Жизнь как есть

Документальная киноповесть

                                                               Памяти С. А. Мелконяна

Пролог – анонс

В 2022-м году исполнится пятьдесят лет cо времени создания московского музыкально-драматического  театра-студии  «Арлекин».  «Арлекин»  был  одним  из пионеров театрально-студийного движения в Советском Союзе в те годы, когда запрет на свободу художественного творчества довлел над всеми без исключения сферами культуры и  искусства,  включая  и  театральные  подмостки.  Государственная  цензура  не  ведала

пощады ни в литературе, ни в живописи, ни в музыке, но особенно тяжело тяготела она над киностудиями и театральными труппами. Театр и кино – искусства коллективные и добиться хоть проблеска независимости здесь было значительно труднее, чем писателям, которые могли тиражировать свои произведения в самиздате, или бардам, любительские записи которых расходились на магнитофонных лентах.

Первый в Советском Союзе независимый студийный театр был основан в 1963-м году российским театральным режиссером и создателем «полифонической драмы» Геннадием Ивановичем Юденичем (1936–2020). Носивший название «Скоморох», театр- студия Юденича приобрел впоследствии государственный статус, а в 1984-м году на его базе был создан действующий и поныне Театр полифонической драмы.

В семидесятых годах в Москве открылись уже не одна, а несколько молодежных андеграундных театров. В 1971-м Сергей Кургинян (род. 1949) создает студенческую драматическую   студию,   которая   позднее   станет   московским   театром-студией   «На досках». В 1986-м году театр получит статус государственного и примет участие в эксперименте «Театр-студия на коллективном подряде».

В 1973-м году студент режиссерского факультета ГИТИСа Гедрюс Мацкявичюс (1945–2008) возглавит самодеятельную студию пантомимы при Доме культуры Института атомной  энергии   им.   И.   В.   Курчатова,   на   основе   которой  позже   будет   основан Московский театр пластической драмы, просуществовавший шестнадцать лет. А в 1974-м выпускница режиссерского факультета Московского института культуры Людмила Рошкован откроет московскую драматическую театр-студию «Человек», художественным руководителем которой останется на долгие годы.

В это же время, а точнее в 1972-м году, еще один выпускник режиссерского факультета МГИКа Сергей Мелконян (1947–2018) совместно с сокурсником Аркадием Куприяновым  создает  молодежный  театр-студию  «Импульс»,  организованную  из артистов Щелковского народного ТЮЗа и студентов творческих вузов столицы. За последующие несколько лет студия меняет несколько названий, выпускает ряд ярких спектаклей и в 1979-м году получает профессиональный статус музыкально- драматического ансамбля «Арлекин», работающего в системе Росконцерта.

Начиная с первых спектаклей – таких, как «Иван и Джулия» по повести Василя Быкова «Альпийская баллада» или «Шут на троне» по пьесе Рудольфа Лотара «Король Арлекин» – театр-студия прочно связывает свою эстетическую программу с традицией русского театрального авангарда начала двадцатого века, прославленного именами Всеволода Мейерхольда и Евгения Вахтангова. Как подчеркивал основатель и постоянный руководитель театра-студии «Арлекин» Сергей Андреевич Мелконян, для того, чтобы сыграть роль в наших постановках, нужно «не войти в образ по системе Станиславского, а надеть маску. Театр переживания и театр представления – это две разные школы. Необходимого нам уровня профессиональной подготовки актеров мы добиваемся на принципах и на базе элементов импровизационного театра представления – комедии дель арте».

К  середине  восьмидесятых  годов  в  репертуарной  афише  «Арлекина» насчитывалось несколько фирменных музыкально-драматических спектаклей, которые пользовались неизменным успехом у зрителей. Наряду с «Шутом на троне», это были рок-баллада по драматической поэме Павла Антокольского «Франсуа Вийон», комедия-фарс «Взятки или благодарность» по пьесе Александра Островского «Доходное место» и спектакль-притча, состоящий из двух одноактных пьес Уильяма Сарояна «Эй, кто- нибудь!» и «Голодные». Однако, собственного помещения театр не имел и вел полуподпольное существование из-за непрекращающегося давления и преследований со стороны властей. Наконец, на заре перестройки, в 1986-м году, Сергею Андреевичу Мелконяну удалось официально открыть театр-студию «Арлекин» в подмосковном Волоколамске, а в начале следующего года на работу в этот театр попал и автор этих строк.

