Проза

Странички из жизни полярных птиц

Недели три уже жил пингвин с нами; команда очень сильно привыкла к нему, да и он чувствовал себя среди нас хорошо. Вскоре, однако, мы заметили, что он совсем перестал спускаться в коридорное помещение, где были каюты команды. Всё дольше оставался на носу корабля и мог весь день простоять неподвижно, смотря вдаль. Он стал задумчив и почти перестал «говорить» и радоваться. Видимо чувствовал приближение родной земли.

А однажды мы стали свидетелями ещё одной интересной странички из жизни этих удивительных птиц. Как-то за суматохой разных дел я спохватился, что давно не видел нашего Фёдора Филипповича. Стал расспрашивать членов команды. Кок вспомнил, что последнее время пингвин очень плохо ел, а сегодня, вообще, от всего отказался. Я всерьез обеспокоился. А вскоре обнаружилась и сама пропажа. В новом блестящем одеянии. Старое оперение валялось рядом, на палубе, кучей лохмотьев. Наш бедный Фёдор Филиппович полинял. У пингвинов это происходит раз в год очень своеобразно: новые перья вырастают, выталкивая их, под старыми.

Погода стояла неустойчивая. То холодало – дул сильный ветер, выпадал снег, то теплело и выглядывало солнце. Иногда оно сияло круглые сутки и так ярко, что нельзя было выйти на палубу без тёмных очков. Но грело пока плохо. Порой небо затягивалось мутной дымкой, сквозь которую проглядывал и тут же прятался безликий солнечный диск. Сгущались сумерки, хотя сейчас была только середина дня. Но вот, наконец-то, пурга закончилась. И с частей корабля струились лишь слабые ручейки снежной пыли. Открывалась хорошая видимость: спокойное, как бы застывшее, море кругом и в дали − сверкающие в лучах заходящего солнца гряды торосов.

Наше судно подходило к берегам Антарктиды. Команда щеголяла по палубе в новеньких тёплых полушубках и валенках. Морозы не отступали, хотя и стояло антарктическое лето. К тому же часто налетал ледяной, пронизывающий насквозь, ветер. И от этого становилось ещё холоднее.

Однажды утром мы проснулись и, выйдя на палубу, не поверили своим глазам. Всё кругом было белое: и палуба, и винты, и мачты сверкали и переливались от инея. Странно это было видеть тем, кто в первый раз пересекал экватор. Дома-то − если лето, так жарко, ну, хотя бы, тепло, а тут вроде бы лето в самом разгаре, а, по-нашему, как настоящая зима. На то оно и полярное лето.

День за днём мы подплывали ближе и ближе к материку. Но вот как-то ночью густой туман повис над океаном. Он окутал решительно всё, и кораблю стало трудно идти. Сначала он шёл очень медленно, но вскоре почти совсем перестал двигаться. Капитан страшно забеспокоился и вышел на палубу. Всё сплошной пеленой заволокло густым и влажным белым туманом. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы идти быстрее. Я изо всех сил вглядывался в окружавшую нас плотную стену тумана. Наконец, в одном месте он чуточку поредел. Всего на мгновенье, но и этого было достаточно. В просвете я увидел далеко-далеко на горизонте сверкающие вершины величественных белых гор с многочисленными чёрными точками на склонах…

Южный полюс

Антарктида. Занимает лидирующее положение в списке самых холодных мест на планете. Полюс ветров земного шара и страна пурги. Материк самых сильных ураганов, немного утихающих летом и усиливающихся зимой. Они дуют почти каждый день и, как правило, сопровождаются сильнейшими метелями. В воздухе со страшной скоростью несется огромное количество снега, песка, обломков льда. Скорость ветра достигает такой силы, что запросто может забросить в волшебную страну не только маленький домик Элли... И это происходит не где-нибудь на Марсе, а на нашей уютной планете!

В других местах земного шара ураганы такой силы несут страшные разрушения: вырывают с корнем деревья, ломают дома, переворачивают железнодорожные вагоны и автобусы, но здесь ломать-то нечего. Всё занесено снегом. Бушующий хаос снега и ветра. В белом, бешено несущемся и дико завывающем плотном снежном потоке даже в дневное время нельзя ничего рассмотреть уже на расстоянии двух-трёх метров. Лицо моментально покрывается ледяной коркой, на бровях и ресницах образуются сосульки. Всем нам привычное с детства знакомое слово «ветер» мало подходит для определения этого беснующегося воздушного потока, насыщенного снегом, в котором воздух кажется плотным, как вода.

Смена дня и ночи происходит лишь в межсезонье, а в остальное время царит долгий полярный день и нескончаемая полярная ночь. Несмотря на низкие температуры, лёд и снег не полностью закрывают земную поверхность, есть даже небольшие полыньи, озёра. Здесь селятся лишайники, мхи, водоросли… и некоторые травянистые растения. Они дают приют для немногочисленных нелетающих насекомых. Вблизи прибрежных оазисов гнездятся и птицы. В основном, это поморники, буревестники, некоторые другие виды чаек, способные находят себе пищу в холодных водах океана. Но самые многочисленные обитатели побережья − пингвины. И среди них настоящими аборигенами Антарктиды можно назвать императорских.

А вскоре мы отчётливо увидели и сам материк, о котором столько было разговоров. Огромные белые глыбы простирались на много-много километров вдоль линии горизонта. Они стояли мрачные в своём гордом одиночестве, словно не хотели нас видеть на своих землях. Не переставая, шёл снег, тысячами холодных иголок пронизывающий нас в незащищенные части тела. Открытое лицо моментально покрывалось «снежной маской». К тому же стало совершенно темно из-за сплошной пелены снега.

