Парижские встречи 2. Катрин Милле. Беседа 1-ая
 |
Катрин Милле — одна из самых ярких звезд на культурном небосклоне современной Франции. Вышедшая в 2001 году ее книга «Сексуальная жизнь Катрин М.» наделала очень много шуму как во Франции, так и за ее пределами. Споры вокруг нее не прекращаются и до сих пор. В этой книге автор более чем на 200 страницах описывает подробности своей сексуальной жизни. Так откровенно и жестко женщины об этой стороне человеческих отношений не писали никогда. А ведь Катрин Милле — еще и очень известный художественный критик, главный редактор парижского журнала «Арт-Пресс». Ее перу принадлежит большая монография «Современное искусство» (1997). В 1989 году она представляла французский павильон на Биеннале в Сан Пауло, а в 1995 году — на Биеннале в Венеции.
Беседа 1-ая. «Можно ли сказать, что я разделась публично? Пожалуй, я бы сказала, что раздела Катрин М.!»
Маруся Климова. Катрин, вы — известный во Франции
человек, влиятельный арт-критик, главный редактор журнала «Art-Press»,
издающегося на французском и английском языках, автор фундаментальной
монографии по современному искусству... И вдруг «Сексуальная жизнь
Катрин М.»! Это ведь ваш дебют в литературе? Что подвинуло вас
на написание этой книги?
Катрин Милле. Почему я написала эту книгу? Да хотя
бы потому, что мне уже давно хотелось написать именно о таких
вещах, о которых говорить не принято. Вообще-то, желание писать
— это некий импульс, побудительный мотив, который появляется еще
задолго до того, как ты понимаешь, о чем будешь писать. И далеко
не все способны реализовать это желание. Тем не менее, мое желание
было достаточно сильным, мне хотелось покончить с ним раз и навсегда,
одним-единственным жестом, и самым решительным образом — мне это
было необходимо прежде всего для себя самой.
Вы правы, «Сексуальная жизнь...» — это первая опубликованная мной
книга, которая не является книгой об искусстве. В тексте, который
я написала после ее выхода для журнала «Инфини», возглавляемого
Филиппом Соллерсом, я попыталась осмыслить то, что сделала, хотя
бы в самых общих чертах, то есть особо не вникая ни в содержание
книги, ни в ее цели. Выводы, к которым я пришла, тоже достаточно
просты. Каждый, кто в силу своей профессиональной деятельности
связан с письмом (журналист, историк и т.п.), обязательно вынашивает
в себе желание написать КАКУЮ-НИБУДЬ книгу, которая могла бы вобрать
в себя лучшие черты его личности и четко вписалась бы в сознание
его современников. А содержание этой книги, в сущности, не так
уж и важно...
Вот и я жила с уверенностью, что когда-нибудь напишу главную книгу
своей жизни, и однажды вдруг меня осенило, что называться она
будет «Сексуальная жизнь Катрин М». Такое название показалось
мне достаточно забавным, тем более, что меня уже давно раздражали
разговоры о сексуальности, которые постоянно велись в моей среде:
мне они казались слишком идеалистическими, и я подумала, что я
располагаю достаточным опытом для того, чтобы противопоставить
им свое собственное повествование и, насколько это возможно, честное
отношение к тому, что я видела, слышала и переживала в этой области.
В мои цели не входило «создание литературного произведения», мне
просто хотелось найти наиболее точные слова, чтобы описать вещи,
которые с трудом поддаются описанию. Я работала как писатель-реалист
или даже, скорее, как критик-формалист, каковым я и являюсь в
жизни, и который привык доносить до читателя голые факты, никак
не определяя своего к ним отношения. Катрин Милле стала зрительницей
(насколько это только возможно!), бесстрастно взирающей на Катрин
М. Стоит ли говорить, что любая литературная обработка могла лишь
еще сильнее углубить пропасть между ними.
Я не собиралась ни шокировать, ни провоцировать, ни, тем более,
соблазнять читателей. Я не собиралась писать эротическую или порнографическую
книгу, то есть — в соответствии с моим пониманием этих слов —
предназначенную для того, чтобы возбудить в читателе сексуальное
желание. Отсюда этот нейтральный тон, которого я старалась придерживаться
и, насколько это возможно, самый обычный словарь (тот, которым
пользуются в кругу друзей при разговорах о сексе), а также фразы,
выстроенные вполне классическим образом.
