не произойдет.

            ЗИБРОВ         Почему вы так уверены?

            САДОВНИКОВА      Да потому что Садо больше не интересуют женщины. Я буквально пару часов назад убедилась в этом. Да что я – вы сами все видели.

            ЗИБРОВ         Что я видел?

            САДОВНИКОВА      Когда вы пришли, в каком виде вы застали меня?

            ЗИБРОВ         А в каком виде я застал вас?

            САДОВНИКОВА      Я была совершенно голой.

            САДО             Варя, ну зачем?

            САДОВНИКОВА      То есть абсолютно голой.

            ЗИБРОВ         Правда? Я, честное слово, не заметил… Я же был погружен в свои мысли. Я был как бы в оцепенении. А вы были без одежды?

            САДОВНИКОВА      (Вздыхает.) Представьте себе. Я как раз пыталась соблазнить Порфирия Максимовича… По старой памяти… Каприз, понимаете? Захотела переспать со своим бывшим мужем.

            САДО             Варя, что ты мелешь?

            ЗИБРОВ         (Садо.) Нет, нет, так бывает, мне приходилось сталкиваться.

            САДОВНИКОВА      (Зиброву.) Во мне проснулась любовь, понимаете?

            ЗИБРОВ         Еще как!

            САДОВНИКОВА      (Зиброву.) Любовь дорогого стоит, не так ли?

            ЗИБРОВ         О, да!

            САДОВНИКОВА      А вы, если бы увидели меня голой, только честно, захотели бы переспать со мной?

            ЗИБРОВ         Видите ли, я сейчас в такой ситуации…

            САДОВНИКОВА      Вы меня не видели, пусть, но если бы вы меня увидели, вам захотелось бы переспать со мной?.. Собственно вы меня видели раньше. Так что можете вспомнить. Так вот, если бы не ваша ситуация, а такая вот ситуация – перед вами красивая голая женщина, захотелось бы вам переспать с ней, то есть со мной?.. Только честно!.. Или мне снова раздеваться?

            ЗИБРОВ         Наверное следует сказать, что захотелось бы?

            САДОВНИКОВА      Наверное.

            ЗИБРОВ         Захотелось бы.

            САДОВНИКОВА      А Садовникову не захотелось… (Выпивает.) Вот и все. Теорема доказана. (Плачет.)

            ЗИБРОВ         (Садо.) Ну что же вы, Порфирий Максимович?

            САДО             Что я?

            ЗИБРОВ         Отказали женщине.

            САДО             Я работал! Я работаю над ролью! А мне постоянно мешают!.. Я и сейчас работаю над ролью!.. Вы думаете, я слушаю эти ваши бредни?! Думаете, наверное, что я здесь и с вами?! Ничего подобного, я – далеко отсюда!.. Вы думаете, один страдаете? Ничего подобного! Я тоже страдаю!.. Только вы за себя страдаете, а я страдаю и за себя, и за своего маркиза… и, в известной степени, за вас, какими бы парадоксальными не показались вам мои слова!.. Только волнуюсь я не за то, что у вас что-то там не складывается с молоденькой девочкой, а за то, что вы, сами того не подозревая, забрались в темницу собственного своеволия и тем самым потеряли свободу навсегда!.. И девочку лишили свободы!.. Но она вырвется, непременно! Она уже выбирается из кокона! Обожаемые вами метаморфозы тому подтверждение. 

            ЗИБРОВ         Она уйдет?

            САДО             Погуляет и вернется.

            ЗИБРОВ         Не верю.

            САДО             Воля ваша.

            ЗИБРОВ         Я так и знал, что вы откажетесь мне помочь.

            САДО             Да не отказываю я, черт! Просто не знаю, как помочь… И вы не знаете.

            ЗИБРОВ         Ну, хорошо, если вам так хочется, пусть будет близость. В конце концов среди рогоносцев масса выдающихся людей. Не чета мне… С этим, наверное, можно справиться… если быть уверенным, что она вернется… Ужасно!.. А если вы не такой уж и старик? Это же я придумал, что вы старик, а если нет?.. Послушайте, ваш маркиз в сущности чудовище…

            САДО             Нет, и еще раз нет. Забудьте, как я забыл! Это поверхностное представление. Мало того – искажение, думаю, намеренное искажение. Связано, прежде всего с политическими событиями тех лет. Это было время великих перемен… 

            ЗИБРОВ         Как вам будет угодно, я не об этом.

