Проза

Северный ветер гулял по равнине, пригибая к земле сухие стебли трав. Словно голодный зверь, он рыскал в поисках добычи, но не найдя её, жалобно выл в щелях заброшенного здания. Когда-то в нем бурлила жизнь, а теперь об этом напоминала только вывеска на стене, гласившая: «Добро пожаловать! У нас можно отдохнуть и сытно поесть, чтобы потом вы снова могли продолжить свой путь». Путь этот предлагал путешественнику выбор: здесь пересекались две дороги. Одна из них уходила к далекому морю, другая вела в город.

Анна остановила машину. В пасмурный день воспоминания вернули её в то солнечное утро пять лет назад, когда эта маленькая таверна еще была открыта для посетителей. Ухоженный домик с черепичной крышей. У крыльца дикие колючие розы и дорожка, ведущая к нему. Аня вновь увидела себя, поправляющую на шее красный шарфик. Каждая деталь того утра отложилась в памяти навсегда.

Автобус довез её до перекрестка. Перед тем, как отправиться дальше к морю, водитель указал ей на дорогу, ведущую в город. На остановке не оказалось расписания, и Анна отправилась в таверну. Там наверняка можно будет узнать, когда следующий рейс. В то время машину она еще не водила. Собственно, и самой машины тогда у неё не было. Остановившись у калитки, она разглядывала ту же самую вывеску на стене. Также, как меняются лица на фотографиях умерших, так одни и те же слова звучат по-разному. Сейчас это «Добро пожаловать! У нас можно отдохнуть и сытно поесть, чтобы потом вы снова могли продолжить свой путь» вызывало грусть, а в то утро обещало внимание и уют. Впрочем, Аня значительно позже поняла, что расщедрившись, жизнь тогда подарила ей несколько часов, за которые пришлось заплатить годами боли.

Человека, с которым она должна была встретиться в этой таверне, пришлось ждать ровно час. Сидя за столиком у окна, Аня видела дорожку, ведущую к крыльцу. Чтобы он смог узнать её, на шею она повязала шелковый красный шарфик. Это был знак. В то утро её задача заключалась в том, чтобы передать пришедшему несколько слов. Ничего сложного. Ничего страшного. Однако Аня нервничала, еще не зная, что именно тогда не стоило беспокоиться. В то утро она сотни раз повторила, выученные наизусть слова: «Старый город. 19:00. Маски сброшены».  Смысл этого сообщения она поймет чуть позже. Тот, кто составлял его не потрудился посвящать её в тонкости всего плана. Уточнив только, что всё, что нужно знать передаст, пришедший в таверну, человек. Сейчас ей просто нужно было выполнить поручение. Потом, когда у нее будет вся нужная информация, она определит последовательность своих действий.

Мужчина в белом костюме появился на дорожке, когда Аня взглянула на часы. Он был пунктуален, прибыв в таверну в строго определенное время.

– Артур? – прошептала она, как только тот сел за её столик.

Он улыбнулся, получая удовольствие от того момента, когда растерянность Анны стала сменяться уверенностью. Она прищурилась и принимая от него бутончик розы, видимо сорванный с куста у крыльца, расслабленно откинулась на спинку стула.

– Не ожидала увидеть меня?

Аня отрицательно покачала головой. С чего вдруг ей было ожидать этого? Артур Павлов исчез три года назад, уволившись сразу после дела о похищенных драгоценностях польского посла. Тогда им пришлось выдавать себя за супружескую пару на дипломатическом вечере, где одним из гостей был некий английский меценат Дон Ричард. Расследование вывело их к его благотворительному фонду, служившему прикрытием для крупных финансовых махинаций. Это была удача, ведь в сети почти попалась очень крупная рыба! Настолько крупная, что сети порвались. Рыбка ускользнула в шумихе, организованной вокруг этого дела. Анне пришлось закрыть дело, а Артуру после неудачной попытки покушения исчезнуть. Правда, год спустя благотворительный фонд перестал существовать, как самостоятельная организация, перейдя под контроль и став частью активов аналогичного американского фонда. Информация о драгоценностях всплыла на короткое время и снова канула в Лету.