МК. Честно говоря, когда я впервые открыла
вашу книгу, у меня было такое ощущение, что передо мной самое
настоящее «жесткое порно». При этом вы пишете от первого лица,
то есть получается, что широко известная и уважаемая во Франции
женщина вдруг решила публично раздеться. Думаю, что в данном случае
это не является сильным преувеличением. Не говоря уже о том, что
я вообще не встречала еще подобных книг, написанных в столь жесткой
и откровенной манере женщиной. Женщины, если уж и пишут об
этом, то достаточно мягкую, сентиментальную эротическую
прозу: что-то вроде безобидных сцен, которые уже успели примелькаться
в современном кинематографе — как правило, они еще сопровождаются
плавной лирической музыкой. Вашу же книгу с этой точки зрения
я бы назвала в высшей степени новаторской. Вы согласны с таким
определением?
 |
КМ. «Вы довольно-таки смелая» — мне приходится часто
слышать эти слова. Конечно, у меня хватило смелости реализовать
этот проект, причем сделать все тщательно, описать мельчайшие
подробности. Но иногда я слышу и другое — «Как вы можете спокойно
выдерживать взгляды других людей, давление общественного мнения
и т.д.» Ну, на это мнение мне всегда было наплевать. Ведь мне
в моей погоне за удовольствиями так важно было найти отраженный
образ себя самой, и этот поиск был, скорее, интеллектуальным,
поэтому я вскоре открыла в себе способности идти напролом, подобно
танку. Можно, конечно, насмехаться над моим «нарциссизмом», но
это не так уж важно, если именно он помог мне создать эту книгу,
пусть люди сколько угодно называют меня «шлюхой», «нимфоманкой»
или «безумной девственницей», все это исчезнет, как дым, потому
что ничего этого нет в моей книге. Правда, не нужно забывать и
о том, что ты можешь совершенно свободно распоряжаться своим телом
и даже выставлять его напоказ только в том случае, если это тело
не является частью твоей профессии и не подчиняется никакой административной
власти. Поскольку журнал «Арт-Пресс» совершенно ни от кого не
зависит в материальном плане, это гарантирует мне полную свободу
самовыражения. Но ведь семья тоже вполне может быть органом социального
давления. К счастью, мы с Жаком (моим мужем) этого избежали. После
того, как вышла книга, я почти ежедневно вынуждена отвечать на
многочисленные вопросы журналистов, участвовать в теле и радиопередачах.
Часто меня даже останавливают прямо на улице, чтобы поговорить
о моей книге, просят автограф, иногда телефон. Я также скрупулезно
отвечаю на все письма читателей, даже если там содержатся прямые
выпады в мой адрес.
Можно ли сказать, что я разделась публично? Пожалуй, я бы сказала,
что раздела Катрин М., то есть ту часть меня, которую я намеренно
вдруг решила выставить перед публикой, посвятив ей книгу. Но вы
знаете, многие так быстро ее снова одевают, набрасывая на нее
свои собственные фантазмы и интерпретации, что порой кажется,
будто ее целомудрие даже не затронуто!
МК. Ну знаете, Катрин, если вас так быстро
снова одевают, значит, у вас есть возможность раздеться еще раз,
то есть, я хочу сказать, написать еще одну книгу.
Однако я совершенно с вами согласна: по-настоящему «раздеться»,
особенно женщине, сегодня не так уж и просто, хотя многие, возможно,
этого и не понимают. А ведь ваша книга — это, на мой взгляд, жест
беспрецедентнтный по своей смелости в современной литературе!
И действительно, говоря о жанре «Сексуальной жизни Катрин М.»,
я возможно не совсем точно его определила. «Жесткое порно» — это
просто первое, что пришло мне в голову, такая невольная ассоциация,
хотя, на самом деле, я вот обратила внимание, что на титуле этой
не маленькой, в общем-то, книги не стоит привычного слова «novel»,
то есть это не роман, а вы сами предпочли определить ее жанр как
«recit», что на русский лучше всего, видимо, было бы перевести
как «рассказ» или даже «повествование». Короче говоря, эту книгу
можно отнести к такому жанру, который сегодня принято определять
как «non-fiction». И вот этот избранный вами жанр «невыдуманного
повествования», конечно же, придает вашей книги особую жесткость,
так как женщины до сих пор если и брались за подобную тему, то,
как я уже сказала, предпочитали работать в жанре всевозможных
эротических фантазий и фикций. И не только женщины! А между тем
ваша книга переведена уже на множество языков, о ней написана
куча рецензий, однако я ничего не слышала о каких-либо наложенных
на нее запретах или же возбужденных против вас судебных исках
«за оскорбление общественной нравственности» и т.п. Это, конечно,
хорошо! И тем не менее, вас не смущает подобная несколько снисходительная
лояльность, с которой была воспринята ваша книга во Франции, да
и во всем мире? О чем, по-вашему, это больше свидетельствует?