            САДО             А о чем?

            ЗИБРОВ         Если уж близости не миновать…

            САДО             Да кто вам сказал?

            ЗИБРОВ         Так или иначе, могли бы вы намеренно вызвать отвращение к себе?.. Сыграть чудовище.

            САДО             Я же вам битый час объяснял. Концепция чудовища ложная! Ложная и вредная!

            ЗИБРОВ         Но я же не предлагаю вам разделять ее. Пусть ваша роль остается такой, как вы задумали. А вот вне спектакля, наедине с Лерой…

            САДО             Вы так представляете себе переживание?.. Послушайте, поезжайте в Америку. Там вам на раз чудовище представят. Там – что угодно, хотите чудовище, хотите – красавицу представят. А вот нос или пупок не представят. Теперь и ягодицы нередко приходится играть. А для нас, актеров переживания, непреодолимых глубин нет. Вот только если уж мы погружаемся, так до дна и навсегда. С концами, как говорится.

 

            Зибров вопросительно смотрит на Садовникову.

 

            САДОВНИКОВА      (Зиброву.) Что вы на меня смотрите? Это не я – вы должны ставить диагноз.

            ЗИБРОВ         (Садовниковой.) Я погиб.

            САДО             Факт.

            САДОВНИКОВА      (Садо.) Да помолчи ты уже, пупок! (Зиброву.) Как уже повелось, придется всё брать на себя. На театре так: если партнер слаб, чтобы выручить спектакль, партнерше приходится всё брать на себя.  

            ЗИБРОВ         Но здесь совсем другой случай.

            САДОВНИКОВА      Весь мир, Игорь Петрович – театр, слыхали?.. Будем создавать образ чудовища, как говорится, извне.

            ЗИБРОВ         Как извне?

            САДОВНИКОВА      Все остается как мы и задумали, только в трагедии появляется дополнительный персонаж. Как вы, наверное, уже догадались – это буду я. И что бы между нашими голубками не происходило, напутствия, пожелания и дружеские комментарии более опытной подруги направят ситуацию в нужное русло.

            ЗИБРОВ         Да, но если Лера увидит в доме вас, ничего не выйдет. Все же вы – жена…

            САДОВНИКОВА      Бывшая жена.

ЗИБРОВ         Не важно.  Влечение между супругами, даже бывшими, когда они по воле обстоятельств проживают вместе, иногда вспыхивают. Мне доводилось… Да она просто убежит.

САДОВНИКОВА      Напротив. не знаете вы женщин. Соперничество. Азарт.

ЗИБРОВ         Лера другая.

САДОВНИКОВА      О чем вы говорите?

ЗИБРОВ         Лера другая.

САДОВНИКОВА      Какая другая?

ЗИБРОВ         Утонченная.  

            САДОВНИКОВА      Какие нежности?.. Хорошо. Дабы преодолеть вялость Леры, в трагедии появятся два дополнительных персонажа. Бывшая жена – это буду я, и ее новый муж – это будет Виктор.

            САДО             Что?!

            САДОВНИКОВА      Повторяю…

            САДО             В моем доме никого не будет.

            САДОВНИКОВА      Послушайте, Порфирий Максимович! Вы хотя бы понимаете, что происходит?.. Вы вскружили девушке голову, разрушили ее счастье, а также счастье достойнейшего человека, многократно спасавшего жизни людей, включая меня. Вы и меня, серьезную, самодостаточную женщину понудили к немыслимому унижению на глазах у вышеупомянутого достойнейшего человека. Сколько жертв вам еще потребуется, чтобы насытить аппетит?! Как долго будет продолжаться этот нравственный террор?!        

                                     

            Дверь распахивается. Входит Виктор. Крайне взволнован. В руках нож.

 

            САДОВНИКОВА      Виктор, ты почему такой бледный? Зачем у тебя нож?

            ВИКТОР         Там девушка.

            САДОВНИКОВА      Какая девушка?

            ВИКТОР         Не знаю. Кажется, я ее уже видел. Не помню где.

            САДОВНИКОВА      И что?

            ВИКТОР         Она, кажется, умерла.

            САДОВНИКОВА      Ты что, убил ее?

            ВИКТОР         Нет.

            САДОВНИКОВА      А зачем у тебя нож?

            ВИКТОР         Это ее нож.