И вот спустя годы Анне Дымовой и Артуру Павлову снова предстоит работать вместе. О новом деле он знал намного больше. Гуляя по равнине, они обсудили его подробности. На этот раз перед ними стояла задача выяснить кем в действительности является организатор ярмарок и маскарадов актер Виктор Жук. Все, что было известно о нем в следственном комитете и проходило по линии Интерпола касалось его видимой стороны: знаменитость, любимец женщин, холостяк. Родился в большой и бедной семье. Близким помогает материально, но держится от них на расстоянии. Свои карнавалы организовывает в разных мегаполисах мира, но иногда в виде исключения устраивает их в небольших городках. Считается, что с целью популяризации. В поле зрения попал, обнаружив себя в связи с некоей Линой Шольц – немецкой певичкой, подозреваемой в контрабанде нескольких шедевров русской живописи в Германию.  

– Неизвестно является ли Жук её сообщником. Мало вероятно, что их отношения ограничиваются любовной связью. В общем, надо заглянуть под маску этого шута. Кодовое название операции «Маски сброшены». Почти, как в разведке – усмехнулся Артур.

– Ты себе не изменяешь, по-прежнему, превращая любое расследование в шпионский детектив. Мы с тобой следователи, а не разведчики, смею напомнить. К тому же следователи бывшие. Ты уволен давно, да и я теперь занимаюсь частным сыском. Когда несколько дней назад в моё детективное агентство пришел человек со своим странным сообщением, я признаться хотела послать его ко всем чертям. Он наотрез отказался сообщать имена, факты, чтобы прояснить суть дела. За три года я отвыкла от тебя, поэтому не смогла угадать, что всё это так смахивает на твои штучки.

– Почему же все же согласилась?

– А, ты не знаешь? Не ты ли назначил кругленькую сумму за оплату моих услуг? И сообщение, переданное мне для самого себя, ты ведь выдумал?

Артур хмыкнул.

– Ну, прости. А как мне было заставить тебя приехать в эту Тьму-Таракань на встречу? Не мог я же сам прийти в твое агентство. Пусть считают, что мы вне игры.

 – Вижу, что история об исчезновении драгоценностей польского посла тебя ничему не научила? – вздохнула Аня и стянула шарфик. Она то повязала его, думая, что придет незнакомый человек.

– Научила ждать и не останавливаться. Зря они списали меня со счетов. Рано. И сейчас мы обязаны распутать паутину, сплетенную этим Жуком.

 – Паутину плетет паук – сказала она. – Жуки этого не делают. Возможно, нет никакой паутины, ведь всё еще только предстоит проверить.

– Чую, что есть. Мне удалось выйти на этого актера, когда я занимался историей поглощения благотворительного фонда Дона Ричарда.

Анна удивилась.

 – Неужели между этими делами существует связь?

– У Лины Шольц есть замечательная песня под названием «Время нелюбви». И знаешь, кто автор сего шедевра? Некий англичанин, в юности проживавший в Берлине и весьма успешно сочинявший музыку к кинофильмам. Помнишь «Человек за занавеской» и «Ангелы ада»? Там его музыка.

 – Дон Ричард. Постой! Так это и есть он?

– Именно, а кто же еще. Уехав из Берлина в Лондон, он с музыкой покончил. Будучи уже довольно богатым человеком, решил преумножить свои капиталы и ввязался в аферу с благотворительностью. Много лет всё шло, как по маслу, пока его путь не пересекся с путем американского дельца. Они стали партнерами, но вскоре последний предал Дона Ричарда и прихватил его фонд. Тот лишился всего.

– Что означает «Старый город. 19:00»?

 – То, что завтра мы идем на маскарад. По сведениям моего информатора, Дон Ричард пытается вернуть своё прежнее положение, покупая у Шольц, украденные картины. Скорее всего, это блеф. Когда-то он был богат, поэтому умеет создавать мифы и производить впечатление «серьезного» дельца. Думаю, Лина «купится» на это. И рискует остаться и без картин, и без денег. При этом обнаруживать себя сходу он не станет, ведь ему надо навести справки. Маскарад Жука отличное место. Там все будут в масках, что даст ему возможность остаться неузнанным.

– Неужели Шольц не узнает автора главной песни в ее карьере? Пусть даже тот будет в маске!

