Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Я хочу быть добрым. Я и был добрым — изначально, когда-то. Но
кто же позволит мне такую роскошь?

ОНИ

Человек, в противоположность клеткам и бактериям, значительно
активнее живет и развивается в агрессивной среде. А для полноценного
развития личности нужно что? Правильно: побольше стрессов, кровавых
драк — периодических доз негатива. Парадокс, дуалистический закон
или, возможно, правило, равно применимое ко всему сущему: сила
обретается в сражении. Для чего тебя пытаются заслать в армию?
Чтобы стал Мужчиной — неким существом, подготовленным к выживанию.
Для чего нужно зло? Для укрепления твоего добра (почему-то хочется
добавить — особенно материального). Ой ли.

Мир агрессивен по определению: повсеместное и неистребимое быдло
атакует всех, кто выше его понимания; в конец оборзевшие буш-мэны
охотятся за халявным (по их мнению) черным золотом; твой сосед-маньяк
выдумывает изощренную казнь для новой ночной жертвы; да и сам
ты нет-нет, да и представишь, как в сыром звуконепроницаемом подвале
пытаешь своего начальника — связанного по рукам и ногам — непрерывной
прокруткой песен Егора Летова и «Нирваны». Словом, пистолет лучше
держать под подушкой, а ночной горшок, соответственно, — под кроватью.
И все это, в общем-то, нормально — в каждом из нас обитает животное.
Только вот людская агрессия стократно мерзей, подлее, а главное
— в большинстве случаев еще и морально оправдана.

Возьмем тех же пресловутых буш-мэнов и иже с ними. Что мы наблюдаем
в мире? А наблюдаем мы то, что нам в принципе ничего больше не
осталось, кроме как и быть лишь бессловесными наблюдателями бесстыдного
пожирания планеты. Границы государств вновь условны — как и в
средние века. Сегодня вы — афганцы, иракцы, сербы, россияне, завтра
— янки или даже англичане (ведьма Блэр не дремлет). Мне кажется,
наступила эпоха новой демократии, кою я бы определил, как толерантность
агрессий: взаимоуважение зверя к зверю, находящемуся с ним в равной
весовой категории хищника и соблюдение главного права человека
— на расширение поиздержавшейся собственности. Добавим сюда, пожалуй,
и неоспоримое право Государства мочить неприлично богатых, а потому
неугодных олигархов в сортире. Народ хронически беден — народ
весело и агрессивно ликует. Однако не станем углубляться в сортиры
политики. Вернемся же к нашим баранам. Закон монументально действует
и здесь. Упрощенно говоря: ты не стучишь на соседа-маньяка, а
тот тактично не вмешивается в твои подвальные забавы с начальником.
Вот она — гармония.

Я

А что, если я (вот конкретный я) не желаю всеобщей гармонии, предпочитая
ей дисгармонию с великим Быдлом? Ан нет. Этак не положено. Я (или
вот ты) не имею права существовать, как мне вздумается — растить,
к примеру, редкие виды гладиолусов у себя на балконе, поливая
их три раза в день, умильно улыбаясь и абсолютно (вот наглость-то!)
не готовясь морально ни к какой войне. Непременно придет Швондер
и поинтересуется: а вы чего это тут? А я ничего. Вот, принтер
починяю… Нет, даже не так. Сейчас придут люди с бейсбольными битами
и без единого бита в голове. Эти головожопы объяснят мне, что
им просто не нравятся мои гладиолусы. Они скажут, что с этой улыбкой
и лейкой я похож на пидора, а их священный долг перед Россией
— избавлять Родину-мать от сей скверны. И вообще, долг мужчины
— сражаться и побеждать, а не поливать цветочки. Эти настырные
создания нежно скрутят мое антиспортивное тело и понесут в свой
агрессивный мир, чтобы сделать меня таким же жопоподобным, либо
уничтожить — морально ли, физически — не столь важно.

Создания могут посетить мою, крайне небезразличную им, персону
и иным способом: например, выставляя свои лица — с написанными
на них задними мыслями — из экрана телевизора, из радиоэфира.
Им совершенно наплевать, что я желаю от сих приборов только развлечения
и ненавязчивого фона. Но существа (уже другие, значительно более
образованные и опасные) полагают, что мои мозги нуждаются в постоянной
промывке. Это не та агрессия, о которой судачат бабушки: дескать,
телевидение затоплено кровью и сплошным насилием. Это штука действительно
страшная, потому как завуалированная. Я выключаю оба прибора и
в гробовой тиши — все же, конечно, настороженно пригибаясь в предчувствии
выстрела дверного звонка, — иду на балкон. Гладиолусы заждались.

МЫ

Все это я веду к тому, что каждая нормальная (подчеркиваю, нормальная)
человечья особь, настроенная на спокойную, тихую и беззлобную
жизнь, все равно должна в себе культивировать некую внутреннюю
готовность к потенциальной грызне — с обществом, с соседями, с
уличными ублюдками — состояние перманентной священной злости (замечаю,
кстати, что и эта статья выходит до нельзя агрессивной). Концепция
истребления себе подобных будет превалировать всегда. Она облагорожена
и стала почти искусством: истинный герой — не очкарик с книжкой,
это — воин, Самурай. Впрочем, самураев трогать не будем. Они-то
как раз рассматривали силу, не как агрессию и гнев, а совсем наоборот:
сила в том, чтобы поразить врага без злобы, отрешенно и даже как
бы без личностного мотива. Дело это тонкое, как фильмы Такеши
Китано — кровавые, но поразительно светлые. Восточная жестокость
мудра, либо одобрена, как минимум, самим Богом. Наши же оправдания
приземлены: государственная, национальная и еще черт знает какая
дремучая идея, а иногда цепочка и того проще — коммуналка, сварливая
жена, водка, кухонный нож. Само действие, меж тем, неизменно —
как в восточном случае, так и в, условно говоря, западном: и отрезанный
палец и убийство не меняют своей сути, но приобретают в некоторых
случаях сакральный смысл. Главное здесь — не стать рабом Идеи.
Лучше держать ее у себя в подчинении.

Да, мы не самураи. Мы все еще страдаем самостью. Но это умение
громко и грозно рычать порою способно изменить траекторию движения
индивидуума в потоке мы, привычно и на одной негромкой ноте мычащего
стада. А стадо — как просто и лаконично утверждает дедушка Б.Г.
— всегда движется к пропасти или на убой.

ТЫ

Что до тебя… А есть ли мне дело до тебя? Разве я сторож брату
своему? Да по большому счету — нет. Я не из тех швондеров и чту
твою частную собственность, как, надеюсь, и ты мою. Делай, что
хочешь — только оставь в покое мои гладиолусы.

Позволю себе (да, скорее себе) лишь единственный совет. Не сражайся
с социумом. Поищи главного врага внутри. Сразись с самим собой
и победи агрессора!

2004