Проза

Глава 28

Небольшое помещение бара ярко освещалось низко висевшей люстрой. Во всех четырех углах его стояли новогодние елочки, перемигивающиеся разноцветными гирляндами. В пляшущем свете их лампочек на стенах и полу играли блики. Казалось, они попадают в такт ритмичной музыки, заглушающей топот и голоса танцующих и поющих людей. С разных сторон слышались выстрелы хлопушек, от которых повсюду кружилось разноцветное конфетти.

Эмма сидела у стойки бара и смотрела в зал, где в пестрой толпе танцевали Жанна и Алехандро. Они смеялись, размахивая бенгальскими огоньками, и менялись масками, пытаясь по очереди, надеть друг на друга красно-белый колпак с колокольчиком. В эту ночь в баре петербургского отеля Жанна еще любила Алехандро Суареса и, конечно же, не могла знать о том, что борьба за него с Кристиной уже успела отравить надежду на продолжение этих отношений. Тогда она еще верила в то, что будущее возможно, а потому была счастлива. В своем счастье она была настолько притягательной, что в эту ночь перед вылетом на острова втянула в орбиту веселья многих посетителей бара. Они слетелись к чужому счастью, как пчелы на мед и вскоре вокруг Жанны и Алехандро собралась пестрая толпа. В эти сети попался и Сергей, который время от времени покидал сидевшую за столиком Эмму, чтобы присоединиться к другим.

Праздничная предновогодняя вечеринка проходила в баре отеля, где на сутки перед вылетом на отдых, остановились Жанна и Алехандро. Передав при встрече днем Эмме подарки и письмо от отца, Жанна пригласила её с Сергеем развлечься. В атмосфере вечерних клубов Эмма всегда чувствовала себя неуютно, но отказываться от приглашения сочла не гостеприимством. Ведь уже тот факт, что они не навестили их дома, мучал Эмму. Она неоднократно делала предложения поужинать у них или даже вообще отказаться от номера в отеле с тем, чтобы провести эту ночь перед вылетом на Фиджи у них. Однако Жанна оставалась непреклонной и, обнимая Эмму за плечи, говорила, что обязательно приедет в гости с отцом и Марианной.

– Сейчас я хочу насладиться каждой минутой, проведенной наедине с Алехандро. Еще пока это возможно.

Когда в перерывах между танцами все четверо сидели за столиком, что стоял недалеко от барной стойки, Эмма весело и непринужденно болтала о всяких пустяках и смеялась над испанскими шуточками Алехандро. Но как только все трое пускались в пляс, пересаживалась на высокий стул у барной стойки, чтобы продолжая пить шампанское, перебрасываться репликами с барменом, искусно жонглирующим бутылками и стаканами. В такие моменты ей не раз приходило в голову, что из десятка танцующих здесь сегодня людей, только она, одна из лучших танцовщиц мира, не совершила ни одного движения.

С недавних пор ей снова стали сниться старые сны. Она танцевала на сцене, и восхищенная публика бросала к её ногам цветы. Её шаги были легки, а тело гибко. В таких снах для Эммы не существовало преград, и она раз за разом совершала свой знаменитый на весь мир высокий прыжок. Театральные стены, наяву хранившие магию таланта Эммы Петровой, теперь только в этих редких снах воздавали ей за него слезами и улыбкой, восторгом и болью. В них она смотрела в зал и видела лица людей. В их взглядах читалась благодарность за красоту, за совершенство, за талант. За возможность прикоснуться к чуду отсюда из глубины зрительного зала. Тогда Эмма опускалась на одно колено и, склонив голову, возвращала её людям. В этих снах она снова переживала всю палитру эмоций: от преклонения театру, как храму искусства до счастья дарить людям частичку своей души. Просыпаясь, она потом украдкой стирала слезы с лица и долго лежала, не открывая глаз, стараясь унять свое, бешено бьющееся сердце. Но были и другие сны. Они погружали её в темный мир страха и боли, заставляя возвращаться в день своего падения. И снова видела она испуганные лица своих поклонников, слышала фальшивые звуки оркестра и стояла на коленях, пряча глаза от людей. Ощущая вину перед ними за разрушенное совершенство и растворившееся чудо. Никогда и никто не сможет понять, насколько сильно тосковала Эмма по театральной сцене. Как мечтала танцевать! О, если бы балетная жизнь не была так коротка! О, если бы не эта предательская боль в спине! И если бы не роковое падение и не операция, последовавшая за ним! И сколько на самом деле еще в жизни существует этих прозаических «если бы», разрушающих всю её поэзию! Вспоминая весь пройденный путь, Эмма мысленно возвращалась в балетную школу и училище Минска, откуда всё началось почти двадцать лет назад. Вспоминала первые шаги, первый прыжок и первый танец. Иногда в этих воспоминаниях появлялась и девочка Света, так отчаянно боровшаяся с ней за право быть лучшей. Где она теперь? Тем не менее, однажды Эмме довелось узнать кое-что о ней. Как-то лет пять назад в Москве, когда закончился спектакль, в гримерке, появилась женщина с букетом цветов. Ею оказалась бывший хореограф Светы. Тогда она рассказала, что балетная жизнь последней была короткой и закончилась после того, как она порезала ноги о битое стекло, которое ей засыпали в пуанты. Еще юной девочкой Света научилась использовать запрещенные приемы, от которых не отказалась и позже. Жертвой их она стала и сама. Еще в своих воспоминаниях Эмма возвращалась к той улыбке своего первого педагога в день поступления в балетную школу. Сейчас занимаясь с маленькой Юлей, она знала, как много значит доброта. Только она, соединенная с трудом и знаниями, способна принести большие плоды, чем строгая муштра и «голый» профессионализм. Ребенка нужно зажечь. На это способна лишь душевная привязанность, поэтому Эмма стремилась стать для Юли не только хореографом, но и другом. Ведь вместе им предстояло пройти длинный путь. Глядя на девочку, Эмма порой видела в ней себя и сожалела, что не может повернуть время вспять, чтобы еще хотя бы раз выйти на большую театральную сцену, воплотив в реальность приходившие к ней иногда сны.

