Литературная критика

Сколько себя помню, я всегда очень любила кофе, причем не просто
любила, а любила страстно — этот эпитет лучше всего отражает
мое действительное отношение к этому напитку! Стоит мне,
например, даже просто пройти мимо какой-нибудь забегаловки с
надписью «Кофе», где на вывеске нарисованы аппетитные кофейные
зерна, как у меня прямо так и начинает течь слюна. При этом
мне нравится даже растворимый кофе, потому что зерновой у
нас, как правило, варить не умеют, за редкими исключениями.
Поэтому, когда в гостях у каких-нибудь малознакомых личностей
мне предлагают «чашечку кофе», я всегда предпочитаю
растворимый, так как в этом случае у меня есть хотя бы возможность
разглядеть этикету на банке, из которой мне насыплют этот кофе
в чашку, тогда как никто не может тебе дать гарантию, что
из молотых зерен вместо кофе тебе не сварят какую-нибудь
откровенную гадость и бурду...

Пожалуй, только однажды мне довелось попробовать настоящий кофе,
приготовленный в специальном аппарате под мощным давлением.
Таким кофе меня угостил мой парижский знакомый, который по
причине почтенного возраста сам уже не слишком им злоупотреблял,
хотя тоже очень любил, а я выпила целых две чашки. И это
было великолепно! Помню, я потом всю ночь не могла сомкнуть
глаз, но на следующий день все равно чувствовала себя на
редкость бодрой и полной сил. А в Петербурге я все-таки
предпочитаю растворимый...

Так вот, видимо, когда что-либо очень сильно любишь, то рано или
поздно это должно принести тебе хоть какие-нибудь плоды...
Забавно, но, наверное, еще каких-нибудь пять-шесть дней тому
назад мне и в голову бы не пришло произнести вслух что-либо
подобное! Но тут вдруг я получила извещение о том, что на почте
меня ждет некая «простая бандероль». Я сразу подумала, что
это мне опять прислали какие-нибудь журналы из Парижа — ну,
в общем, как обычно... Но когда я пришла на почту, мне
вручили вовсе не обычную, «простую», бандероль, а подозрительно
длинный и узкий сверток. Взяв его в руки, я слегка
отковырнула краешек почтовой бумаги с одной стороны и обнаружила там
коричневую изогнутую деревянную ручку... Боже мой, я поначалу
даже глазам своим не поверила! Оказалось, что в эту бумагу
был завернут зонтик! Великолепный большой зонтик золотого
цвета, на котором коричневыми буквами было написано «Нескафе
Голд». Я была просто потрясена. Тем более, что я давно уже
собиралась купить себе именно такой — с загнутой деревянной
ручкой. А когда я вышла на улицу, то сверху посыпался мокрый
снег с дождем, и я, раскрыв этот зонтик, обнаружила, что он
прекрасно защищает меня от влаги, льющейся сверху. На другой
стороне улицы в это время проходила компания пьяных молодых
людей, и кто-то из них истерично и восторженно завопил: «О
Нескафе Голд, это сделал ты!».

И действительно, этот зонтик я получила в награду за участие в
рекламной компании кофе «Нескафе Голд»! В рекламном ролике с
экранов телевизоров негр в золотом цилиндре и золотом плаще
вместе с бабой точно так же радостно скакали и пели: «О Нескафе
Голд, это сделал ты!». При этом они уверяли, что каждый, кто
отправит в конверте по особому адресу три ярлычка от банок
этого кофе, может выиграть «фотокамеру мечты». С того самого
момента, когда я услышала эти заманчивые обещания, я стала
покупать себе исключительно баночки кофе этой марки, и
всякий раз внимательно их осматривать. Это занятие не доставляло
мне большого труда, к тому же баночки из-под кофе так
прекрасно пахнут. А на обратной стороне этих баночек я тоже без
особого труда обнаруживала небольшой отмеченный пунктиром
лоскуток, который явно предназначался для того, чтобы его
отрывали... Честно говоря, первый такой ярлычок я оторвала после
некоторого колебания, но мне ужасно хотелось выиграть
«фотокамеру мечты», а проще говоря, цифровую видеокамеру или же, на
худой конец, фотоаппарат, и я переступила через это
внутреннее табу, преодолела в себе предубеждение, постаравшись
уверить себя в том, что все это не откровенное надиралово, хотя
небольшой опыт участия в некоторых отечественных
литературных премиях у меня, как- никак, уже имелся... Правда в глубине
души я, конечно же, понимала, что это все тоже обычные
рекламные трюки, предназначенные для идиотов, каковыми и
являются большинство населения нашей страны...