            САДОВНИКОВА      А ей зачем нож?

            ВИКТОР         Не знаю.

            САДОВНИКОВА      Где она?

            ВИКТОР         Внизу, на вахте.

            САДОВНИКОВА      Что она там делает?

            ВИКТОР         Лежит.

            САДОВНИКОВА      Уснула?

            ВИКТОР         Кажется, умерла.

            САДОВНИКОВА      Почему?

            ВИКТОР         Не знаю.

            САДОВНИКОВА      Она что же, пришла с ножом?

            ВИКТОР         Да.

            САДОВНИКОВА      Зачем?

            ВИКТОР         Не знаю.

 

 

САДОВНИКОВА      (Виктору.) А почему ты такой бледный?

            ВИКТОР         (Обращается к Садо.) Знаете, Порфирий Максимович, я давно хотел вам сказать, только духу не хватало, но теперь, когда девушка умерла, мне уже ничего не страшно, и ничто не остановит меня! (Пауза.) Я соберу деньги на пластического хирурга, Порфирий Максимович, чего бы мне это не стоило!

            ПЕТРОВИЧ   Очень кстати – камзол со спектакля «Мнимый больной». Этому камзолу, дай Бог памяти… да уже более тридцати лет. Однако, обратите внимания, время бессильно. Вещь небывалой красоты. Именно по причине великолепия моль не решилась напасть на него.

            ВИКТОР         Не смейте!     

ЗИБРОВ         (Виктору.) У вас проблемы, молодой человек?

ВИКТОР         Да у меня проблемы! У меня большие проблемы! Я похож на Порфирия Максимовича! Я удивительным образом похож на Порфирия Максимовича!

ЗИБРОВ         Ничего общего, поверьте. Два разных человека. Вы вообще видели себя в зеркале?

ВИКТОР         Я видел себя в зеркале. Я тоже думал, что у нас с Порфирием Максимовичем ничего общего. Однако же все говорят… Вот и девушка собиралась к Порфирию Максимовичу, а когда увидела меня при свете, я как раз ввернул лампочку, охнула, сказала «так вот какой вы, Порфирий Максимович», достала нож и ударила себя в грудь.   

ЗИБРОВ         Лера!!!             

           

            Зибров убегает.

 

            ВИКТОР         Варя, Варвара Ивановна, что же теперь делать?

            САДОВНИКОВА      Петь.

            ВИКТОР         Петь?

            САДОВНИКОВА      Петь.

 

ВИКТОР         Зачем вы так? Почему?.. За что? Я ее не убивал, я ее пальцем не тронул. 

САДОВНИКОВА      А нож-то в твоих руках. (Смеется.) Испугался?.. Испугался, бедненький. Ну, подойди, я тебя пожалею.

ВИКТОР         Варвара… Ивановна, пожалуйста, не сейчас!

САДОВНИКОВА      А тогда пой!.. Пой, тебе говорят! (Пауза.) Мне самой страшно… Думаешь мне не страшно? Страшно… А вот когда поют – уже не так страшно… Ты, в конце концов актер, и должен уметь петь в любых обстоятельствах. По первому требованию.

ПЕТРОВИЧ   Разрешите, Варвара Ивановна, я спою. Я люблю и умею.

САДОВНИКОВА      (Виктору.) Вот – учись.

ВИКТОР         Что теперь будет?

САДОВНИКОВА      Споешь – скажу.

ВИКТОР         Нет у меня голоса. Ни голоса, ни слуха.

            САДОВНИКОВА      Глупый, стала бы я тебя просить, когда у тебя был бы слух. Что за интерес? В том-то и прелесть, что слуха нет, а кавалер поет, когда мне хочется.

            ВИКТОР         Зачем ты смеешься надо мной?

            САДОВНИКОВА      Что еще?!

            ВИКТОР         Зачем вы смеетесь надо мной?

            САДОВНИКОВА      Не смеюсь, Витенька, нисколько не смеюсь.

            ВИКТОР         Я сейчас ничего не понимаю, мне дурно… Я не видел убийства так близко никогда… У нее глаза плёночкой подернулись… Плёночкой, понимаешь? Как у птицы… Я себя не чувствую… Я сяду, наверное.  

            САДОВНИКОВА      Сядешь, сядешь.

ВИКТОР         (На грани срыва.) Да что ты… да что вы за человек такой!