Начав трудиться на театральной ниве, я с удивлением обнаружил, что нахожусь в окружении людей, которые оказались более созвучными мне духовно, нежели большинство моих прежних коллег, приятелей и знакомых. И совсем уж наповал сражен был я самим Мелконяном, который руководил этой, созданной им, театральной коммуной. Сергей Андреевич вел себя так, как будто и не жил в Советском Союзе. На партийные установления он плевал, на гэбуху – в народе прозванную «Галиной Борисовной» – клал с прибором. Взяток не давал, на компромиссы не шел. Основав в атеистическом СССР в семидесятые годы свой, по существу антисоветский, антикоммунистический театр- студию, он ставил и выносил на суд зрителей спектакли, в которых главные герои откровенно издевались над властью и возносились в небо, распятые на кресте.

В «Шуте на троне» – одном из коронных представлений «Арлекина», давшем название самому театру, – актеры исполняли зонг на стихи Марка Ефимова, в котором были такие характерные строки:

Своей свободой дорожи, рабом успеешь стать, Чтоб среди подлости и лжи ты правду мог сказать. Пускай попробует судьба в тиски тебя зажать – Своей свободой дорожи, рабом успеешь стать!

В этом куплете, как в капле воды, отражены были кредо и девиз театра и его артистов, целиком отдававших себя свободному, неформальному, авангардистскому искусству, в духе итальянской комедии дель арте.

Как вспоминает один их студийцев, а позже актеров театра, Александр Нижинский, «в то время «Арлекин», конечно же, был явлением союзного масштаба и сильно отличался от других театральных коллективов своей эстетикой. Второго такого театра в СССР не существовало. Я, правда, по всему Союзу не колесил, но могу сказать по ощущению – ничего подобного я не видел». А вот похожее свидетельство его однокурсника Олега Бакланова, который после ухода из «Арлекина» работал в канадском Цирке Дю Солей:

«Это был уникальный театр – необычный, развлекающий, жанрово многогранный. Спектакли Мелконяна привлекали зрителей, не давали им скучать. Стопроцентный качественный продукт, который можно продать, где угодно и когда угодно».

В  девяностые  годы  Сергей  Андреевич  увлекся  идеей  переезда  в  Америку  и создания русского театра в Лос-Анджелесе. Проект «русского Голливуда» не удался – театр распадался, Мелконян возрождал его в Москве как птицу феникс и делал очередную попытку, которая снова проваливалась. Не отказался Сергей Андреевич от своего утопического плана и в нулевые, когда «Арлекин» фактически превратился из театра в учебное заведение, а точнее в Высшую театральную школу или Академию драмы Сергея Мелконяна (Serguei Melkonian Drama Academy), которую он зарегистрировал в американском штате Калифорния. Студийцам выдавали дипломы об окончании учебы в Голливуде, но к появлению новых постановок – в Америке ли, в России – это не приводило. За двадцать пять лет своей постсоветской педагогической деятельности Мелконян создал всего два коротких спектакля по пьесам С. Беккета – «Театр 2» и «Звук шагов».

И все же, даже прежние его работы, восстановлением которых занимались вновь набираемые студийцы, собирали полные залы в те редкие дни, когда их показывали на зрителя.   Как  рассказывает   популярная  артистка  театра   и  кино   Наталья  Тищенко, учившаяся в  студии Мелконяна  в  1999-2000-х  годах,  «лично  меня «Арлекин»  удивил своей неординарностью. Это было совершенно не похоже на то, что я видела до этого. Я сравнила бы «Арлекин» с театром на Таганке. Почему? Потому что даже классические вещи, которые всем известны со школы, звучали там совсем по-другому. И речь шла не о том, что давайте-ка мы сделаем Шекспира, только все будут голые. Или – давайте-ка эти будут  геями,  а  те  –  лесбиянками.  Нет,  пьесы  в  «Арлекине»  не  переиначивали,  не извращали – просто брали своей игрой, своим видом, взглядом. Это были очень яркие спектакли, в которых хотелось участвовать».

В предлагаемой читателю документальной повести, о создании и истории этого удивительного театра-студии рассказывают его участники и очевидцы описываемых событий. Это – народный артист СССР Александр Пятков, заслуженный артист России Эдуард Григорян, журналист Али Геналиев, бизнесмен Марк Ефимов, адвокат Александр Нижинский, писатель Николай Костромитин, режиссер Владимир Власенко, актеры Олег Казанин, Владимир Ашмарин, Олег Бакланов и Александр Лебедев, актрисы Лариса Кузнецова, Наталья Тищенко, Елена Красильникова, Гюльнара Нижинская и Виктория Коптелова. Всем этим людям, а также заслуженному артисту России Олегу Черкасу, который брал у них видео интервью, я выражаю глубокую признательность и благодарность за помощь в моей работе.

