Проза

 

 

 

 

 

                                                                                    

В городе льёт дождь. Он не прекращается с самого утра. Тугие, косые струи барабанят о старые черепичные крыши домов. Настроение у маленького Ханса унылое: не удастся выйти на улицу. Как жаль! Под накинутым на колючие ветки ежевики передником матери так уютно сидеть. Малыш избегает шумных игр с соседскими мальчишками и не участвует в их проказах; он предпочитает играть в одиночку и мечтать... Порою мечты так одолевают Ханса, что, переносясь в мир иллюзий, ребёнок закрывает глаза, чтобы лучше проникнуть внутрь вещей. В его фантазиях любые предметы – будь то щепки, лоскутки материи, глиняные черепки или камни, валяющиеся по обочинам дорог, цветы, трава, деревья − сказочные персонажи. Они разговаривают, веселятся, страдают… − это своеобразные человечки. Богатое воображение впечатлительного мальчика переплетается с историями, услышанными от окружающих его людей − и самих немножко волшебников…

 

На сказочном острове город волшебный

 

Ханс-Кристиан живёт в самом древнем королевстве мира − Дании, на сказочном острове Фюн. Сквозь пелену тумана проступают расплывчатые таинственные очертания старого датского городка Оденсе, окруженного холмами. Летом на их вершинах цветёт вереск − гирлянды бело-розовых крошечных колокольчиков в обрамлении миниатюрных листиков − и круглый год шумят стройные сосны.

Городок походит на волшебный ларец, вырезанный из дуба. Да это и неудивительно. Ведь здесь живут искусные резчики по дереву, создающие фигурки русалок, Нептуна, сирен, скульптуры для украшения домов. Над сапожной мастерской отца Ханса тоже красуется вывеска в виде двуглавого орла, вырезанная ещё дедом.

Кроме старого дома, украшенного тюльпанами, забавными рожицами и стишком, который знает наизусть вся местная детвора, да собора с резным алтарём, малыша привлекает усадьба отставного капитана с пушками и фигурками деревянных солдат. Когда по каналу проходит корабль, пушки стреляют холостыми зарядами, а солдаты палят в небо из ружей, Ханс заслушивается историями седого моряка…

Возле усадьбы живёт аист, и мальчик каждый раз жалеет, что не знает языка птиц. Сколько нового мог бы ему рассказать крылатый странник! Бывает, маленький фантазёр часами просиживает возле норки крота, надеясь поговорить с землекопом  и разузнать о таинственных подземных жителях… А порою он пытается заговорить с ласточками, носящимися над водной гладью. Ведь они далеко летают и, наверняка, знают много интересного! Но, увы, им всегда некогда, и они вечно заняты, как и другие наземные и подземные обитатели…

 

Реальность и фантазии

 

Первые сказки мальчик услышал от старушек-прядильщиц из богадельни. Но самые интересные истории рассказывал ему отец, а также читал книги: басни, комедии, сказки из «Тысячи и одной ночи», Библию. Много черпал Ханс и из общения со своей любимой бабушкой. Она навещала его каждый день, а по субботам всегда приносила своему любимцу букет цветов, доставляя малышу большую радость…

За окном по-прежнему шумит дождь. Мальчик сидит в углу комнатки и раскрашивает костюм для куколки. Рядом суетится мать и тут же работает отец. Ведь у них всего одна комната − спальня и столовая, мастерская отца-башмачника и место для забав маленького мечтателя. В ней нет ни богатой мебели − отец сам сколотил всю обстановку, ни картин и украшений. Единственная гордость матери − безукоризненная чистота в доме, белоснежные занавески, ящик с землёй, где густо разросся лук, и несколько вазонов с прекрасными тюльпанами. Запах цветов сливается с дребезжащим перезвоном колоколов, стуком отцовского молотка, лихой дробью барабанщиков около казармы, свистом флейты бродячего музыканта и хриплыми песнями матросов…

Во всём этом Ханс находит повод для придумывания невероятных историй, переделывая услышанное по-своему, украшая и как бы расцвечивая свежими красками. Чрезмерное фантазерство малыша − не болезнь, а свидетельство поэтического таланта. Его первым слушателем становится старый кот по имени Карл, хотя тот и часто засыпает, не дослушав до конца интересную сказку о штопальной игле или пере и чернильнице, а может навозном жуке или ромашке… Кошачьи годы, как говорится, берут своё. Но Ханс не сердится на друга: он всё ему прощает − ведь кот никогда не сомневается в существовании колдуний и фей, догадливых трубочистов, говорящих цветов, мотыльков, лягушек с брильянтовыми коронами на голове…

− Дум-бум-бурум, дум дум бурурум, − напевает Ханс тихонько. На картоне возникает яркий красный цветок, в нём прячется малюсенькая девочка. Она в испуге закрывает крошечными ладошками личико: «Какая страшная стрекоза!».

− Не бойся крошка, − серьёзным тоном успокаивает Дюймовочку мальчик и пририсовывает стрекозе к лапке розовый лепесток − подарок малышке. Виртуозно вырезав нарисованные персонажи, он любуется своей работой.

− Ханс, обедать, − слышится голос матери.

Погруженный в сказочный мир, ребенок медленно идёт к столу. Там уже сидит отец. Маменька ставит на стол глиняную супницу. Дразнящий аромат разливается по помещению, но мальчик не торопится есть. Он наблюдает за отцом. Тот ворочает густую картофельную похлёбку деревянной ложкой, не спеша подносит её ко рту и слегка дует. На второе − вареные бобы с капустой. Большая сковорода скворчит, и Хансу кажется, что она беседует со своей соседкой супницей, возмущаясь:

− Жжжарко… Очччень жжжарко…

А пузатая супница, тихонько позвякивая крышечкой, отвечает:

− Ну что вы?! Что вы, сударыня, даже прохладно.