И вдруг в этот самый миг какая-то сила подтолкнула её. Поставив бокал с шампанским на стойку бара, Эмма встала. Сергей, наблюдавший за ней некоторое время, видел её глаза. Они сказали ему больше, чем Эмма могла бы объяснить словами. Сейчас он не должен вмешиваться, что бы ни последовало за этим. Ведь этот миг принадлежит Эмме. Ей не нужен партнер.

Распрямив плечи, она направилась в центр зала. Скинув на ходу туфли, совершила несколько танцевальных движений. Вначале никто не обратил на неё внимания, но постепенно дергавшаяся под музыку толпа стала расступаться. Усилием воли Эмма справилась с дискомфортом в пояснице и затанцевала. Люди притихли и вокруг нее образовали круг. Современное бренчание вдруг сменилось «Нежностью» Шопена, когда наблюдательный ди-джей сообразил, что совершенные движения случайной танцовщицы требуют иного музыкального сопровождения.

Эмма словно летала, взмахивая трепетными руками, как крыльями, а потом замирала в соблазнительном изгибе. Её тело то извивалось гибкостью пантеры, то затихало. То выражало желание, то дышало нежностью. В глазах то горел огонь, то стояли слезы. В эти несколько минут, пока звучала музыка Шопена, в прокуренном баре стало тихо. Казалось, в нем прямо на глазах сотворилась иная реальность. Реальность, что чище и светлее той, где грохочет примитивное бренчание, под которое бессмысленно топчутся люди, задевая друг друга локтями. Они не видят лиц и не слышат голосов. Толкнув один одного, они остаются в своем коконе, потому что совсем не нужны друг другу. Эти люди в баре, как уменьшенная копия огромного мира, состоящего из миллиона одиночеств. Мира исчезающей красоты. Её перестают понимать. В ней перестают нуждаться. Мира, в котором подлинное искусство вызывает скуку. Его ценят только, если оно приносит доход. Искусство не ценят, его оценивают. С ним боятся соприкасаться, ибо тогда уже не получится бездумно веселиться. Ведь оно тревожит уснувшую душу. Пока она спит все просто и легко. Все на уровне инстинкта. И вдруг этот внезапный танец Эммы! Как крик в тишине сонного мира: «Разбудите, люди, ваши души!». Был этот крик так пронзителен, что даже когда музыка стихла, и Эмма остановилась в центре круга, притихшие от изумления люди очень долго еще приходили в себя. Только спустя несколько минут раздались робкие аплодисменты, крики и выстрелы хлопушек. На мгновение Эмме показалось, что она вновь стоит на театральной сцене, смотрит в зрительный зал, ослепленная светом софитов и по её щеке катится слеза. Но пьяные выкрики становились всё громче. Они вернули её в жестокую реальность прокуренного бара. Толпа, отошедшая от шока, начинала бесноваться и улюлюкать. Какой-то сильно пьяный мужик подполз к ней на коленях и стал бить себя в грудь, нечленораздельно пытаясь выразить ей свой восторг. Испуганная Эмма закрыла глаза, но в этот момент почувствовала, как кто-то подхватил её на руки. Попытавшись вырваться, она увидела, что это Сергей. Облегченно вздохнув, она крепко обняла его.