Как бы там ни было, но ярлычок я оторвала и постепенно у меня
скопилось огромное количество таких ярлычков. И наконец, я решила
собрать их и отправить в конверте по указанному адресу. Я
купила конверт, сложила туда ярлычки — для начала, кажется,
штук семь-восемь — и опустила конверт в почтовый ящик. Надо
сказать, что практически уже на следующий день я совершенно
забыла об этом своем поступке, разве что всякий раз, покупая
новую банку «Нескафе Голд» и обнаруживая на ней такой
ярлычок, я вдруг что-то смутно вспоминала и невольно жалела, что
теперь он мне не пригодится, ибо рекламная акция уже
закончилась. В общем, моя жизнь с окончанием этой акции тоже как-то
немного обеднела и как будто лишилась какого-то
дополнительного смысла... Потом наступило лето, я уехала на дачу и вовсе
позабыла обо всей этой чепухе. И вдруг такая удача! Красивый
удобный зонтик с изогнутой деревянной ручкой был в моих
руках и защищал меня от дождя и снега!

Этот успех еще больше вдохновил меня на участие в других акциях — в
которые, честно говоря, я уже и без того успела втянуться —
правда только в тех, где нужно было собирать разные ярлычки,
потому что иногда приходится натыкаться на предложение:
«Подробности нашей рекламной акции вы можете прочитать в
таком-то номере газеты...». Вот это кажется мне уже чересчур
сложным: покупать какую-то газету, да еще отслеживать специальный
номер... С ярлычками все гораздо проще!

Все равно ведь приходится покупать зубную пасту, например, и не
составляет особого труда оторвать от коробочек пасты «Новый
жемчуг» и отправить по почте три ярлычка со штрих-кодами. За это
счастливый победитель может выиграть домашний кинотеатр, ну
а в качестве утешительного приза — годовой запас зубной
пасты!

Ну а рекламная акция сигарет «Честерфилд» даже придает
дополнительный смысл курению — во всяком случае, с ее началом лично мне
теперь уже не так жалко тратить бабки на сигареты. В одной
пачке с красной лентой я как-то обнаружила вкладыш коричневого
цвета под номером два, где было сказано, что нужно собрать
еще два таких вкладыша: соответственно, с номерами один и
три, правильно заполнить их, а потом отослать по указанному
адресу. И все!.. Довольно-таки скоро я обнаружила два
недостающих вкладыша в двух других пачках «Честерфилда». Я заполнила
их, ответила на вопрос, который, надо сказать, не
потребовал от меня особых умственных усилий, и решила, что на этом
моя миссия выполнена, так как ни один найденный мной вкладыш
не пропал даром. Однако оказалось, что все далеко не так
просто. Ведь курить я не бросила, поэтому практически каждый
день я по-прежнему покупала эти сигареты, да еще по две-три
пачки, и в каждой из них находила вкладыши, так как рекламная
акция все продолжалась и продолжалась... Поэтому я решила еще
раз собрать все три вкладыша, но на сей раз мне упорно
попадались только коричневые. А были они все разных цветов:
коричневый — с большим желтым листиком, красный — с множеством
более мелких желтых листиков, а синий — с целой гирляндой
маленьких желтых листочков. Но мне все время попадались только
коричневые! Тем не менее, я решила их не выбрасывать и
откладывать в буфет на полочку — а вдруг мне наконец повезет и я
опять соберу целый набор. И вот однажды мне таки попался
синий! Я сложила их вместе, но недоставало еще одного —
красного. А вместо него в пачках, которые я покупала, все время
упорно попадались одни коричневые, как будто нарочно... Но
как-то я шла по улице и увидела прямо под ногами недостающий
вкладыш — он валялся в луже и был сильно измят, но я все равно
его подобрала. Дома я его высушила, выгладила и почистила. И
теперь у меня оказался еще один требуемый набор вкладышей.
Я снова сложила их в конверт и опустила в почтовый ящик. Но
акция продолжалась, а я покупала сигареты и вкладыши
продолжали попадаться. Теперь во мне уже проснулся настоящий азарт:
купив пачку сигарет с красной лентой, я сразу же открывала
ее и смотрела, какой вкладыш попадется на сей раз. Теперь
мне стали попадаться только синие вкладыши — очевидно, все
остальные уже стали дефицитом. Но все-таки через какое-то время
мое терпение и упорство были вознаграждены, и я опять
собрала все три: коричневый, красный и синий! Этот набор, в свою
очередь, тоже был вложен мной в конверт и отправлен по
адресу. В результате, мне удалось собрать, кажется, пять или
шесть таких наборов, и все я отправила по почте. Потом, подумав,
что, может быть, для одного человека это слишком много и не
стоит перебарщивать, я стала собирать вкладыши уже как бы
от имени моего мужа, который вообще не курит, но ведь это не
так уж важно... Правда, пока мне повезло только с кофе, но
это еще ничего не значит, так как зонтик я ведь получила уже
тогда, когда и думать забыла обо всей этой чепухе...

А тут как раз исполнилось восемьдесят пять лет Солженицыну!..

Конечно, было бы большой натяжкой сказать, что неожиданное обретение
мной зонтика прямо день в день совпало с юбилеем
Солженицына, отчего я вижу в этом совпадении какую-то неслучайную и
глубокую связь между двумя «великими писателями земли
русской», то есть мной и Солженицыным. Хотя зонтик, и вправду, я
обрела где-то в середине прошлой недели, ну может быть, днем
раньше юбилея: Солженицын, насколько я помню, как раз тогда
несколько раз промелькнул на экранах ТВ и, судя по всему, стал
здорово похож на памятник Достоевскому, который несколько
лет назад открыли на углу Кузнечного и Большой Московской. Ну
просто вылитый Ф. М.!... Однако дело не в этом!