«Ишь ты, − думает Ханс, − оказывается и посуда умеет говорить. Вот бы как-нибудь ночью послушать: о чём же беседуют ложки, ножи да тарелки с чугунками».

После обеда малыш мастерит из лоскутков костюмы для куколок, вырезанных отцом. Но наряды не получаются − он всё размышляет об услышанной беседе: «Удивительно, если посуда разговаривает, то, наверное, и остальные вещи тоже умеют». Ханс осматривается − и видит старый, побитый жучком комод. Подойдя поближе, прислоняет ухо к прохладной гладкой поверхности «старика»… и от неожиданности отскакивает − он слышал, слышал! глухой, словно из-под земли голос:

− Ох-хо-хох, что за погода?

− Сссырость, − тихонько шепчет потускневшее от времени зеркало.

− Дождь, дождь, − звякают в серванте стаканы.

Перед сном малыш решает ночью подслушать разговор посуды. Но, едва мать желает ему спокойной ночи, он тут же засыпает сладким сном счастливого ребёнка, погружаясь в грёзы, где реальность тесно сплетается с вымыслом: игры, прогулки по лесу, беседы с жучками-червячками, травинками-былинками. Всё его зачаровывает − ночь проходит быстро, насыщенно…

Унаследовав от отца мечтательный нрав, поэтичность и склонность к анализу, а от матери − нежность и доброту, Ханс по натуре мягок и тих, как девочка, не похож на мальчишек. Из-за бедности родители ничего не могли дать своему единственному сыну, кроме безграничной любви и фамилии с окончанием на «сен», что означало в начале XIX века низкое происхождение. Но зато они никогда не наказывали малыша и позволяли ему свободно бродить по городу, созерцать и придумывать истории. К тому же, несмотря на бедность, родные старались, чтобы мальчик ни в чём не нуждался. Его хорошо одевали, и мать часто говорила: «Сынок, ты прямо настоящий принц!» Ребёнку такие слова очень льстили, но он хотел слышать их не только от родных. Поэтому иногда забирался на большой камень в реке и часами заливался, как жаворонок, «упоённый зарёю и светом». Своеобразное пение, прелестный голос и поэтические фантазии сливались в нечто возвышенное, оригинальное. Шалун знал, что его слушают другие, и это придавало ему ещё больше азарта…

 

Одно из любимых мест

 

Утром отец берёт Ханса на старую мельницу − одно из любимых мест мальчика. Какой-то шутник сказал однажды доверчивому ребёнку, что под мельницей, на другом конце земного шара находится Китай; его жители могут прокопать подземный ход и внезапно появиться на улицах датского городка в красных атласных халатах, расшитых золотыми драконами, и с изящными веерами в руках.

И вот мальчик каждый раз с нетерпением садится на берегу и, слушая шум мельничного колеса, ждёт, а вдруг из-под земли появится китайский принц и заберёт его с собой. Но чуда почему-то не происходит. Может на этот раз повезёт…

Погода чудесная. Теплые лучи солнца нежно согревают мокрую землю. Ханс с отцом едут на повозке с тремя мешками зерна для обмолота. Старая кляча Марта − лошадь соседа портного − бредёт, понуро опустив гривастую голову. Отец и не пытается её подгонять. Он отпускает вожжи и с упоением смотрит по сторонам.

За холмом показывается синь реки с силуэтом небольшой мельницы. «Старушка» трясётся от натуги, окружённая фонтаном водяных потоков и веером брызг поющих на разные голоса капелек. Зелёные бороды тины угрюмо свешиваются с обветшалых лотков. У берегов запруды, поросшей ряской, лениво плавают рыбы.

Мельник, старик Кай, дружен с семейством Андерсенов и любит рассказывать малышу интересные истории. Вот и на этот раз после обмолота они садятся перекусить, а он, закуривая глиняную трубочку, с удовольствием начинает рассказ.

− Вот вчера, под дождь приплыла русалка. И так бедная плакала, что не выдержало моё старое сердце и заныло. Вышел я и спрашиваю: мол, чего тебе надобно? А она лопочет что-то по-своему. Не понять ничего, потом нырнула… и нет уже её. Я подождал немного, да и пошёл на мельницу.

− Какая-такая русалка? − с волнением в голосе спрашивает Ханс, широко раскрыв голубые, как бездонное небо, глаза.

− Как какая? − удивляется старик. − Обычная, с рыбьим хвостом. Да тут у меня на мельнице их много водится. Да не бойся ты − они добрые, − продолжает Кай, заметив, как Ханс жмётся к отцу. − Только плачут уж больно жалостливо.

− А почему плачут, дедушка? − не унимается с расспросами мальчуган.

− Я и не знаю, сынок, − отвечает мельник. − Может, какая печаль у них завелась? Кто их разберёт?

Всю обратную дорогу любопытный малыш пристаёт к отцу с расспросами о незнакомых удивительных существах, но тот ничего про них не слышал…

 

Известным стать – учиться надо

 

Семья Андерсенов жила на самой бедной улочке. В таком же убогом домике, как и другие ремесленники и рабочие. Но Ханс любил свой город: здесь всё ещё сохранялись средневековые обычаи и старинные праздники, оригинальные процессии, каких уже и не помнили в столице. Был свой епископ, кафедральный собор, театр.

Дети из бедных районов часто бегали смотреть на красивые особняки в центре города − в них проживали известные люди. Как-то и Ханса отец водил к великолепному дворцу в резиденции принца. Ребёнок «прилип» к чугунной решётке, любуясь чудесной архитектурой, убранством зданий, роскошными цветниками в саду.