Уже через несколько минут они совсем покинули бар, попрощавшись с Жанной и Алехандро на крыльце. Тот долго целовал Эмме руки и по-испански выражал свое восхищение. А наутро Жанна и Алехандро улетели на острова Фиджи.

После этого выступления у Эммы потом долго болела спина. Пришлось снова пользоваться тростью и принимать обезболивающие лекарства. Много раз она просыпалась посреди ночи, чувствуя, как сдавливает поясницу и, сжав зубы, боялась пошевелиться. Когда же Эмма обратилась к врачу, оказалось, что на восстановление потребуется время покоя и снижения физической активности. К счастью этот импульсивный танец не причинил ей серьезного вреда, но дал понять совершенно определенно, что её собственная балетная история закончена. Эмма, в самом деле, не может больше танцевать. Однако те минуты, что длился танец в баре, стоили того, чтобы рискнуть. Никогда Эмма не пожалеет о них. Не пожалела бы даже если бы все закончилось хуже, чем есть.

Сразу после новогодних праздников ей позвонили с одного из телеканалов с предложением сделать о ней передачу. В течение часа Эмма рассказывала историю своей жизни и успеха. Были показаны отрывки из многих имеющихся записей её выступлений на разных сценах мира, её фотографии и интервью. Кто-то даже вспомнил слова ученика Анны Павловой, которые много лет назад повторили в адрес Эммы: «Если выискивать сравнения в мире драгоценных камней, то ее следует признать истинным бриллиантом голубой воды!» Но когда передача подходила к концу, вдруг в эфир дали видео из бара. Его снял кто-то из посетителей и потом выложил в интернет. Работая над передачей, редакторы нашли этот ролик и решили включить его, озаглавив следующим вопросом: «Легендарная Эмма Петрова опустилась до уровня баров и ночных клубов?». Это стало неприятной неожиданностью для самой Эммы. За последние месяцы после операции она стала отвыкать от подобных вещей. Их было немало в её балетной жизни, но именно теперь они ощущались особенно болезненно. Ведь получается, что в действительности совсем неинтересен её путь? Все, что нужно – скандал для собственных рейтингов? Как же это обидно! Но обидно не за себя, а за великое балетное искусство. Некоторое время Эмма молчала, прекрасно понимая, что ждут от нее вспышки и требований переснять материал. Может быть, раньше так и было бы, но сейчас она, сохранив спокойствие и доброжелательный тон, ответила:

– Однажды уже после моего падения и операции, последовавшей за ним, один человек сказал мне, что отныне я никому не нужна. Балетный мир оттолкнет меня, ибо ему нет пользы от того, кто больше не может танцевать. Но танец будет всегда: он продолжится в наших учениках. Они сохранят в себе частичку нашей души. А сила настоящего искусства настолько велика, что способна стереть все уровни и границы. Его магия не исчезает ни на самых шикарных сценах мировых театров, ни в залах клубов. Оно помогает подняться вверх тем, кто пока еще не понимает, что умеет летать. Вспомните: через фреску «Тайной вечери» Леонардо да Винчи был проделан, а затем заложен дверной проем. А трапезную монастыря, где находится изображение, когда-то использовали как оружейный склад, тюрьму, подвергали бомбежке. Перестало ли от этого произведение быть шедевром?

Так Эмме удалось сгладить напряженную ситуацию, готовую обернуться некрасивым скандалом. Однако этот танец в баре отеля еще не раз вспомнят. О нем будут писать в газетах и видео показывать по разным телеканалам. Кто-то потом посоветует Эмме подать на них в суд, но она не станет этого делать, заметив в каком-то интервью, что не намерена раздувать эту историю. Свое мнение о ней она высказала в передаче и на этом намерена поставить точку. И действительно шумиха вскоре утихла сама по себе. Правда, принесла Эмме всплеск популярности, к которой та вовсе не стремилась. Разве легендарной балерине требуется скандальная слава? Люди должны помнить её трепетные руки, высокий прыжок и легкие шаги. Они всегда будут чувствовать великую силу танца, душой которого была и останется Эмма Петрова.

Глава 29

Холодный ветер с Балтики гулял по открытому склону, где находилось старое городское кладбище. Мери держала под руку старика, глядя, как мокрый снег белым покрывалом укрывает могилу её мужа. В глазах стояли слезы. Со дня его смерти прошло четыре месяца, но Мери до сих пор слышала его голос, постукивание трости и шорох страниц, когда долгими вечерами он читал книги. Только несколько месяцев назад она узнала настоящую историю своего мужа.