Глава 1: НАЧАЛО

(«Двадцать минут с ангелом»)

История московского театра «Арлекин» началась в 1972-м году, когда два молодых выпускника Государственного института культуры, Сергей Мелконян и Аркадий Куприянов, решили создать молодежную театр-студию. Оба начинающих режиссера делали свои выпускные спектакли для Института культуры в Народном театре в Щелково, руководителем   которого   был   заслуженный   работник   культуры   РСФСР,   известный театральный педагог Арсен Абрамович Амаспюрянц. После успешного завершения институтских проектов Мелконян с Куприяновым и организовали собственную театральную студию «Импульс» из артистов Щелковского народного ТЮЗа и студентов творческих вузов столицы.

Два года спустя, в 1974-м году, студия перебирается во Дворец культуры Моснефтезавода в Капотне и меняет свое название на театр-студию «Авангард». В этом же году Сергей Мелконян задумывает постановку спектакля по пьесе Александра Вампилова «Двадцать минут с ангелом».

Репетиции проходили очень интересно и необычно, требовали от актеров, среди которых был и ставший впоследствии знаменитым Валерий Гаркалин, напряженной работы. Вспоминает один из участников спектакля,  в то время старшекурсник Московского авиационного института, Али Геналиев.

А.Г.: Для меня это стало настоящей школой. После учебы в МАИ я ехал на метро через всю Москву в Капотню. Там – репетиция, и порой допоздна. Но это был очень интересный процесс. До сих пор со смехом вспоминаю одну историю. Однажды во время репетиции кто-то из актеров рассмеялся. Ну и Сергей Мелконян – может быть, он это сам придумал, а, может, использовал чье-то упражнение – заставил нас говорить во время текста «мяу». Произношу я, к примеру, свой монолог и через каждое слово повторяю «мяу». «Я – мяу – пришел – мяу», и так далее – чтобы актеры избавлялись во время исполнения от непроизвольного смеха. Когда мы доиграли сцену, сверху на нас свалилась  дохлая   мышь.   И   у   всех  присутствующих  от   неожиданности  началась истерика. Вот такой случай из жизни!

Потом кто-то пригласил к нам гипнотизера. Долго проверяли, кто и как впадает в транс, кто и насколько зависим. Интересно, что самым внушаемым оказался Валера Гаркалин. Он вошел в глубокий транс и лежал головой и пятками на двух стульях. Его протыкали шилом, но он ничего не чувствовал, а после выхода из этого состояния, ничего не  помнил.  Для  меня  это  была,  вообще,  экзотика.  Вот  такие  эксперименты  ставил Сергей Андреевич...

Премьера «Двадцати минут с ангелом» состоялась в 1974-м году. Жанр постановки был определен на афише как мюзикл-абсурд с двумя роялями и скрипкой, и одну из ролей в спектакле сыграл молодой актер Александр Пятков, который к тому времени уже успел сняться у японского кинорежиссера Акиры Куросавы.

Афиша спектакля по повести В. Быкова «Альпийская баллада».

А.П.: Мы закончили съемки фильма «Дерсу узала». Приехали в Москву. Я ушел из театра Сатиры, работал в театре Киноактера, и Миша Бычков, мой коллега, пригласил меня в студию Сергея Андреевича Мелконяна. Это было для меня не очень серьезное приглашение. Театр Киноактера, кино, театр Сатиры – и молодой, талантливый режиссер, который предложил сыграть у него в пьесе «Двадцать минут с ангелом». И в это время там находился еще чудесный актер Валерий Гаркалин.

И ребята мне очень понравились. Начались репетиции, которые меня поразили. Ничего подобного ни в Сатире, ни в каком другом театре я не видел. Горящие глаза, необыкновенная пластика, темперамент, задор, увлеченность, поразительные мизансцены, ритм, и какая-то высшая эмоциональность, которая была ему присуща, выходили за все рамки театрального искусства, которому нас учили. И, попав под обаяние,  магию  Сергея  Андреевича,  я  стал  репетировать.  И  неожиданно  быстро получился спектакль, который нужно было сделать, чтобы Мелконяну дали театр. Поступило предложение от Краснопресненского райкома партии, чтобы районный Дом культуры им. Ленина стал базой для будущей театральной студии. И Сергею Андреевичу нужно было показать, на что способны его студийцы.

И вот, мы сыграли этот спектакль при первом секретаре комсомола, партии, представителях исполкома – была целая комиссия. И думали, что нас не возьмут, и все будет кончено. Но участники просмотра были настолько поражены, что, к нашему изумлению, было принято решение открыть театр. Это была очень большая удача, и Сергей Андреевич, окрыленный, начал работать. Я очень рад, что мне довелось познакомиться с Мелконяном как раз в тот момент, и что я смог поспособствовать – и своей игрой и своим именем (все-таки, молодой актер, но уже снимавшийся у Акиры Куросавы) – тому, что ему дали театр. Это было, конечно, везение – и для меня и для него.