«Хорошо быть богатым, − размышлял малыш. − Но что для этого надо?» Ему так хотелось осуществить заветную мечту отца − маленький домик с палисадником и розовыми кустами. Он понимал, что от шитья обуви или одежды не разбогатеешь, и, вообще, чтобы стать известным − надо учиться. Но, к сожалению, у семьи не было средств. И Ханс по-прежнему предоставлен сам себе…

 

От афиш, театра и историй – к творчеству

 

Однажды мать, получив за стирку хорошие деньги, покупает сыну билет на спектакль. С этих пор маленький Андерсен бредит театром, но его туда водят всего лишь раз в год. И мальчик знакомится с расклейщиком афиш Петером, а тот за помощь дарит пареньку афиши. Вдохновляясь названиями пьес и используя имена действующих лиц, малыш разыгрывает свои комедии про принцев и принцесс… Это явилось началом творчества будущего великого сказочника.

К тому же отец мастерит сыну собственный театр − кукольный, но зато мальчик здесь хозяин: он автор и актёр, музыкант и художник, осветитель и певец. Ханс так ловко орудует иголкой и ножницами, мастеря костюмы своим героям и вырезая из бумаги смешных человечков, что мать, мечтая для своего сына о карьере зажиточного портного (всегда, мол, кусок хлеба в руках) спрашивает:

− Сынок, может тебе сделаться портным? − Но куда там!

− Нет, я буду артистом! − твердо отвечает сын. Мать качает головой.

Многие в городе обращают внимание на странного и любознательного ребёнка. По соседству с семьёй Ханса живёт вдова священника с сёстрами. В их доме малыш Андерсен − частый гость. Здесь он знакомится с произведениями Шекспира и под их влиянием сочиняет пьесу «Карась и Эльвира», которую с гордостью читает соседке-кухарке, но та осмеивает её. Юный автор заливается слезами. Мать утешает сына:

− Ханс, милый, успокойся! Это она говорит потому, что не её сын написал такую пьесу! − Мальчик успокаивается и продолжает писать новые «труды»…

Вскоре знакомые представили Ханса наследному принцу (впоследствии король Кристиан VIII). Мальчик поступил в школу, но там преподавали только Закон Божий, письмо и арифметику, да и то из рук вон плохо. К тому же он и сам учился кое-как: едва мог правильно написать слово, часто уносился мечтами далеко-далеко… Нерадивому ученику доставалось от учителей. Зато он любил рассказывать всем удивительные истории, главным героем их являлся, конечно же, он сам.

Городок так мал, что новости быстро становились известными всем жителям. И в один прекрасный день, только Ханс вышел из школы, за ним следом помчалась толпа уличных мальчишек с криками: «Вон идёт комедиант!» Добежав до дома, чувствительный мальчуган со слезами забился в угол и стал молиться Богу...

Детство Андерсена закончилось в одиннадцать лет со смертью отца, вернувшегося из армии Наполеона израненным. Всю ночь над умершим пел сверчок. Эта нехитрая мелодия сливалась с рыданиями несчастного мальчугана…

 

Ни ткач, ни портной, ни рабочий

 

Прошло время, но мало, что изменилось в жизни Ханса. Он целыми днями сидел дома. Закончив хлопоты по хозяйству, забивался в уголок и разыгрывал представления в своём кукольном театре или бродил по улицам городка, провожая восхищёнными взглядами нарядных светских дам. Им льстило его внимание. Если бы они только знали, что в этот момент долговязый нескладный подросток просто прикидывал, сколько нарядов для кукол можно сшить из их шикарных платьев…

Мать решает отдать сына в подмастерье: «Может, вылетят из головы нелепые фантазии и дурь». К тому же семья едва сводит концы с концами. Но Ханс приходит в ужас от такой перспективы своей судьбы. Однако никуда не денешься: сначала он работает у ткача, затем у портного и наконец рабочим на сигаретной фабрике. Благодаря прекрасному голосу мальчуган быстро заслуживает всеобщую любовь. Он охотно поёт не только песни, но и исполняет сцены из Шекспира и Хольберга с импровизированной музыкой. Ему аплодируют и делают за него работу. Первые дни проходит всё хорошо.

Но однажды он слишком увлекается пением, и кто-то из рабочих восклицает: «Да это вовсе не мальчик, а девчонка!» Шутка-шуткой, но Ханса грубо хватают за ноги и руки. С криком он вырывается и больше уже не возвращается на фабрику...

Когда на Оденсе опускался вечер, напоённый вересково-сосновым ароматом, мальчуган всё чаще и надолго уходил на берег и пел свои чудесные импровизации, вкладывая в них душевную тоску и горечь утраты… «У меня в те годы появилась привычка сидеть подолгу у реки и наблюдать за работой мельничного колеса», − писал Андерсен позже в автобиографии «Сказка моей жизни»…

А в четырнадцать лет Ханс умоляет мать позволить ему попытать счастья в столице Дании.

− Что ты там собираешься делать? − изумленно спрашивает она.

− Я прославлю тебя, − гордо отвечает сын и рассказывает об известных людях из народа, с уверенностью в голосе добавляя: − Сначала, конечно, придется много потерпеть, а потом и прославлюсь…

Но путь к славе оказывается не так-то прост…

 

Путешествие в другой мир

 

В начале XIX века поездка из Оденсе в Копенгаген занимала минимум два дня. Люди состоятельные могли превратить её в приятное путешествие, прочие же довольствовались почтовыми дилижансами − в них набивалось до пяти человек. В тесном трясущемся помещении шуршали дамские платья, слышался плачь детей, благоухали ароматы из котомок со съестными припасами, а жесткое сиденье напоминало о кочках и ухабах под колёсами…

Усевшись в углу одного из таких очень распространённых средств передвижения тех времён, Ханс начинает своё путешествие в столицу. На первой же остановке он чувствует себя самым одиноким и несчастным человеком в мире. И дело не столько в дорожных неудобствах, сколько в щемящем чувстве голода и ощущении, что он достиг конца света с воротами в другой мир − крайней точки острова Фюн, городка Нюборг. Впереди чёрной массой волнуется море и далеко-далеко находится Зеландия − остров, на котором располагается Копенгаген.