– Она не видела его двадцать лет. И если всё окажется так, как я рассказал, то Ричард рассчитывает провернуть сделку очень быстро. Мешкать он не станет, поскольку промедление чревато разоблачением. Если мы не раскроем ход его действий и не помешаем ему, то боюсь, ночью картины исчезнут где-нибудь заграницей. Также, как три года назад исчезли драгоценности польского посла. Именно поэтому мы тоже будем действовать быстро. Наши с тобой бывшие коллеги помогут провести задержание прямо на маскараде и если всё пойдет, как надо, это будет шанс вернуть доброе имя.

– Нам нужны маскарадные костюмы.

 – Я привез их с собой. Вернемся в таверну, примерим. Мне кажется, я угадал твой размер. Ты почти не изменилась.

 Он обнял Аню. Она верила в то, что за годы разлуки он не раз хотел дать ей знать о себе, но всегда помнил о том, насколько это может быть опасно для неё. Она понимала, что ему стоило огромных трудов всё взять на себя и сбить всех с толку. Благодаря его способу ведения дел, который Аня называла шпионским детективом, Артур сплел действительную информацию по делу драгоценностей посла с ложной таким образом, что сам черт не разберет. И Аню не тронули. Однако сейчас пришло время действовать, чтобы вернуть их доброе имя. Следующая ночь станет моментом истины, когда со всех этих влиятельных и добропорядочных граждан, наконец, будут сорваны маски.

Те несколько часов, проведенные с Артуром в таверне, стали для Анны наградой за годы ожидания. Когда долго живешь мечтой о встрече, сама встреча кажется сном. Лишь бы потом она не превратилась в кошмар, похожий на тот, что приснился ей ночью. Лежа в его объятиях, она потом разглядывала комнату, которую в их распоряжение предоставил хозяин. Таких комнат на втором этаже было четыре. Любой усталый путешественник мог снять одну из них. В утреннем полумраке еще виднелись отблески заходящей луны, но небо на востоке медленно светлело. Артур спал, в то время, как она прокручивала в голове только, что приснившейся сон.

Она стояла в центре огромного зала. Горели десятки свечей в резных подсвечниках. Дрожащие язычки пламени заставляли сверкать хрустальные подвески на зеркалах, а также переливаться в сережках и кольцах дам, скользящих в объятиях кавалеров по начищенному паркету, стилизованному под шахматную доску. И на всех были маски. Маски мелькали по кругу одна за другой, скрывая глаза, улыбки, мысли и чувства.

"Мне нужно найти его, - подумала Аня. – Ведь я точно знаю: он здесь, на карнавале. Он где-то здесь».

Она метнулась к одной маске, затем к другой, к третьей.

 "Как мне узнать тебя, если ты не снимаешь маску?" – в отчаянии спрашивала она себя.

Внезапно Аня поняла, что нужно сделать, проворно вскочив на высокий стул. Он сам увидит, узнает и услышит ее! Ведь она единственная в этом зале без маски!

Она смотрела на кружащиеся пары в надежде быть замеченной ими. И ее заметили! Аня наблюдала, как они останавливаются одна за другой, начиная разглядывать её, нелепо возвышающуюся на стуле. Затем пошел рокот удивления из шепота, перерастающий в гул. Музыка стихла. Она сбилась в неверном ритме, неправильных тактах, а потом словно захлебнулась в них и смолкла. Все маски смотрели на Аню. На несколько минут воцарилась напряженная тишина, но потом она прервалась. Прервалась робким смехом, рождающимся в разных углах зала. Смех нарастал и вскоре уже был подобен грому. Безудержное веселье становилось все бесшабашнее и достигнув своего апогея, должно было перерасти в нечто иное – неуправляемое. Так и случилась, едва кто-то выкрикнул резкое оскорбительное слово. Следом кричать начали все, кричать и тыкать в Аню пальцами. В мгновение ока пестрый карнавал превратился в агрессивно-настроенную толпу. Толпу, которая напирала на, одиноко стоящую на своем стуле, Аню. В испуге она оглядывалась по сторонам в поисках спасения и вдруг неподалеку увидела человека, протягивающего ей маску.

– Надень ее.

Аня последовала совету и спрыгнула со стула. Постепенно стих гул толпы. Она видела, как пары продолжили кружиться в вихре карнавала одна за другой и вскоре о ней совсем забыли. Праздник продолжился!

Растерянно она стояла посреди зала.

«Я так и не докричалась до него! Он не посмел подойти, обнаружить себя, снять эту проклятую маску! Он спрятал под ней свою любовь ко мне, свои мысли, свои глаза!»

