Рейтинг публикаций

...Как раз ботинки бросились в глаза в первую очередь – пришлось даже уворачиваться очень поспешно. Заметные ботинки очень, очень желтого цвета, очень редкого для ботинок, да, цвета.

Неоконцептуальные тексты, написанные С.К.К. для владеющих языком ревенантов.

Почему трамвай? Потому что он давал Юлу истинное право жить жизнью не загнанного животного, а летать по поднебесью весёлой свободной птицей. Если есть трамвай – это обычное дело. Даже странно, что его у Алкесты раньше не было. Что за жизнь без трамвая? Но это стало ясно потом.

Бабушка говорила:"Не нашего ума рассуждать, Богу видно для чего".

Можно ли ссылаться на здравый смысл, если у каждого он свой? И если здравый смысл субъективен — допустима ли ссылка на него вообще? А если он не закреплён в законе, но влияет на поведение, кто должен быть судьёй — закон или разум?

Здесь во дворе, как и по всей Москве, декабрьский снег переливается изумрудно и рубиново, не нуждаясь в есенинских прялках; он переливается, кипенно блестит, завораживая, обещая Новый год, когда-то даривший мандаринные дольки счастья...

Я сижу на берегу и смотрю на Тартарский ручей. В ручье отражается небо. И теперь я смотрю на ручей и на отражение неба. Кто-то в просторах играет в чатрангу, вот и меня подняло спозаранку. И так мне исхоложено и отлажено хорошо, что я не знаю, где тут я, а где — мутный и трепещущий поток кое-где заплатанной, но чарующе гладкой ткани.

Шашка упала на шахматную доску и, запутавшись в правилах, объявила о начале революции, требуя равных прав для всех фигур.

Завтра всё прилично подорожает, а послезавтра всё неприлично подоражает.

Мерно постукивало сердце будильника, не зная остановок на передых, ни разу не огорчив поломкой, собранный в пору, когда совесть его собиравших до веку могла спокойно почивать за сделанную работу, он верой и правдой служил, не отставал, не спешил. Оставался таковым и в те несносные минуты, когда понял: надобность в нём отпала...

Их присутствие в городе сильно затягивалось. Было непонятно, кто они, кем направлены и направлены ли вообще. Они этого не объявляли, а листовки с новыми правилами общественного порядка, которые были теперь развешаны по всему городу, никто и никак не подписывал. Полибин, конечно, знал, что фронт давно уже отодвинулся на юг, и теперь на километры вперед хозяйничали красные. Однако кто же все-таки были эти конные, он не понимал. Остервенелость и бессмысленность их действий говорили лишь об одном: либо они лишились командования и откололись от общего наступления на белых, либо не имели к фронту вообще никакого отношения и были обыкновенными бандами, доедавшими падаль Гражданской войны.

СУДЬЯ: Рассматривается дело № 69/ПНЧ: О сознательном закреплении инстинкта как образа жизни. О подмене поиска — быстрым потреблением. О власти — превращённой в наследие. О страхе быть человеком.