Теперь между островами протянулся мост, но тогда его ещё не было, и всякий путешественник имел дело с капризной водной стихией. Андерсен за своё недолгое путешествие вдоволь насмотрелся на людские причуды. К счастью самого его морской недуг не беспокоит, куда страшнее созерцать строптивую синеву. Ему кажется, что он плывёт над дворцом грозного морского царя, желающего потопить судёнышко. И может быть, одна из царских дочерей сжалится над ним и не даст утонуть…

Сырой туман, поглотивший последние лучи солнца, смыкается у кормы, и лишь тусклый свет фонаря освещает ближние канаты… Ночь успокаивает море и обитателей судна, а утро следующего дня встречает путников в городе Корсор. Ханс стоит в сторонке и жуёт хлеб, что приготовила ему в дорогу мать. Никто из пассажиров не обращает на него никакого внимания. И ему очень одиноко и грустно…

Но вот возничий трубит в рожок, и дилижанс трогается в путь, трясясь по дорогам Зеландии, устремляясь на северо-запад − всё ближе к столице Дании…

 

Купеческая гавань

 

Копенгаген в те времена был весьма невелик и всё ещё сохранял черты города-крепости, окружённого оборонительными рвами. Четверо ворот вели в его недра, и все они на ночь запирались.

Ханс входит в город вместе с пёстрой компанией торговцев, купцов, ремесленников и прочего простого люда и сразу же попадает в водоворот столичной жизни. «По узким улочкам с шумом катили кареты и экипажи, люди шумели и кричали, мужчины и женщины, разодетые как господа, проходили мимо друг друга, не здороваясь», − вспоминал позднее Андерсен.

Копенгаген исчерчен каналами. Всюду виднеются корабельные мачты, и город походит на игольную подушку. Дома тесно липнут друг к другу, соревнуясь в изысканности. Но все эти прекрасные особняки не для бедного мальчугана ­– он ютится на узкой, невзрачной улочке, застроенной приютами, доходными домами и дешёвыми гостиницами, в одной из грязных комнатушек.

Впрочем, убогий пейзаж сполна заменяет богатая палитра уличных звуков. Наивный мальчишка из сонного Оденсе в восторге от шума и грохота. Ему кажется, что всё это признаки большого города. Он даже не замечает, какую жуткую вонь источают столь восхитившие его каналы…

По слабо освещенным масляными светильниками улочкам Копенгагена блуждает маленькая фигурка одинокого путника. Вид его жалок: огромные башмаки прохудились и при каждом шаге издают протяжный стон, а отцовское пальто охотно подставляет прорехи навстречу промозглому ветру. Юноша с любопытством заглядывает в окна дорогих домов. Там за тяжёлыми гардинами смеются и музицируют, едят изысканные кушанья и пьют ароматные вина… Ханс же голодает и мёрзнет, но он счастлив. Его поддерживает вера в Бога, в людей, в свои силы, а фантазии окрашивают окружающую его действительность в радужные цвета. Начитавшись романов Вальтера Скотта, он с восторгом открывал для себя новый мир.

 

Период отроческих скитаний

 

Да, владельцы роскошных дворцов жили по-другому. Там рыба не воняла, а пахла; вместо картонки и тряпья − мягкая постель, и по утрам дымился ароматный кофе, и из булочек выглядывала аппетитная начинка. Подросток бредил этим миром, но надежды его рушились. Он мечтал о театре, но прима-балерина выгнала его, директор Королевского театра посчитал мальчика слишком тощим для актёра…

Юноше впору отчаяться и вернуться домой, но не таков характер у Ханса. Он уверен в своей исключительности и одарённости, а возникшие проблемы − это лишь малые преграды на пути к сцене. «Ведь, в конце концов совсем не обязательно быть танцором, если я имею замечательный голос − его в столице ещё не слышали», − думает он и решает тотчас же его продемонстрировать.

Дождь моросит по брусчатке, тыкается в лицо и длинными каплями виснет на носу. Промокший и озябший Ханс стоит перед особняком профессора Королевской консерватории. Окна ярко светятся, слышится заливистый смех. Пареньку как-то неловко врываться на празднество, но дождь усиливается, ветер крепчает − деваться некуда. Набравшись храбрости, он решительно дёргает колокольчик. То ли попалась сердобольная служанка или сказалась монотонность вечеринки, а может, ангелы помогли несчастному юноши, но его приглашают в дом. Среди присутствующих − известный композитор господин Вейсе. Именно он в долговязом подростке угадывает талант и предлагает «маленькому соловью с острова Фюн» заняться вокалом. Теперь, получая талоны на обед и пособие, Ханс может кое-как утолить голод и снять комнатушку − чуланчик без окон, света и тепла. Чтобы заснуть, он сворачивается калачиком и дышит в ладони − изо рта идёт пар…

Зато утром он оказывается в прекрасных покоях учителя. Занятия нравятся Хансу, но вот оказия − когда профессор сердится, юноша пугается и начинает дрожать, его голос срывается, а по щекам текут слёзы. А тут ещё из-за ломки голоса нежные трели соловья превращаются в лягушечье кваканье. «Соловей, поющий для розы, налетел на шипы», − гласит старинная датская песня.

Но Ханс и не думает отступать: «Если я не стану знаменитым, то и жить не зачем». С большим трудом и упорством нескладный паренек постигает науку пластики и получает роль тролля. «Из вас получится превосходный комедийный актер!» − в один голос уверяют его артисты Королевского театра. Но такое будущее не для него. Над ним много смеялись в детстве, да и сейчас − столько огорчений и обид… Нет! Но афишу со своим именем Андерсен сохранит до конца дней...

Первые два пути в театр − вокал и танцы − пройдены, и о них не стоит вспоминать, остаётся одно, последнее − пьесы. И Ханс начинает усиленно писать и декламировать свои произведения. Только ленивый не смеялся над его литературными фантазиями − юноша догадывался об этом. Но такова цена за возможность стать знаменитым, и он готов её заплатить, выбирая роль шута в жизни, но не на сцене.