О повсеместном торжестве свободы слова и нравов? Или же о том,
что женщина в современном мире уже и так до такой степени раздета
на всех рекламных щитах и обложках журналов, что даже такой смелый
жест, как ваш, уже особенно никого не волнует?
КМ. Отчасти успех моей книги, конечно же, объясняется
неверным ее пониманием. Да и как могло это быть иначе? Это неверное
толкование моей книги было раздуто средствами массовой информации
и теми читателями, которые отнесли мою затею к порнографической
индустрии в широком смысле этого слова (кстати, я отношусь к порнографии
без какого-либо предубеждения), то есть принятому в современном
обществе выставлению на всеобщее обозрение обнаженных тел. Я говорю
о неверном понимании, потому что тела, выставленные напоказ на
рекламных плакатах, в тысячах статей на сексуальные темы, ежедневно
мелькающие в прессе, в фильмах и порнографических журналах, являются
стереотипными телами. Точно так же стандартны и желания, которые
движут и управляют этими телами. А вот тело «Катрин М», напротив,
является совершенно особенным, и желания и чувства, которые ему
присущи, ни на что не похожи. И я думаю, что это поняли многие
читатели и читательницы — с последними, кстати, никаких недоразумений
практически не было. Чтение моей книги не то чтобы заставило их
вступить в противоречие с существующими клише (это, пожалуй, было
бы слишком нарочито и могло бы уязвить чье-то самолюбие), просто
они встретили другую личность. А это именно то, в чем люди больше
всего и нуждаются: в настоящем собеседнике, с которым можно поговорить
на деликатные темы. Я думаю, что успех моей книги по большей части
является следствием этого парадокса: он универсален, потому что
книга помогает каждому человеку найти в себе совершенно ни на
кого другого не похожую личность.
А вообще-то, недоброжелательная критика исходила, в первую очередь,
от людей, которые, как мне кажется, сами ведут довольно-таки свободную
сексуальную жизнь. Очевидно, они находят особое удовольствие в
нарушении границ, а следовательно, им хотелось бы сохранять табу,
хотя бы в слове, чтобы продолжать наслаждаться тайком. Я никогда
не придавала сексу какого-то особенного значения, но, в то же
время, я и никогда не испытывала необходимости прятать его в шкатулку,
как это делают те, кто упрекает меня в том, что я сняла с него
завесу тайны.
Хотя успех книги, на самом деле, приятно меня порадовал — он показывает,
что в каком-то смысле мои «откровения» встретили понимание у огромного
числа людей, которые могут спокойно зайти в книжный магазин и
купить эту «Сексуальную жизнь», чтобы обсудить ее между собой
и т.д. Рискуя еще больше раздражить тех, кто недоволен тем, что
я, якобы, лишила всякого смысла маркиза де Сада, могу добавить:
многие матери рассказывали мне, что обсуждали эту книгу со своими
дочерьми, а дочери — с матерями. На одной из страниц свой книги
я, смеха ради, представляю себе общество настолько терпимое, что
соседи по купе в поезде, совершенно незнакомые друг с другом,
спокойно обмениваются порножурналами. Кстати, как вам такая фантазия:
группа людей трахается на вокзале, в зале ожидания, и приглашает
всех желающих принять участие в акте. И распространение этой книги,
свободное ее обсуждение также представляется мне аналогом полной
свободы сексуальных отношений, свободных проявлений сексуального
желания, и совершенно терпимого к этому отношения. Все это я и
постаралась представить на страницах своей книги, хотя, возможно,
это все утопия, фантазии. Но все-таки эти воображаемые картины
доставляют мне подлинную радость.
Продолжение следует
Парижские встречи:
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