Воспользовавшись теми материалами, что когда-то передал ему сын Шишкина, Сергей продолжил начатое расследование. Цепочка фактов привела его сначала в роддом, а потом и в один из детских домов Минска. Просматривая архив, Сергей нашел в нем, подписанный матерью хромого отказ от сына. В этом отказе её фамилия значилась – Петрова, но сына она, в самом деле, записала Добролюбовым. Там же Сергей нашел и его медицинскую карту, где было зафиксировано, что ребенок родился с врожденным вывихом тазобедренного сустава. Все это точно указывало на то, что хромой принадлежал к роду Добролюбовых.

Когда со всеми материалами Сергей приехал к деду Эммы, последний заплакал. Ведь он искал внука в течение многих лет, имея в своем распоряжении только единственное покаянное письмо дочери. В нем она почти не оставила информации. Всё больше каялась за то, что причинила страдания отцу и матери. О сыне писала сухо, нервно, называя то, что совершила грехом, с которым страшно идти к Богу. Правда, была в этом письме зацепочка, позволившая все расставить по местам. Писала нерадивая мать, что у мальчика на левой ручке есть родимое пятнышко в виде звездочки. Мери подтвердила его наличие. Так отпали последние сомнения – хромой был двоюродным братом Эммы.

Глядя на деда, она чувствовала, как сжимается сердце. Он сидел на краешке кровати, свесив ноги, и долго молчал. Эмма не рассказала старику ту страшную правду о хромом, которую они знали с Сергеем. Лишь напомнила, как он приходил к нему в дом, считая, что деду будет легче, если он поймет, что имел возможность узнать своего внука.

Потом бессонными ночами дед вспоминал, как видел в зеркале глаза своей покойной жены и слышал слова её: «Ищи нашего внука. Ищи». Вот и нашел. Только горько ему от того, что поздно, ибо теперь уже не перед кем искупить вину. Нет ни жены, ни дочери, ни внука. Придется нести свою вину на сердце до конца дней.

Сегодня он долго глядел на большой деревянный крест, у подножия которого лежали заметенные мокрым снегом искусственные цветы и венок от Мери. Старик с трудом опустился на одно колено и постарался разгрести снег пальцами. Влажная земля под ним превратилась в грязь. Она липла к рукам, но дед упрямо засовывал её комки в небольшой мешочек, чтобы потом отвезти на могилки жены и дочери. Мери старалась поддержать его, ощущая, как дрожит старик всем телом и, пытаясь, унять участившееся биение собственного сердца. Наблюдая за тем, как Эмма и Сергей прибирают могилку, она вдруг особенно остро почувствовала, что и на ней тоже лежит груз вины за все то, что совершил её муж. И хоть от неё, как и от старика, скрыли всю правду, Мери еще в больнице увидела ее в глазах Эммы. Тогда они были, как зеркала.

Покидая кладбище, она оглянулась. Над последним пристанищем её мужа кружила стая ворон. Их карканье сливалось с завыванием ветра, отчего у неё по коже пробежали мурашки.

За эти месяцы Мери разобрала его записи и нашла в них сведения об экспедиции в Новогрудский храм. Еще нашла письма правнуку ювелира Добролюбова. В них муж делал попытки продать тому сведения о владельце часов. О каких часах шла речь Мери поняла не сразу, но изучив бумаги, узнала о тайне старинных ходиков, разыскиваемых одним из потомков ювелира. Тогда Мери поняла, что муж хотел использовать представившийся ему случай, чтобы найти деньги на её операцию. Сколько боли и страха при этом он причинил Эмме и старику, она могла только догадываться. Знал ли он о том, что сам являлся членом этой разделенной на целый век семьи? Или считал себя только однофамильцем Добролюбовых? Неизвестно. Эту тайну он унес с собой в могилу.

А еще в бумагах Мери нашла незаконченную рукопись. Её муж писал философский роман о времени, начинающийся так: «В древности известного любителя парадоксов Зенона Элейского спросили о том, как, по его мнению, движется время: по кругу или по прямой? На что он ответил: «Никак, поскольку никакого движения нет».

Читать дальше Мери не стала. Слезы душили её, так как она понимала, что всем этим записям суждено навсегда остаться в ящике его стола. Никто и никогда, скорее всего, не заинтересуется работой её мужа. Но когда однажды Эмма предложила ей встретиться и за чашкой чая в кафе рассказала его историю, Мери решила отдать рукопись Сергею. В конце концов, он писатель. Кроме того, именно ему она обязана расследованием родственных связей своего мужа.