 – Не расстраивайся – вдруг услышала она чей-то тихий голос и обернулась. Перед ней стоял человек, спасший ее от толпы. – Учись жить и любить, не снимая маску. И не жди, что другие снимут ее. В редкие моменты доверия и понимания каждый человек сам снимает ее, а силой ее не сорвешь. Таковы правила и их нужно соблюдать. На них держится мир.

Прошло столько лет, но Аня до сих пор помнила даже этот сон. В последний раз взглянув на заброшенную таверну, она поехала в город. «Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы. Пока вы не делаете этого, все остается живым в вашей памяти. Если вы оказываетесь там снова, все разрушается» – писала Агата Кристи. Но Анна никак не могла перестать жить прошлым. Ей казалось, что она остановилась на этой дороге. Ведь по ней они тогда ехали на маскарад в Старый город.

Их появление среди пестрой, разодетой в карнавальные костюмы, публики оставалось незамеченным вплоть до финальной точки, разработанного Артуром плана. Распознать кто есть, кто им неожиданно помогла сама Лина Шольц. Поддавшись желанию вернуть хоть на короткий миг свою утраченную популярность, она спела на импровизированной сцене в парке свою лучшую песню «Время нелюбви». Эта ошибка стареющей дивы упростила задачу. Дурачась и кривляясь в своем костюме шута, он некоторое время крутился возле неё. Стараясь вовлечь её пляску, он осторожно оттеснил Лину вглубь парка. К тому моменту снотворное в шампанском начало действовать, и она благополучно уснула на скамейке под деревом. Осторожно сняв с неё парик и маску, Артур протянул их Анне.

Расчет оказался верным, ибо Дон Ричард сам вскоре подошел к ней. Как и говорил Артур, он совершенно не помнил исполнительницу своей лучшей песни. Здесь на сцене он увидел её впервые за много лет. В свете фонарей он отметил для себя её парик и маску. На ней было платье придворной дамы, но оно немногим отличалось от других похожих костюмов.

 – Я предлагаю хорошую цену за ваш товар – сразу приступил он к делу. – Обсудим?

Говорил он по-немецки, но Аня чуть-чуть знала язык. Она кивнула и указала на шатер, раскинутый для гостей на лужайке. В этот момент она видела, что Виктор Жук следит за ними и подала ему знак. Конечно, она рисковала, ибо в отличие от Дона Ричарда Жук хорошо знал Лину Шольц. Стараясь держаться в тени, Анна решила пойти на хитрость, предоставив ему право играть первую скрипку. Раскрывая веер, она осторожно включила миниатюрный диктофон, спрятанный в перьях.

Из записанного разговора потом следствию стало известно, что через своих информаторов Артур обладал верными данными. Речь шла о покупке краденных картин. Жук и Шольц были связаны этим делом даже более тесно, чем думал Артур.

– Маски сорваны, господа контрабандисты – рявкнул он, когда группа задержания брала Жука и Ричарда. Бывшие коллеги появились вовремя, завершив операцию. Лину Шольц тоже взяли. Спросонья она долго не могла поверить в провал всей аферы, поэтому даже уже будучи в наручниках, напевала своё бессмертное «Время нелюбви».

 В ту ночь многие, приглашенные на маскарад, продолжали веселиться до рассвета. Информация о случившемся появилась в новостях только к полудню.  Репутация Артура Павлова и Анны Дымовой была восстановлена. За предотвращение нелегального вывоза картин за рубеж их наградили. Артур вернулся в органы, а Анна предпочла дальше заниматься своим детективным агентством.

С тех про прошло пять лет. Сегодня Аня снова приехала в Старый город. Оставив машину, она медленно шла по парку. Под ногами шуршали опавшие листья и в воздухе уже ощущалась осенняя прохлада.

   Любовь Артура к ней длилась недолго. Он так и не снял маску, продолжая играть в шпиона. Под ней он навсегда спрятал себя настоящего. Тот сон, приснившийся в комнате над таверной, был ей предупреждением. Но Анна поняла это только спустя много безуспешных попыток достучаться до его сердца. За период их одиночества вдвоем, она так и не научилась жить и любить, не снимая маску. А он не умел по-другому.

Видно, для них это было время нелюбви. Как в известной песне.