Наше судно подходило к острову Беллинсгаузена. Нас встречали радостные полярники, которым уже давно передали по рации о нашем прибытии, но сильный шквалистый ветер со снегом не давал нам причалить. Пришлось снова выйти в море. С большим трудом мы отыскали довольно удобную бухту, в которой и встали на якорь.

Долгожданная встреча

При встрече мы вместе с нашими отважными соотечественниками радовались как дети. Ещё бы − не каждый человек сможет так самоотверженно заниматься исследовательской работой в таких условиях, но наши русские полярники чувствовали себя здесь превосходно. Их мужественные лица светились от счастья, глаза весело смотрели из-под больших меховых капюшонов. Они кричали, крепко жали нам руки, обнимали и прыгали от радости. Наконец-то, они смогут по-настоящему работать: новое оборудование прибыло.

После бурной встречи мы сидели на передвижной полярной станции в тепле и уюте и, спокойно беседуя, пили ароматный чай.

− Вы знаете, друзья, а мы привезли вам ещё одного жителя, но он очень волнуется и не захотел пойти с нами. Мы приведём его попозже, − сказал наш капитан.

Полярники заулыбались, предполагая в качестве нового жителя кого-нибудь из домашних питомцев. Какого же было их удивление, когда мы привели упиравшегося Фёдора Филипповича. Он встал на твёрдую поверхность своего родного материка, осмотрелся кругом и вдруг что-то сразу изменилось в нём. Он встрепенулся, поднял вверх свою голову и заворковал по-пингвиньи. Что это был за звук! И радость, и переживания, и чувство досады − всё смог выразить он в одном единственном возгласе. Ни за что не захотел заходить на территорию полярной станции, а всё бродил вокруг. Правда, слишком далеко тоже боялся отходить.

Суровый климат

В воздухе всё чаще порхали снежинки, а порой густо валил сырой снег. По ночам крепчали заморозки, и вода подёргивалась тонкой корочкой льда. Начались вьюги, светлое время суток укорачивалось на глазах. Приближалась зима. А однажды, в полночь светило подошло к горизонту, коснулось его своим нижнем краем, покраснело, вытянулось, стало похоже на малинового света огурец… и тут же начало подниматься, выпрямляться и бледнеть. Однако уже через пару дней ночи стали тёмными и быстро удлинялись. Всё чаще и нудно выл, свистел, бил в стенку бортов корабля ветер, и в такт его ударам корпус скрипел и трещал. В ночном небе вспыхивали холодные огни северных сияний, а морозы усиливались и достигали двадцати градусов. Без конца сыпал сухой снег. Каждое утро на палубе лежал пушистый иней, и всё толще становилась корка молодого льда на бортах судна.

Удивительно, а как же пингвины переносят холод? Каким образом им удалось так великолепно приспособиться к суровым условиям? Что происходит в их организме, когда они ныряют в почти замёрзшую воду за пищей? Они прекрасно себя чувствуют при самых низких температурах благодаря перьям, пуху, жировому слою, который составляет одну третью часть их общего веса.

Но зима идёт, жировые запасы истощаются, и тогда появляется другое средство борьбы с холодом. При особо сильных ветрах и низкой температуре пингвины сбиваются в кучку и, тесно прижавшись друг к другу, не распадаются очень долго − порой больше суток. Время от времени пингвинов из первого ряда сменяют другие. Благодаря этому в гуще толпы поддерживается почти постоянная температура. Пурга, температура минус сорок градусов, однако птицы как будто бы и не особенно страдают от мороза.

Прощание

Незаметно пролетели дни. Мы узнали много нового, интересного для себя. Жаль было уплывать. Но погода начинала портиться. Небо всё чаще затягивало тучами, дул холодный ветер, из-за гор ползли серые клубы тумана. Прошло немного времени, и пушистыми, рыхлыми хлопьями повалил снег. К вечеру он уже завалил все дорожки вокруг станции слоем толщиной двадцать-тридцать сантиметров. На следующее утро похолодало ещё сильнее. Снег продолжал идти.

Пришла пора расставаться. Все участники экспедиции вышли на берег проводить нас. Мы погрузили на борт почту, сувениры и опытные образцы. Вот уже вся команда поднялась на борт. Стали выбирать якорь, и тут произошло необычное событие.

Сначала издалека послышался непонятный шум, который нарастал всё ближе и ближе. Он напоминал шум прибоя и усиленный вой ветра. Потом мы явно стали различать звуки, издаваемые живым существом. Но, судя по всему, оно было не одно. Мы не ошиблись. Вскоре на вершине ближайшего снежного холма вдруг появились пингвины. Много пингвинов. Они взобрались на самый верх и стояли там еле различимые из-за непрекращающегося снегопада. И тут мы заметили, что из массы птиц отделился один. Он вышел чуть вперед остальных и долго стоял отдельно, и, как нам показалось, махал нам крылом. Мы догадались, что это был наш дорогой Фёдор Филиппович. Он пришёл попрощаться с нами и привёл своих новых друзей. Показывал нам всем своим видом, что обрёл семью и у него всё хорошо. А по-другому и быть не могло: проделав такой длинный путь по океану, он просто должен был обрести своё счастье. И он его нашёл.

Мы медленно отходили от береговой полосы и, не отрываясь, все смотрели и смотрели на удаляющийся от нас материк и его коренных жителей, пока они не превратились в еле различимые чёрные точки. Прощай, наш товарищ, член нашей морской команды, дорогой Фёдор Филиппович! Прощайте, и Вы, отважные полярники!

Мы отплывали всё дальше и дальше от Антарктиды. На душе у всех было немного грустно, но в то же время радовало предстоящее свидание с родными.

(Окончание следует)