САДОВНИКОВА      Жизнь, Витя, состоит не только из удовольствий. Случаются и неприятные моменты. 

            ВИКТОР         Зачем вы все время воспитываете меня. Меня всю жизнь воспитывали… кто только не воспитывал меня… все…  

            САДОВНИКОВА      …воспитывали. Я тебя услышала… Только мне из тебя, Виктор, настоящего кавалера сделать хочется. Настоящего. Вот – как Порфирий Максимович. Ведь это он фактически убил девочку. А посмотри-ка на него, сидит, водочку попивает и в ус не дует… Учись… А ведь в том, что он теперь маркиз немалая моя заслуга… Ничего, Витя, и из тебя маркиза сделаю… в подарок какой-нибудь свиристелке. Ты же меня не сегодня – завтра бросишь?

            ВИКТОР         Ну что ты, Варя, ты же знаешь, я для тебя…

САДОВНИКОВА Бросишь, бросишь. Закон жанра, видишь ли. Но я сил я не пожалею. Такая блажь! Утешение одинокой женщине… И голос появится, и слух. Будешь петь, Витенька, еще как. Я тебя научу.

            ВИКТОР         Этому научить невозможно. Талант нужен.

            САДОВНИКОВА      Дурак ты, братец, что это за глупости такие, талант? Соображение иметь нужно, а не талант. С талантом ты что? Сопьешься раньше или позже и подохнешь в канаве… Никто и не вспомнит. А вот с умом далеко пойдешь… Научу я тебя, Витенька, уму-разуму научу. Ты, главное, слушайся. Учись ходить след в след. И не бойся ничего… И не стыдись ничего…. Даже когда противно. Даже когда кажется, закрыл бы глаза и бежал прочь. Все равно ступай аккуратно и слушайся… Глупостям тебя не научу. Глупостей в тебе самом предостаточно… И настанет, Витя, день, когда ты вдруг обнаружишь – а желания-то исполняются!.. И задохнешься от счастья… И я задохнусь… Вот такая, друг сердечный, разверзается перед тобой перспектива.

            ВИКТОР         (Вздыхает.) Если бы так.

            САДОВНИКОВА      Подойди.  

 

 

            САДОВНИКОВА      Вот, возьми булавку и уколи мне палец.

            ВАХТЕР         Зачем? Я не смогу.

            САДОВНИКОВА      Делай, что тебе говорят!

            ВАХТЕР         Я не смогу причинить вам боль.

            САДОВНИКОВА      Зря я связалась с тобой. Ступай вон и больше никогда не являйся мне на глаза!

            ВАХТЕР         Я не могу, не могу!..

САДОВНИКОВА      Так ты уходишь или будешь колоть?

 

 

САДОВНИКОВА      (Петровичу.) Слушай-ка, Петрович, а ведь он девчонку-то в самом деле не трогал.

ПЕТРОВИЧ   Да, Варвара Ивановна, девочки, две девочки, Аннушка и Люся…

САДОВНИКОВА      Где же наш доктор ходит-то?

ПЕТРОВИЧ   …бегут, бывало, за мной след в след – простите, тятя, простите, а глаза хитрющие…

 

 

ЗИБРОВ         Жива! Еще как жива! И ни царапинки. Только намеревалась. Не успела. Обморок опередил. Варя, Варвара Ивановна! Теперь я счастливейший из смертных, теперь мне ничего не нужно! Вот я только теперь осознал – мне ничего не нужно. Я могу быть один, совсем один. И даже с радостью. Только бы все были живы и здоровы. (Неловко обнимает Валерию.) Радость моя, какое счастье. я вместе с тобой заново на свет народился! Нет, я, пожалуй, только теперь родился! (Валерии.) Я тебя теперь поцелую и больше не буду.   

 

 

ЗИБРОВ         Ну, теперь я наверное я уйду?.. Наверное лучше мне уйти теперь?..  Лерочка, вот ты и на месте, как мечтала… Маркиз… Порфирий Максимович… даже два Порфирия Максимовича… неудачная шутка… А что с молодым человеком?

САДОВНИКОВА      Устал, прилег.

ЗИБРОВ         Ему не плохо?

САДОВНИКОВА      Ему неплохо. Да вы присаживайтесь.

ЗИБРОВ         Нет, нет, я исчезаю, моя миссия, как говорят, завершена. Зачем же я буду мешать?

САДОВНИКОВА      Присаживайтесь.