– Возьмите. Может быть, вам покажутся интересными мысли Петра – сказала она, протягивая Сергею папку с бумагами. – В любом случае только вы сможете дописать эту книгу.

– Если когда-нибудь она будет издана – ответил Сергей – обещаю вам Мери, что и под именем вашего мужа, в том числе.

– Я верю вам. Петя причинил много страданий Эмме. Он вообще был сложным человеком, но я надеюсь, что его книга поможет хоть немного исправить ту память, что он оставил о себе.

Сергей будет работать над ней три года. Читая рукопись, он поразится насколько необычным философом был хромой. Сергей назовет книгу «Конец круга».

В частности, хромой писал: «Наша жизнь свидетельствует о том, что никакие события не обладают обратимостью. Но ведь законы движения обратимы? Физики считают, что процесс поглощения вещества черными дырами может прекратиться, но энергия не уйдет безвозвратно, поэтому произойдет обратный процесс – выход энергии и вещества наружу. Так возникнет отрицательная масса, и время тогда пойдет назад, поскольку оно тоже станет отрицательным. Задумывались ли вы, что такое отрицательное время? Уже сейчас есть предположения, что во Вселенной существуют миры, где оно движется из будущего в прошлое. Нам это напомнит фразу, отраженную в зеркале, в которой последняя буква становится первой. Мир, скорее всего, устроен так, что всегда он возвращается в своё начало. Уходя мы непременно возвращаемся, а возвращаясь, уходим. Этот парадокс существует лишь потому, что нет никакого времени. Есть только движение.

Нет времени? Что это означает на самом деле? Только то, что всё существует в одной точке, называемой сейчас, но прошлое и будущее отдалено от неё нашими шагами. И даже неважно, в каком направлении мы сделаем эти шаги, ибо идя по кругу, мы двигаемся вперед, чтобы попасть назад. Или наоборот. Всё это лишь на первый взгляд выглядит абсурдом. Нет! Древние греки считали, что время не является бесконечной прямой, а соединяет конец с началом. Взаимодействие бесконечных пространств делает его не бесконечным, поскольку есть определенный предел, но, так или иначе, конец всегда равен началу.

А это значит, что смерти нет, так как она есть рождение. Прожив свою жизнь до конца, мы вернемся вновь. Только один вопрос мучает меня: неужели и на новый круг, мы принесем с собой прежние страдания? Что ж если так, то в чем смысл? Я не вижу его. И где искать не знаю. У Бога, в которого не верю? Ошибочно утверждение, что такую непостижимо сложную Вселенную создал Бог. Для меня очевидно одно: будь он, я сумел бы спасти Мери. Возможно он то же, что и время – нам только кажется, что оно есть. Нам только хочется, чтобы Он был, ибо его существование снимает с нас груз ответственности за собственную трусость, лень, подлость, никчемность. Ведь всегда можно сказать: «Такова воля Божья». Но я так не скажу. Во мне дьявол, мой Черный Человек. Он порок и палач. И это не Божья воля, а моя! И пусть он рвет меня на куски. Пусть принесет мою душу в жертву во имя жизни Мери. На алтарь любви к ней. Так закончится мой круг и начнется её».

Глава 30

Пытаясь прочитать старый дневник, Сергей на определенном этапе стал чувствовать, что все время натыкается на преграду. Эта преграда, как казалось ему поначалу, возникла по причине неправильно подобранного ключа к зашифрованному тексту. Однако позже оценив возможность использования других глав Нового Завета, он, так или иначе, возвращался ко второму соборному посланию Апостола Петра. Ибо только с его помощью Сергей сумел прочитать отдельные части текста, обнаружив тем самым путь к шифру. Почему возникла эта преграда, он долго не мог понять. Что мешало ему собрать те небольшие разрозненные куски текста в единое гладкое описание? Ведь если бы к шифру существовал другой первичный материал, Добролюбов непременно указал бы на это. Однако никаких данных Сергей в дневнике не обнаружил. Зато в расшифрованных отрывках он прочитал фразы, которые при переписывании на современный русский язык выглядели так: «остановившись среди древних камней храма Его, прикоснётесь к тому, что кажется настоящим. Но оно обманчиво, как время, и реально, как сохранившиеся руины башни». Из этого совершенно определенно Сергей понял только то, что «среди древних камней храма Его» обозначает буквально найденную древнюю святыню на месте, где по сей день сохранился фундамент более позднего храма, входившего в комплекс Новогрудской крепости. Ведь не зря же Добролюбов упомянул о нем в своем письме к сыну. А вот, что он скрыл под определением «оно обманчиво, как время, и реально, как сохранившиеся руины башни» Сергей понять не мог. Вначале он решил, что так ювелир описывает свои ощущения от пребывания там, но тут же был сбит с толку другой расшифрованной фразой. На современном русском языке она выглядела так: «в нем грани преломляют свет и танец вечности под ним». Выписав всю прочитанную информацию, Сергей попытался соединить её в один кусок текста, но не сумел. И только потом на встрече с Жанной, когда Эмма распечатала конверт, переданный ей Дмитрием Васильевичем, Сергей увидел, что в нем находился листок по качеству бумаги и характерным для всего дневника записям, совпадающий с его другими страницами. В пояснительной записке Дмитрий Васильевич отметил, что нашел его в неотправленном письме своего отца. Получателем на старом конверте значился англичанин Джон Фитч. Наведя справки, он выяснил, что полвека назад последний был известен в Англии, как классный шифровщик.