Благодаря голосу, настойчивости провинциала, а порой и из-за жалости Хансу удаётся поступить в театральное училище, потом − в классическую гимназию. Там учатся отпрыски знатных семей, постоянно «клевавшие» сына бедняка − «гадкого утенка», подобно уткам на птичьем дворе. Но никакие трудности не останавливают упорного юношу, он весь в ожидании и надеждах пишет матери весёлое письмо.

Так заканчивается период отроческих скитаний Андерсена, полный мечтаний и грёз, буквально заменявших ему порою насущный хлеб.

 

Начало успеха. Первая премьера

 

А уже через восемь лет, в 1827 году неугомонный писака обратил на себя внимание как поэт. Не только за рубежом, но и в Дании за Хансом прочно закрепилось звание талантливого юноши. «Оборванец с острова Фюн» теперь вхож в лучшие дома Копенгагена. Он желанный гость у Коллинов − почтенного семейства директора театров, принимавшего известнейших людей столицы. Частенько наведывался юноша и на вечера искусств. Многие знатные люди принимали в его судьбе активное участие, желая обучить манерам, стилю, дать образование. В их числе дочь адмирала Вульфа − верный друг Ханса до самой смерти. Очень сблизился он с Хейбергом. И вскоре юмористические стихи молодого поэта появились в газете, издаваемой его новым товарищем.

Весь 1829 год благоприятен для Ханса. Всё ему удаётся: он студент и признанный писатель. Его новая фантастическая повесть «Прогулки от Хольмен-канала до восточного мыса острова Амагер» также вызвала резонанс в обществе. «У вас прекрасный дар − находить жемчуг в сточных канавах. Берегите его», − отозвался о способностях юноши один из поэтов того времени…

Какое счастье после стольких лет обидного презрения и недоверия к его силам! Воодушевлённый успехом Ханс пишет для сцены одноактную пьесу в стихах под названием «Любовь на Николаевой башне, или Что говорит партер».

Театральный зал. Премьера. Андерсен с волнением ожидает начала. Сидит он не среди аристократической публики, чьи роскошные кресла отделены от мест простолюдинов железной полосой, а в общем зале. Ханс понимает, что он − сын бедняка и его место среди народа. И так будет до конца его жизни!

Зал набит битком. Юноша крутит головой во все стороны, не веря, что на его пьесу собралось столько народа. Поднимается занавес. Затухают свечи. Во время премьеры стоит такая звенящая тишина, что автору кажется: зал пуст − все зрители в темноте покинули помещение, оставив его один на один с героями произведения.

Но нет, как только утихают последние звуки аккордов и опускается занавес, потрясённые зрители стоя выражают восторг от просмотра пьесы. Отовсюду раздаются громкие рукоплескания и бурные крики. Шумные овации приводят Ханса в неописуемое волнение. Растерянный и ошеломлённый, он молча кланяется на все стороны. Но после того, как группа студентов бросается качать его на руках, чувствительные нервы юноши не выдерживают: он вырывается и бросается вон из театра.

Добежав до квартиры Коллинов, где снимает комнатку, разражается истерическим плачем. Хозяйка, относившаяся к нему как мать, думает, что премьера провалилась, и принимается утешать Ханса:

− Ну не надо, не плачь: все великие люди прошли через неудачи. Старайся − и тебя, несомненно, ждёт большой успех. − Но каково же её удивление, когда сквозь рыдания юноши женщина наконец-то понимает истинную причину его состояния.

− Меня не освистали, − восклицает Ханс. − Мне аплодировали стоя, с криками «Браво!»

− Так зачем же ты плачешь? − спрашивает женщина.

− Я плачу от счастья, − отвечает ей Андерсен.

Наутро, счастливый, он наносит визиты знакомым, празднуя победу над публикой. На этот раз везде ему оказывают почести и не портят его радостного настроения едкими замечаниями. Андерсен важно вышагивает по улицам, то и дело снимая шляпу, чтобы поприветствовать толпу поклонников его таланта. Несомненно, это триумф, и, конечно же, сердце юноши трепещет от счастья…

Летом Ханс совершил путешествие по Дании, убедившись в том, что имя его известно уже во всём королевстве. Свои впечатления он описал в книгах «Картины западного берега Ютландии» и «Фантазии Северного моря»; издал первый том поэтических творений, также имевший успех. Многие замечательные стихи, позже положенные на музыку, являлись переложением библейских псалмов и сюжетов.

Так завершился один из наиболее счастливых годов жизни Андерсена. Судьба точно хотела побаловать упорного молодого человека перед началом испытаний.

 

Испытания, невзгоды, критика…

 

А испытания не заставили себя долго ждать. Как бы хорошо никогда не думать о житейских невзгодах! Но действительность слишком сурова. Сколько недоброжелательных и несправедливых суждений пришлось выслушать Андерсену − «гадкому утёнку с характером стойкого оловянного солдатика», прежде чем его имя стало известно во всем образованном мире Старого и Нового света. Критики, светские знакомые … − все, точно сговорившись, «втаптывали в грязь» его талант.

Несмотря на нападки, Ханс продолжает работать. Он переводит французские пьесы, пишет, используя сюжеты из романов Вальтера Скотта, тексты оперных либретт. Композиторы охотно сочиняли на них музыку, но публика негодовала, считая их плагиатом.

В это тяжёлое для Ханса время ему очень помогал сын Коллина. Для непрактичного юноши он был находкой при договорённостях с издателями и редактировании рукописей. Открыто признавал талант Андерсена и печатал его стихи Хейберг.

Друзья посоветовали Андерсену просить так называемую путевую стипендию, дававшуюся выдающимся поэтам и учёным. Ханс явился к королю с прошением, преподнеся свою новую книгу «Четыре времени года», позже признанную едва ли не лучшим сборником его стихотворений. Король уважил просьбу молодого поэта, и весной 1835 года в печальном настроении Ханс отправился путешествовать, не подозревая, что эта поездка будет толчком для развития его таланта, началом славы.