Глава 2: ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА

(«Шут на троне»)

Окрыленный   успехом,   Мелконян   набирает   вторую   студию   и   приступает   к созданию  спектакля  «Король–Арлекин»,  который  станет  своеобразной  визитной карточкой коллектива и впоследствии подарит театру его название.

Пьеса австрийского драматурга Рудольфа Лотара (1865–1943) «Король–Арлекин», написанная в 1900-м году, была впервые поставлена на русской сцене режиссером Александром Таировым в Камерном театре (ныне Театр им. Пушкина). Премьера прошла

16 ноября 1917-го года, через три недели после октябрьской революции. Актеры успели дать еще несколько спектаклей, после чего постановка была запрещена.

В семидесятые годы в Советской России обратиться снова к этой сатирической пьесе о смелом комедианте, раскачивающем трон самодержца, было предприятием крайне рискованным и опасным. Пьеса Лотара ставила перед зрителями вопросы о природе политического  устройства.  Какой  должна  быть  настоящая  власть?  В  чем  отличие реального  от  мнимого  лидерства?  Какими  побуждениями  должны  руководствоваться

истинные правители? Как вспоминает один из актеров театра, Марк Ефимов, «для того времени это было чрезмерно вызывающе, почти что революционно. Власть была священной коровой. И мир делился на власть, на государство, на мир, в котором мы живем, и на вражеские голоса. Вражеские голоса говорили вещи отличные от тех, которые обсуждали в стране. Это было везде, и любой мыслящий человек, если он хотел в чем-то разбираться, вынужден был слушать две стороны – и ту и эту».

Спектакль по пьесе «Король Арлекин», получивший в режиссерской версии Мелконяна название «Шут на троне», студийцы начали репетировать в 1976-м году в клубе  фабрики «Новая заря»  на  Добрынинской в  помещении бывшей церкви.  Тексты песен написал игравший в этом спектакле Монаха, Марк Ефимов, на музыку своего друга Павла Богуша.

М.Е.: Во времена «Короля–Арлекина» у нас не было большого ансамбля. Была компактная  группа,  совсем  немного  инструментов.  Зал,  где  мы  играли  спектакли, вмещал, по-моему, человек сто пятьдесят. В помещении, кстати, оказалась превосходная акустика, потому что это была церковь, и там был купол. Над тобой, над сценой. Место было очень нестандартное и нетрадиционное для советского театра. Ты оказывался в церкви, где тебе показывали «Шута на троне». И я играл одну-единственную роль Монаха. «Everybody бариба бараба» – это я придумал.

На декорации и костюмы денег у молодых актеров не хватало, поэтому они использовали все, что оказывалось под рукой. Постановочное решение спектакля, вообще, оказалось делом случая.

М.Е.: Рядом шло строительство, и там стояли деревянные щиты от этой стройки. Естественно, мы тиснули пару щитов… Ну, в те времена все крали… Невозможно было иначе. Тряпки, например… Мы пустили на костюмы занавески этого клуба. Все так было сделано. Ничего же не было, и купить было не на что. Нужны же были деньги, а их не было. Значит, кто-то приносил куски ткани, клей. Все это, грубо говоря, тащилось отовсюду. А декорации, они были страшно тяжелые, неудобные. Это был  забор,  сделанный  в  виде  щитов.  Я  потом  проклял  все  на  свете,  потому  что частенько мне приходилось таскать эту ерунду на себе.

По  сюжету  пьесы,  сын  умирающего  короля,  Боэмунд,  должен  унаследовать престол, а пока что проводит время за увеселениями. Он приглашает своих придворных актеров  разыграть  перед  ним  шутовское  представление.  Один  из  лицедеев,  Арлекин, ревнуя принца к своей возлюбленной Коломбине, убивает его и, воспользовавшись внешним сходством с Боэмундом, переодевается в его одежды и выдает себя за новоиспеченного короля.

Получив власть, Арлекин пытается управлять государством, но вскоре понимает, что он всего лишь марионетка в руках брата почившего монарха, Танкреда, а также королевской  свиты.  Открывшись  своим  друзьям,  Панталоне  и  Коломбине,  Арлекин решает  отказаться  от  короны  и  выбирает  путь  странствий  и  судьбу  бедствующего

комедианта.

Сцена из спектакля «Шут на троне», постановочная фотография, конец 1980-х гг.

Спектакль «Шут на троне» пользовался у публики ошеломляющим успехом.

М.Е.: На «Арлекин» приходило невероятное количество народа. Я не знаю, каким образом распространялись билеты, кто отвечал за это, но туда приходила изысканная публика, просто изысканная. Приходили художники, поэты, политические деятели, иностранцы, руководители московских театров и тому подобные персоны. Я не мог идентифицировать их, но понимал, что это люди другого сорта. Это не та публика, которая покупает билеты и ходит в театр. Нас показывали для каких-то других целей.