«Видимо не сумев прочитать дневник, отец решил обратиться за помощью к специалистам – писал в записке Дмитрий Васильевич, – но по неизвестной причине не сделал этого. Могу предположить, что отца остановило нежелание «засвечивать» дневник. Правда, почему отец потом не вернул изъятую страницу на место, я объяснить не могу. Но в любом случае, сейчас я рад, что мне удалось обнаружить её. Надеюсь, она поможет вам прочитать дневник. С наилучшими пожеланиями Добролюбов Д.В.»

Сергей почувствовал воодушевление и в тот же вечер попытался определить, где должна находиться недостающая часть зашифрованного текста. Ведь ювелир Добролюбов не нумеровал страницы. Не был дневник и цельной сшитой тетрадью, из которой можно вырвать страницу и по краю отрыва определить, где было её место. Он представлял собой стопку листов, перевязанных втянутой с правого края тесьмой. Когда из нее вынимали лист, тесьму, скорее всего, просто развязали, чтобы потом завязать снова. Именно поэтому, Сергею нужно будет разобраться, куда логически вписывается найденный кусочек шифра. На то, чтобы прочитать эту страничку ему понадобилось много времени, ибо используя тот же ключ, что и раньше, Сергей получил бессмысленный набор перевернутых букв. Они были написаны «вверх ногами» и при развороте на сто восемьдесят градусов текст на странице, как бы переворачивался с «головы на ноги». Однако даже перевернутый текст оказался нечитабельным. Как в детской игре, Сергей пытался сложить из них слова, перебирая варианты, но раз за разом у него выходила абракадабра.

– Может быть, к этой единственной странице существует еще один ключ? – спрашивал себя Сергей. – Если да, то почему Добролюбов не указал на него?

Только сейчас он понял, почему все время казалось, что он натыкается на преграду. Её не смогли преодолеть ни Дмитрий Васильевич, ни его отец. Последний даже хотел просить помощи у специалиста, хоть потом и не довел дело до конца. И вот на эту преграду натыкался и Сергей. И только сейчас он понял, что заключается она в отсутствии второго ключа к изъятой из дневника странице. Похоже, что именно она содержит наиболее важную часть текста, ибо позволит прояснить суть уже расшифрованных фраз и свести их к общему смыслу.

Разложив на столе страницы, однажды бессонной ночью Сергей вновь прислушался к тому, как в гостиной били часы. Тик-так-дон-дили-дон-тик-так. В этот момент он держал в руках письмо ювелира Добролюбова к сыну и его внимание привлекли такие слова: «Знай, сынок, что эти часы навсегда должны остаться в нашей семье. Я завещаю передавать их из поколения в поколение, с тем, чтобы никогда не прервалась связь наша друг с другом, куда бы в будущем каждого из нас не забросила жизнь. Эти часы бесценны, поскольку созданы в согласии с древними знаниями и верованиями в Высшую Истину, частью которой являемся, и мы тоже. В них заложена таинственная сила, способная беречь тебя и время твое. Видел я, как отражаются они в зеркалах. Увидишь и ты».

Два последних предложения Сергей перечитывал несколько раз: «Видел я, как отражаются они в зеркалах. Увидишь и ты».

«А что если второй ключ спрятан в этом кусочке письма? – спрашивал себя Сергей. – Ведь ювелир наверняка пишет о загадке отражения. Я и сам был свидетелем этих странных видений, появляющихся в зеркале с тех пор, как напротив него повесили эти часы. Но как это может быть связано с зашифрованной страницей? И существует ли вообще такая связь? Что если я двигаюсь по неправильному пути?»