 

 

О. путешествия! Начало славы за границей

 

«О, путешествовать, путешествовать! Что может быть прекраснее!» Всю жизнь он мечтал об этом − и вот его мечта сбылась.

Германия, Франция, Швейцария, Швеция… Но больше всего он покорён Италией. Рим становится для него второй родиной. Его восхищает красота здешних мест, тёплые южные ночи, итальянская живость и непринуждённость. Он любуется каменными мостами, заросшими плющом, обветшалыми фасадами зданий, оборванными смуглыми детишками, померанцевыми рощами, мерцанием куполов… И везде Андерсен знакомится с известными поэтами, писателями.

Во время пребывания в Италии в уме юноши зародилось новое произведение − тонкий психологический этюд со множеством автобиографических эпизодов о судьбе художника, чей дар долго пробивался сквозь каменные стены презрения.

Начинается новая эра в жизни Андерсена. Роман «Импровизатор» приобретает массу друзей и почитателей как в Дании, так и за границей. Его переводят на все языки. Он выдерживает много изданий, ведь в ту пору не было лучшего чтива, чем заметки путешественника, тем более вплетённые в столь изящную и романтичную канву, что у читателей наворачивались слёзы. (Этот роман до сих пор считается вершиной творчества Андерсена − прозаика и психолога). Казалось, Ханс достиг, чего хотел.

Ободренный успехом он продолжает писать. В 1836 году выходит в свет юмористический роман со странным названием «О. Т.» (буквы означали имя героя), а в 1837 г. − «Только скрипач» ­− произведение, изображающее пережитую самим автором борьбу поэтической натуры с тяжёлыми житейскими обстоятельствами (переведен на русский язык). Оба романа имеют огромный успех, особенно в Швеции.

Ещё большей популярностью пользовалась пьеса о расовом неравенстве под названием «Мулат». Представления проходили с аншлагами как на копенгагенских подмостках, так и на сцене стокгольмского театра. Всюду расклеивались афишы, а у театральных касс стояли длинные очереди. Публика приняла драму с восторгом, её перевели на шведский язык, и в прессе появились о ней самые лестные отзывы…

Вся Швеция ликует: в честь талантливого юноши говорятся речи и провозглашаются тосты. Вечером студенческая молодёжь устраивает серенады. К овациям в свою честь, Ханс ещё не привык: они его необыкновенно волнуют. Поблагодарив за оказанный приём, он удаляется в предоставленное ему помещение, забивается в тёмный угол и даёт волю душившим его слезам. Позже он научится лучше владеть собою, но всё-таки никогда не будет равнодушен к знакам внимания…

На сцене с успехом проходят и другие его пьесы: «Первенец», «Грёзы короля», «Дороже жемчуга и злата». Андерсен приобретает славу драматурга, поэта, которого знали и в народе за его песенки, а также путешественника − выходят несколько книг о его поездках по Швеции и Италии. Его книгой «Путевые тени» о впечатлениях в странствиях по белому свету зачитывалось не одно поколение европейцев!

 

Сказки пришли позже

 

И хотя с раннего детства Ханс − сочинитель волшебных историй и отзвук сказок слышался во всех его произведениях, он считал себя кем угодно − певцом, танцором, декламатором, поэтом, сатириком, драматургом, но только не сказочником.

И, кто знает, как бы все обернулось, если бы вновь не вмешалась судьба.

Однажды незнакомый мальчик из бедной семьи подарил Андерсену, под чьи колыбельные он так хорошо засыпал, своё единственное сокровище − оловянного солдатика. Писателя тронул щедрый подарок малыша. Он воткнул его в петлицу, как драгоценный орден. Затем вынул платок и прижал к глазам… И вскоре сочинил удивительную сказку, которую до сих пор читают потомки того мальчугана…

Вечер. Сочельник. Свечи. Праздничный гул вечерней улицы… Из ярко освещённого окна небольшого домика отчётливо доносятся смех и неясные возгласы. «Не пугайся, − поясняет малышу пожилая женщина. − Это работает наш поэт, господин Андерсен, пишет для тебя колыбельные и сказки»…

А это время в жарко натопленной комнате сидит худой человек. Он встаёт, глотает обжигающий кофе, снова садится − нельзя надолго покидать героев своих сказок. Он бранится с мышами, хохочет с «бузинной матушкой», мёрзнет в ледяной подворотне с девочкой − у бедняшки осталась последняя спичка… Спорит, переживает и страдает. Творит…

Как же можно остаться равнодушным, когда кругом столько сюжетов для волшебных историй! И про девочку Герду, не испугавшуюся Снежной королевы, и про отважную Элизу, исколовшую пальцы крапивой, спасая братьев-лебедей... Разве не прекрасен любой цветок с рассыпавшимися по изящным лепесткам его изумрудными капельками дождя или росы? Разве не удивительны травинки и букашки или дрожащий на ветру листик, словно шепчущий: «Напиши про меня! Не забудь!»

Первые же сказки («Огниво», «Спутник», «Маленькая морская царевна», «Цветы маленькой Иды», «Новое платье короля») принесли Андерсену славу. Брошюры с картинками под названием «Сказки для детей» раскупались в пять минут, зачитывались до дыр, стихи и песенки заучивались детьми наизусть.

Начиная с 1835 года ежегодно выходили новые сказки. Тысячи ребятишек, открывая книжки, каждый раз слышали «хрустальный звон» − так чисто и светло звенела в них музыка доброты и несказанная прелесть открытия. Да и правда, ну где ещё можно узнать историю любви пастушки и трубочиста, подслушать перебранку ворон, шелест ветра или ворчание старого флюгера?..

 

Всё к лучшему!