            ЗИБРОВ         (Валерии.) Они предлагают мне остаться. Зачем?.. По-моему мне здесь быть не нужно?.. Буду только мешать?.. Я ненадолго. Немного побуду, раз уж приглашен. И вскоре уйду. Ничего?

 

            Не дождавшись ответа, Зибров наполняет стакан.

 

ЗИБРОВ         Со свиданьицем! (Любуется Лерой и Виктором.) Милые молодые люди. Чистые, трогательные. Хорошая пара могла бы быть. (Вздыхает.) Кто же виноват, что Лерочка вперед меня встретила? (Пауза.) Отвратительная мысль, даже произносить страшно… такое, бывает, в голову придет!.. А, может быть и лучше, когда умирают молодыми?.. Вот ведь в чем, если вдуматься, состоит главный кошмар бытия? В бесконечной необходимости выбирать. Притом с каждым годом выбор предоставляется все более изощренный. Все больше крамольных тропинок открывается. Все больше ловушек. А надежда на послабление истончается… Думаешь, когда же это закончится?.. И вдруг однажды обнаруживаем себя перед бездной. Всё, путешествие окончено. Теперь думаешь, как быстро-то? Нет-нет, я бы, пожалуй, еще побродил!.. Как это случилось, когда? Это, скорее всего, моё последнее решение: нужно было повернуть направо, а я решил пойти прямо… Или это случилось раньше?.. А, может быть, в самом начале?.. Смерть всегда неожиданна. Это – иллюзия, что мы всю жизнь готовимся к смерти, напитываемся усталостью, чтобы смерть показалась избавлением. Нет, мы всю жизнь напитываемся чувствами, эмоциями, чтобы каждой клеточкой прочувствовать весь ужас финала!        

 

 

            ПЕТРОВИЧ   Да, долго живу… И еще столько проживу. Секрет знаю.

            САДОВНИКОВА      (Петровичу.) Поделись.

ПЕТРОВИЧ   Сплю во сне. Крепко…  

САДО             В такие места, как гримуборная, друзья мои… обращаюсь к всем присутствующим… в такие сокровенные для актера укромные места хода нет никому… Закон, дамы и господа!..  Я себе не всякий раз позволяю сюда заходить. Случается, сяду в коридорчике, и сижу просто так, в замешательстве… будто дорогу забыл… это – не игра, работа души, понимаете?.. С ногами нельзя сюда, понимаете? (Пауза.) А теперь ответьте кто-нибудь… скажите на милость, можно ли было сюда девочку эту с улицы приносить?

ПЕТРОВИЧ   Нельзя. Определенно нельзя, Порфирий Максимыч… жить в скромности, наподобие вашей… Не «можно», но просто необходимо нести… показано нести. Такое моё мнение… Каждый ваш вздох, каждое движение мысли есть ни что иное, как урок нравственности… Будь моя воля, я бы всех к вам сюда принес и штабелями разложил… Именно, что не в зрительный зал, но в самый ваш интимный уголок... Не только что смиренных, как эти ангелочки, но и буйных, и власть имущих. А уж смиренных – так сам Бог велел.  

            САДО             Смирение, дорогой Петрович, страшная вещь. Оно способно вызвать таких химер!.. Смирение – это, в известной степени, вакуум. Смиренный со своими наставниками не беседует. Молча всё выполняет, не пропуская через себя их ток… Когда человек нем и душа его неподвижна, когда он наглухо сокрыт от внешнего шума, вакуум наполняется ничем иным как фантазиями. А фантазия, Петрович – это тебе не прогулка во сне со счастливым концом. Это – аорта в тряпочки, судьба – инвалид…   Вот я сегодня уже упоминал Содом и Гоморру. Как думаешь, из кого состоит население этих ядовитых селений? Из таких вот искалеченных ментальными соблазнами смиренных ангелочков. (Зиброву.) Так что, Игорь Петрович, я, пожалуй что побаиваюсь вашу протеже, если говорить начистоту… Вот юношу отчего-то не боюсь, а девицу испугался, честное слово… В ней жизни не прослеживается. И, чует мое сердце, посадят меня за нее в клетку. (Неожиданно смеется.) Вот, кажется, верную интонацию поймал… Посадят в клетку. (Интонирует.) Посадят в клетку… посадят в клетку…

 

            Петрович издает молодецкий храп.

            Садо поднимается и покидает гримерку.