Сергей пошел в гостиную, где долго смотрел, как отражаются часы в зеркале. «Nehets rhU eid nnew, hcua theg tieZ eiD» виделась ему фраза Ганса Урбана. Она казалась бессмысленным набором перевернутых букв, но Сергей знал, что в действительности за ним скрывается: Die Zeit geht auch, wenn die Uhr stehen – Время идет даже тогда, когда часы стоят. И вдруг его осенило: текст на изъятой из дневника странице – его зеркальное отражение! На это указывало то, что цифры шифра и, найденные по исходному тексту второго соборного послания буквы, были перевернуты, как и отражение этой надписи на часах. Ведь ошибки здесь быть не могло, поскольку любое отражение читается задом наперед, хоть и не всегда оно может быть перевернутым.

Слова ювелира Добролюбова – «видел я, как отражаются они в зеркалах» и есть второй ключ! Поняв это, Сергей вернулся к расшифровке. Он снова попробовал читать текст, записывая буквы в обратном порядке. Так у него получилась фраза, переделанная на современный русский язык: «иди туда, где связь времен сильней, где «танец вечности». Под ним не всё является таким, как кажется вначале».

Сергей долго думал над этими словами. Добролюбов снова возвращался к своим ощущениям в храме. То, что речь шла именно о нем, у Сергея не было сомнений. Ведь он писал: «В Новогрудском уезде на высоком холме, окруженные земляными валами и рвом с водой, сохранились руины замка. В комплекс некогда входил и храм, построенный на месте древней святыни. На камнях ее высечена схема петроглифов, символизирующая представления древних людей о тайнах времени».

Или еще вот это: «Но как бы глубока не была моя печаль, я знаю одно – «Щит времени» связывает нас прочной нитью».

 Как в письме к сыну, так и в дневнике, включая эту особенно зашифрованную страницу, он предпочел оставить послания неконкретные, завуалированные поэтическими формами построения предложений. Но главное, что Сергей понял: он указал путь в храм. «Иди туда, где связь времен сильней».

А вот над второй половиной текста Сергей размышлял немало. Что могло означать: «не всё является таким, как кажется вначале»? А еще вот это «танец вечности»? Неужели Добролюбов писал о представлениях древних о времени? Об этом он хотел рассказать сыну, да еще в зашифрованном виде? Едва ли.

Неожиданно понять всё Сергею помогла фраза Эммы, сказанная однажды за завтраком:

– Я вспоминаю один наш разговор. Тогда ты объяснял мне, что петроглиф, который стал рисунком циферблата часов, означает «танец мгновений». А что такое вечность? Множество мгновений, разве не так? Вот тебе и «танец вечности».

– Дорогая ты моя! – ударил себя ладонью в лоб Сергей. – Как просто и гениально ты это сказала! Как я не додумался до этого сам, когда ответ находился буквально на поверхности! Ведь ты понимаешь, твой прапрадед указывает именно на этот петроглиф, а если быть совсем уж точным на некое место «под ним». Он ведь так и пишет «где «танец вечности». Под ним…».

– «Не всё является таким, как кажется вначале» – добавила Эмма. – Что это может быть?

– Пока не знаю. Думаю, мы это поймем только в храме. Мы ведь хотели поехать туда, помнишь? Как только закончится зима, и ты почувствуешь, что сможешь совершить путешествие, мы поедим туда.

В общем, боли в спине Эмма больше не ощущала, но поездку в Новогрудскую крепость все равно отложили на несколько месяцев. За это время Сергей закончил свою книгу о храме, а новый петроглиф, послуживший рисунком циферблата, внесли в каталог и теперь он занял свое место в ряду всех найденных на его стенах наскальных изображений. В качестве эпиграфа к книге Сергей привел слова Добролюбова о храме, указав, что принадлежат они человеку, лишенному Родины: «Дорога к нему – словно тайная тропа Богов не имеет ни начала, ни конца. Идя вперед, вы идете назад. Здесь время материально, и вы невольно понимаете, что жизнь ваша – только петелька в кружеве. Мгновение, сцепленное с миллионами ему подобными в один рисунок». За эти месяцы Сергей привел в порядок дневник, связав тесьмой его пожелтевшие листы, и вместе со своими записями отдал Эмме. Она написала письмо Дмитрию Васильевичу, в котором поблагодарила за подарки к Новому году и отправила свои. Сообщать ему о том, что Сергею удалось расшифровать дневник, Эмма не стала, решив сделать это при личной встрече и после посещения храма.