Первым произведением Солженицына, которое мне попалось еще школе,
стал «Один день Ивана Денисовича». Тогда он уже был запрещен
и, естественно, в школьную программу по литературе не входил.
Мне его дала прочитать подруга. Она принесла мне старую
затрепанную «Роман-газету» с портретом писателя на обложке. Я
читала «Один день И. Д.» всю ночь, скрываясь от родителей, с
фонариком под одеялом... И я была просто подавлена этими
подробнейшими описаниями ломтей и крошек хлеба, корочек,
которые главный герой заворачивает в чистую тряпочку и хранит до
обеда, специально чтобы начисто вытереть ею миски из-под
каши, прожженных валенок и дырявых ботинок, залатанных фуфаек и
рваных рубах, стаканов махорки, отмеренных с особой
тщательностью, бревен, шлакоблоков, цемента и лютого сибирского
мороза... Помню, тогда эта книга, как тяжелый непосильный труд
придавила меня к земле, не оставляя в дальнейшем ни малейшем
надежды разогнуться. Персонажи этого рассказа, как
старательные тупые муравьи упорно снуют туда-сюда, пробивая себе
дорогу к свету, к теплу, к пище. И я вдруг почувствовала ужасную
тоску оттого, что мне тоже неизбежно когда-нибудь придется
вписаться в этот человеческий муравейник и всю жизнь таскать
и таскать соломинки, тряпочки и крупинки. Эта перспектива
буквально повергла меня в отчаяние. Но чтобы выжить,
муравьиной работы было явно недостаточно — необходимы были еще
крайняя порядочность, обостренное чувство собственного
достоинства и какое-то нечеловеческое смирение. Например, один из
персонажей «Дня» некий Цезарь Маркович, который, насколько я
помню, стоял и гордо курил, прислонившись спиной к бараку,
оставляет свою недокуренную сигарету вовсе не какому-то жадно
смотрящему ему в рот прихлебателю, а именно исполненному
собственного достоинства Ивану Денисовичу, смиренно стоящему в
сторонке и ничего ни у кого не клянчившему... И вот это
последнее условие уже окончательно вогнало меня в депрессию — я
почувствовала, что совершенно неспособна выполнить все эти
требования взрослой жизни. То есть если муравьиную работу я
выполнять еще более-менее способна, стараясь особо не
задумываться, стиснув зубы, просто чтобы время поскорее прошло... А
вот уж все остальное показалось мне абсолютно непосильным! А
следовательно, я для этой жизни просто не подходила...

Но самое главное свое расхождение с Солженицыным в понимании жизни и
окружающих меня людей я прояснила для себя уже много позже,
и его (это расхождение) очень легко почувствовать, если
взять, например, и сравнить день из жизни Ивана Денисовича,
который, очевидно, является прообразом самого автора, с одним
днем Маруси, то есть меня, занятой собиранием разных ярлычков
с целью получения какого-нибудь приза...

Теперь я уже точно знаю, что для успеха в этой жизни вовсе не
достаточно много трудиться, к примеру, старательно собирать всякие
ярлычки и этикетки, что-нибудь там переводить, воспитывать
детей, быть хорошей писательницей, да еще очень скромной, то
есть издавать свои книги совсем небольшими тиражами... Так
вот, всего этого человеку в современном мире вполне может
оказаться недостаточно даже для того, чтобы получить хотя бы
этот злосчастный зонтик, который я тут уже так подробно
описала, а не то чтобы там выжить в экстремальных условиях или
там заполучить Нобеля! Все-таки надо отдавать себе отчет в
том, что даже при самом благоприятном для меня раскладе, когда
все ярлычки и этикетки совпали, и выбор руководителей
компании «Нескафе Голд» окончательно пал на меня, все еще могло
закончиться для меня не столь благополучно. Потому что стоило
бы хоть одной из баб, работающих на этом почтовом отделении,
пронюхать, что в этой посылке находится предмет, о
существовании которого получатель в моем лице даже не подозревает, а
поэтому никогда в жизни не спохватится в случае его
пропажи, ну и отправители, в свою очередь, тоже вряд ли когда-либо
заинтересуются судьбой этой «простой бандероли»... Так вот,
достаточно только повнимательней вглядеться в хитрые тупые
лица всех этих сук, которые за гроши вкалывают сегодня на
почте, чтобы понять, что при таком раскладе мне бы уж точно
никогда не видать этого замечательного зонтика, как своих
ушей... Тем не менее, мне повезло, и на почте никто ни о чем не
догадался.

Короче говоря, в отличии от Солженицына я считаю: чтобы выжить и
добиться успеха в этой жизни прежде всего необходимо, чтобы
тебе не просто повезло, а очень крупно повезло или же, по
крайней мере, дважды в одной и той же ситуации, как мне с
зонтиком...