 

А критики всё смеялись! Ведь в простенькой истории о любви солдата к принцессе явно угадывались бунтарские нотки и критика сильных мира сего. А уж тем более не по нутру пришлась многим сказка «Новое платье короля». «А ведь король-то голый!» − провозглашал сказочник устами младенца на весь мир.

 Но Андерсена уже невозможно остановить: его сказки одна за другой покоряли мир. На первые же гонорары Ханс снова отправился в путешествие. Познакомился с Гюго, Гёте, Гейне, Бальзаком, братьями Гримм, Диккенсом, Листом, Мендельсоном и многими другими современниками. Все они обожали его сказки и преклонялись перед ним.

И только родная Дания, подобно эгоистичной матери, не хотела «замечать» успехов своего «блудного сына». Хансу очень горько было это сознавать.

И можно лишь преклоняться перед мужеством писателя, не растерявшего на жизненном пути, усыпанном не любимыми им белыми розами, а скорее их шипами, доброжелательности, жажды справедливости, способности во всём видеть поэзию. В силу детской жизнерадостности и внутреннего богатства он страдал, негодовал, но не сдавался, считая жизнь прекрасной и не верил в плохое. Даже сказка его «Ледяная дева», несмотря на печальный конец, завершается фразой: «Всё к лучшему!»

 

Обоюдная любовь

 

Минуты отчаянья быстро проходят, особенно в обществе детей. Малыши очень любят худенького, высокого, остроносого господина в черном сюртуке с неизменным цветком в петлице и большим носовым платком в руках. Стоит ему только придти в гости или выйти на улицу, как его окружает большая толпа маленьких поклонников. Сказочника не надо долго упрашивать, и вот он присаживается на скамейку в парке, … и начинается волшебное действо.

Ханс, может быть, не очень-то и красив, но каким живым огнем загораются его огромные голубые глаза, когда он начинает рассказывать свои необыкновенные истории, которые словно красочный фейерверк вырываются на свободу навстречу внимательным слушателям. И кажется, будто это сам добрый волшебник, знающий язык всех живых существ, слышащий голоса цветов и видящий, как грустят старые дома…(К сожалению, многие сказки, рассказанные детям, не дошли до наших дней. Андерсен их не записывал, считая, что посиделки с детьми − всего лишь шутка или развлечение.)

Погожий тёплый денёк. Ханс сидит на берегу пруда и задумчиво смотрит на порхающих мотыльков и стремительно носящихся над зеленоватой гладью стрекоз.

− Какие должно быть они счастливые! − с восхищением думает он, провожая взглядом одного из этих беспокойных созданий.

А мотыльки и стрекозки, словно чувствуя, что за ними наблюдают, затевают игру: то подлетают к Хансу, почти касаясь его носа крылашками, дразня и приглашая присоединиться, то вдруг срываются и несутся на небольшой лужок за прудом.

Андерсен так увлечён игрой изумительных насекомых, что не замечает детей, давно за ним наблюдавших. Как только он их видит, его лицо тут же озаряет улыбка. А детишки с восторгом смотрят на знаменитого сказочника, и столько любви читается на их замызганных мордашках, что он не может удержаться от смеха.

− Ах-ха-ха-ха, ну что вы, дорогие мои, так тихонько стоите?! Давайте же присаживайтесь, не стесняйтесь, − и он подвигается, тем самым приглашая детей сесть рядом с ним на корягу. О, их не приходится долго уговаривать! Они, вспорхнув, словно стайка испуганных воробьёв, тут же приземляются рядом с Андерсеном.

− Ну что мне вам рассказать?! Ах, вот! Придумал! Сказку о мотыльке. Слышали? − Детишки дружно трясут головками. − Конечно же, нет! Ведь я сочиню её прямо сейчас. Ну что ж, слушайте внимательно! − Ребятишки сидят, затаив дыхание, так их зачаровывает голос сказочника и его необыкновенная история. И лишь когда бедного мотылька надевают на булавку, одна маленькая девочка всхлипывает.

− Да ты не бойся, глупышка! − утешает её Андерсен. − Ведь мотыльку тепло и хорошо, он сравнивает себя с цветком на стебельке. А по весне он снова будет резвиться на лугу. А может быть он уже здесь?! Как вы думаете?

− Конечно же, он здесь! Я узнаю его. Вон он, вон! − И малышка бросается за улетающим мотыльком. За ней бегут остальные детишки. Вскоре и Ханс беззаботно носится с детьми по лужку: окрестности оглашаются весёлыми криками и смехом… 

 

Сказки – не для детей, а для взрослых – бессмертны

 

С годами Андерсену всё больше и больше нравилось сочинять сказки. И хотя их очень любили (и любят) дети, но писал он их, как всегда любил повторять, вовсе не для маленьких, а для взрослых: только они могли понять внутреннюю суть этих историй. Вскоре слушание сказок из уст самого автора сделалось любимым развлечением его знакомых. А затем стало модным читать их на сцене.

Именно сказки в соединении со множеством друзей и знакомых во всех концах Европы создали Андерсену ту удивительную популярность, которой он пользовался последние 30 лет своей жизни. Один из его современников писал Хансу: «Благодаря «Импровизатору» ты стал знаменит, а сказки сделают тебя бессмертным».

Внимание к Андерсену в те годы поистине удивительно: праздники в его честь, приёмы, подарки... Раз в Риме в день его рождения какая-то дама сделала Хансу необыкновенно трогательный подарок. Она прислала ему букет «из сада импровизатора», то есть из римского сада, описанного в его романе.

Сказочника часто узнают по портрету. Матери подводят к нему детишек, мечтающих пожать ему руку и услышать от него хоть одно слово. Едва знакомые люди затаскивают его домой, упрашивая рассказать детям хоть одну сказку. Но особенно лестно писателю слышать о том, что книги его имеют влияние…

Обитатели одного дома обязаны своим семейным счастьем произведениям Андерсена. В другом месте он узнаёт, что некая дама, прочтя его роман «Только скрипач» и заинтересовавшись печальной судьбой героя, решает помочь получить музыкальное образование хотя бы одному бедному мальчику...