Это посещение произошло вначале июля. Стоя на самом верху обрывистого холма, они видели, как солнечные блики играют в листве деревьев. Облака, похожие на клочья ваты, словно путаются, цепляясь за руины замка, а над горой Миндовга шумит ветер. Только поднявшись на самый верх горы, они почувствовали, что само место здесь дышит древней историей. А позже присмотревшись внимательнее к наскальным изображениям на камнях, они поняли значение фразы «Не всё является таким, как кажется вначале». Поняли, когда обнаружили под петроглифом часов небольшое изображение. Само по себе оно было непримечательным. Наверно поэтому историки описали его в каталоге кратко. В прошлый раз, когда Сергей пришел сюда с Шишкиным и хромым, их вниманием завладел петроглиф часов выбитый чуть выше. Ради него они отправлялись в поход и им были заняты мысли всех троих. Поэтому только сейчас Сергей заметил, что каменный участок в том месте, где выбито это более низкое изображение, уходит чуточку внутрь, образуя углубление. Да и сам петроглиф при более тщательном изучении в действительности оказался подделкой!

– Я не могу поверить своим глазам! – поразился Сергей. – В древнем храме подделка!

– Зачем Добролюбову указывать на неё? – недоумевала Эмма.

– Теперь понимаешь, что значит «Не всё является таким, как кажется вначале»? Посвяти-ка мне еще и своим фонариком.

Сделав это, Эмма прислушалась к тому, как в тишине каркают вороны. Конусовидный луч светы выхватил из темноты знакомое изображение часов, и на мгновение ей показалось, что две переплетенные фигурки начинают двигаться. Они бегают по кругу в своём загадочном танце, растянувшемся на века. Эмме даже почудился шепот, как-будто прорвавшийся в наши дни из глубины столетия. Может быть, это её прапрадед говорит с прапрабабкой? К примеру, объясняется в любви? Ведь, кто знает, может танец вечности и правда крепко-накрепко связывает души живущих и души ушедших?

Аккуратно зацепив ножом углубление, Сергей почувствовал, как под нажимом щелкнула пластина, замаскированная под петроглиф. Когда он повторил это движение, она вдруг неожиданно легко отскочила от стены и, упав на пол, покатилась по камням. На её месте в стене появилась небольшая ниша. Заложив в неё руку, Сергей нащупал какой-то предмет. Им была маленькая коробочка, покрывшаяся плесенью. Покрутив ее несколько секунд вверх-вниз, Сергей нашел, наконец, железную ржавую кнопочку. Нажать на нее с первого раза не получилось, и он попробовал подцепить её ножом. Раздался слабый щелчок, и крышка слегка приоткрылась. Протянув коробочку Эмме, он посвятил на нее фонариком. Когда она откинула крышку, оба ахнули. Внутри лежал очень крупный голубой бриллиант.

Сергей присвистнул.

– Так вот, что означало: «в нем грани преломляют свет»! Я считал, что он пишет о храме. Думал «грани» – камни в лучах солнца.

– Боже, ты только представь: мой прапрадед сумел как-то спрятать здесь бриллиант от большевиков перед тем, как навсегда покинуть Родину! И всё, чтобы помочь своему покинутому сыну.

– Да. Вот только хотел помочь сыну, а помог его потомкам.

Эту находку Эмма и Сергей передадут в Национальный исторический музей в Минске, где проведут научную экспертизу. Там он и останется. На полученное вознаграждение Эмма, по примеру, Марианны построит больницу и социальный приют в Западной Беларуси.

Эмма и Сергей поженятся. Свадьба состоится в семейном кругу, где Добролюбов Дмитрий Васильевич будет посажённым отцом. Они потом не однажды еще соберутся за большим столом все вместе.

Эмма оплатит операцию по пересадке сердца и длительное восстановление в Германии Мери. Они будут дружить всю жизнь. Мери станет прекрасной тетей её девочкам -близнецам. Эмма еще не раз принесет цветы на могилу ее мужа и своего двоюродного брата. Она будет держать под руку деда, который с трудом опустившись на колени, вновь наберет в мешочек горсть земли и снова отвезет её на могилки жены и дочери. Эту процедуру он будет повторять еще несколько раз. Через пять лет он воссоединится с женой, дочерью и внуком в лучшем мире.

Маленькая Юля останется единственной ученицей Эммы. В будущем она станет одной из самых знаменитых балерин мира. Музыкальные критики назовут ее Ангелом с перебитым крылом.

Старинные часы всегда будут висеть в доме Эммы и Сергея. Напротив зеркала. Через несколько лет они остановятся навсегда. Больше никто и никогда не услышит их тик-так-дон-дили-дон-тик-так, но надпись на циферблате всегда будет напоминать, что Die Zeit geht auch, wenn die Uhr stehen.

 Время идет даже тогда, когда часы стоят.