Но ещё более поразительный случай происходит в Америке. Одна знакомая дама пишет Хансу, что её племянник, служивший где-то в очень дикой части Америки, находит, охотясь в лесу, дом, где имеется всего одна книга − «Сказки Андерсена». И книга эта становится для него большим утешением в одиночестве…

Андерсен пользовался расположением датских королей и являлся желанным гостем при дворах иностранных государей и принцев. Он читал им свои произведения, охотно участвовал в празднествах и прогулках. Это время являлось для Ханса роскошным сном, волшебной сказкой и доставляло какую-то детскую радость. 

Несмотря на всемирную известность (в середине XIX века Андерсен − самый знаменитый человек в Европе), почётные титулы (профессор, статский советник, конференц-советник), множество орденов от разных государей и постоянные встречи с высокопоставленными особами, писатель всегда оставался простым человеком с нежным сердцем и ясным взглядом на жизнь, доступным для всех. И среди разных чествований, от которых у него порой кружилась голова, особенно любил вспоминать время, когда бегал в дырявых сапогах, питался чем бог пошлёт и читал книжки, купленные на последние гроши у букинистов… Душа его наполнялась умилением и глубокой благодарностью к людям и к Богу, в которого он всегда горячо верил…

 

Наконец и родина признает. Вот, оно счастье!  

 

Наступает время, когда и Дания возвеличивает Андерсена.

В 1867 году его родной Оденсе устраивает в честь знаменитого земляка празднество. Весь город разукрашен флагами, гирляндами цветов; школьники освобождены от занятий. На площади перед ратушей великого сказочника приветствует огромная толпа народа − все сословия. Впереди колышутся разноцветные накидки, шляпы и полы камзолов публики из высшего общества. Вельможи трясут длинными париками и взмахивают треуголками с серебряным позументом по краям. Шорох шёлковых платьев дам под дорогими меховыми манто и изысканный аромат духов долетает до писателя. Он с наслаждением вдыхает пьянящий запах богатого мира, гордясь, что тоже теперь принадлежит к нему. Чуть дальше стоят чиновники и служащие, размахивая высокими цилиндрами. А на задворках шумят-гудятт простолюдины. Одетые в куртки из толстой ткани или в длинные плащи с капюшонами, они восторженно машут войлочными шляпами, стуча деревянными башмаками по мёрзлой каменной мостовой.

Андерсену подносят диплом почётного гражданина. В его честь устраивают обед и бал, слышатся речи и песни со словами его сочинений. Вечером в городе зажигают иллюминацию… Празднество длится несколько дней, и знаки внимания и симпатии граждан родного города глубоко волнуют и трогают Андерсена…

Сказочник стоит на балконе у распахнутого окна и смотрит вниз на приветствующую его толпу поклонников. В окно врываются потоки декабрьского ветра вместе со звуками торжественного гимна, а на глазах собравшихся видны слёзы восторга… Этого момента Ханс ждал всю жизнь. Сбывается, наконец, его детская мечта…

Холодный ветер бьёт в стекло. Знаменитый Ханс-Кристиан сидит, поджав ноги, и все глубже и глубже уходит в воспоминания детства. Сердце щемит так, что, кажется, вот-вот разорвётся на части. В окне тёмным силуэтом устремляется в небо собор Святого Кнуда. Церковь, с которой так много всего связано. Он знал её с самого рождения, в ней он пел в церковном хоре и сюда раз в неделю мать водила его на воскресные проповеди. А в дальнем крыле располагается приходская школа. Андерсен всё ещё помнит хлёсткие удары учительской указки…

Буря стихает. Промёрзшие ветви деревьев, устав раскачиваться под песню ветра, застывают в мёртвой тишине. И Оденсе, несколько часов назад так старательно выплёскивающий на писателя свою любовь, удовлетворившись, засыпает…

А через два года в день 50-летней годовщины прибытия Ханса в Копенгаген, в столице ему устраивают ещё более торжественный праздник. Комнату его засыпают роскошными букетами цветов. В его честь дают великолепнейший обед, поют песни, сочиняют стихи. Со всех концов света идут поздравительные телеграммы, в том числе и от датского короля. Люди выстраиваются огромными толпами, чтобы просто увидеть великого сказочника. Вечером устраивают фейерверк. Палят из пушек. Разноцветные огни лихо взмывают в ночное небо, на смену им загораются ещё более яркие огоньки. Вот, вертясь и шипя, брызгая цветными каплями, взвивается в темноту шутиха, затем ещё и ещё… И вскоре кругом стоит такой вой и шум, что, право, хоть уши закладывай. Канонада продолжается до самого утра…

Андерсен счастлив как никогда. Его любят, им восхищаются, он знаменит…

 

И сейчас, спустя много лет, великий сказочник с нами − в каждом доме и детском сердце. В Копенгагене именем Андерсена назван бульвар, ему поставлены два бронзовых памятника. Один ещё при жизни − Ханс восседает на пьедестале в саду королевского дворца. Говорят, знаменитый писатель любил приходить в этот сад, сидел на скамейке, кормил хлебом уток и лебедей, плавающих в пруду − бывшем крепостном рву. Второй памятник − едва ли не самый фотографируемый в столице Дании − находится у здания ратуши − на колени сказочнику может залезть (и залезает) любой ребёнок. Есть молодёжный хостёл его имени и, разумеется, продаётся множество сувениров, напоминающих о писателе и героях его произведений.

Как и он сам, персонажи его историй и сегодня бессмертны и бесстрашны… Сидит на камне бронзовая Русалочка, героиня знаменитой его сказки − символ Копенгагена. Моряки со всего света дарят ей цветы; говорят, она приносит счастье…