Литературная критика

Дегуманизация десакрализации

Кто-то, возможно, скажет, что в нынешнем сближении науки с искусством
нет ничего особенного, ибо нечто подобное уже случалось в прошлом:
например, в начале двадцатого века, когда Маяковский, Северянин
и Маринетти воспевали в своих стихах, поэмах и поэзах автомобили,
небоскребы, аэропланы и прочие достижения прогресса. Однако не
стоит путать «постмодернизм» с футуризмом! Футуристы эстетизировали
науку и, я бы даже сказала, протягивали ей руку помощи в то время,
когда большинство людей все еще отказывались ее замечать, а многие
поэты и художники презрительно кривили губы, находя технические
изобретения крайне уродливыми. Достаточно вспомнить Мопассана,
«в ужасе бежавшего» от Эйфелевой башни, которая ныне признана
шедевром инженерной мысли… Таким образом, писатели в лице футуристов
всячески способствовали технической революции, повлекшей за собой
повышение статуса науки, расширение ее сферы влияния в обществе
и т.п., и т.д. -– ничуть не в меньшей степени, чем классическая
русская литература девятнадцатого века своим гуманистическим сюсюканьем
с народом разожгла в нем неслыханные доселе самомнение и гордыню.
Как говорится, ни одно доброе дело не остается безнаказанным!

Наукообразие современного искусства, которое, на мой взгляд, является
едва ли не самой характерной его стилистической особенностью,
вовсе не делает искусство более привлекательным для окружающих.
Отнюдь! Наука, вторгаясь в искусство и подчиняя его себе, накладывает
на него печать столь же беспросветной тоски и уныния, какие можно
было наблюдать разве что во времена тотального проникновения во
все сферы человеческой деятельности марксистской идеологии и отождествления
искусства с производством… И сколько бы не пыжились ученые, всячески
стараясь изобразить, будто, копаясь в своих бумажках, цифрах,
формулах, механизмах и проводках, они занимаются чем-то безумно
интересным и увлекательным, пусть и малопонятным для непосвященных
– все это туфта, рассчитанная на откровенных лохов!

Наглядным примером подобной лажи, граничащий с идиотизмом, могут
служить некоторые отечественные произведения, датированные шестидесятыми
годами прошлого века. В частности, именно тогда, по-моему, появилось
довольно популярное в массах произведение под говорящим названием
«Иду на грозу», автор которого рисовал романтическую картину труда
то ли физиков, то ли метеорологов, которые экспериментировали
с молнией, пытаясь извлечь из нее полезную для человечества энергию.
Готова допустить, впрочем, что творец этого советского «бестселлера»
был не так уж и прост, а вполне сознательно, за определенную мзду
в виде различных льгот и литпремий пытался подобным образом склонить
часть наименее искушенных и молодых читателей к этому опасному
занятию, дабы те, вдохновленные примером выдуманных им персонажей,
тоже смелее шагали «на грозу», подставляя себя под удары молний,
а государство в случае необходимости могло использовать их в виде
своеобразного «пушечного мяса», причем практически бесплатно.
Ясно ведь, что человеку, которому кажется очень интересным и романтичным
пропускать через себя разряды электрического тока, можно платить
по минимуму. Я, например, слышала, что даже плохо вменяемые сумасшедшие
в дурдомах ужасно не любят и боятся, когда их пытаются лечить
при помощи так называемых «электрошоков», хотя там речь идет о
гораздо меньшем напряжении, не опасном для жизни. А тут вдруг
такое самопожертвование!.. Вполне естественно также, что сэкономленные
таким образом государством средства частично перетекают в карман
писателя. Вообще в данном конкретном случае замысел книги кажется
мне почти гениальным в своей простоте: человек подставляет себя
под смертельный разряд… И все! С писателя, подтолкнувшего его
на этот поступок, уже никто ничего не может спросить -– от каких-либо
нежелательных последствий тот практически застрахован! Поэтому
я и допускаю, что автор этого произведения был не таким уж доверчивым
дурачком…

Конечно, скорее всего, подавляющее большинство людей всей этой
«поэзии формул» и «романтике научных открытий» в наши дни не очень-то
доверяют, даже если и не решаются признаться в этом вслух. И скука,
которую внушают окружающим произведения современных писателей-постмодернистов
– ярчайшее тому свидетельство. Приблизительно с таким же успехом
можно было бы сейчас пытаться романтизировать уголовный мир и
якобы царящие в нем по-своему справедливые законы или, как их
еще теперь называют, «понятия». Что касается меня, то лично я
с трудом себе представляю, чтобы находящийся в здравом уме взрослый
человек был способен всерьез уверовать в то, что убийцы и воры
даже в своей среде руководствуются какими-то строгими правилами
и, тем более, представлениями о благородстве, достоинстве и чести,
в то время как практически всем остальным людям вокруг, включая
милиционеров, политиков, военных и адвокатов, на эти законы и
представления глубоко плевать. Хотя мне и попадались в руки детективы,
авторы которых именно так и поступают: романтизируют уголовный
мир. Честно говоря, на фоне подобной простоты и наивности даже
создатель «Иду на грозу» выглядит уже чуть ли не Макиавелли…

И все-таки, убийцы-маньяки прочно вошли в современную культуру,
пусть даже и не через ту ее часть, которая претендует на элитарность
и тяготеет к наукообразию, а хотя бы через те же триллеры. Триллер
– один из самых распространенных жанров современного искусства,
и особенно это касается кино! Даже странно, что в России сегодня
почти не снимают триллеров, но, думаю, это какой-то временный
пробел, так как смотрят их все равно миллионы. И в отечественной
литературе с триллерами все более-менее в порядке, а уж о реальной
жизни и говорить нечего!..

В основном маньяки убивают женщин и детей – отличаются обычно
только способы убийства. Единственное, что в каждом конкретном
случае остается не совсем ясным – это цель маньяка, то есть то,
для чего он совершает свои преступления. Как правило, даже в конце
повествования читатели и зрители триллеров не испытывают полного
удовлетворения, потому что мотив поведения преступника остается
не до конца выявленным, даже если он пойман и обезврежен. То же
самое можно сказать и о реальных сыщиках и следователях, которым
удалось наконец-то поймать маньяка и надо теперь как-то довести
это дело до суда, чтобы присяжные во все до конца врубились и,
чего доброго, его не оправдали. Должна признаться, что это чувство
неудовлетворенности мне и самой достаточно хорошо знакомо, так
как мне тоже многократно приходилось его испытывать, ознакомившись
с той или иной жуткой историей. В американских фильмах чаще всего
прибегают к фрейдистским трактовкам поведения маньяков: ко всяким
травмам детства, злой мамочке и т.п. Таким образом, даже здесь
без некоторого наукообразия не обошлось, хотя массовому зрителю
все эти объяснения вряд ли нужны – все равно их никто толком не
понимает. Мало ли у кого было трудное детство и сумасшедшая мамаша,
так что же теперь мочить всех баб подряд?! А дети тут при чем?..
На мой взгляд, главной отличительной чертой маньяка является именно
немотивированность поведения. Поэтому его и бывает гораздо сложнее
поймать, чем других преступников, ставящих перед собой вполне
определенные цели: ограбить банк, устранить конкурента или же
свидетеля… В принципе, в отличие от тех же мафиози маньяки не
представляют никакой серьезной опасности для государства и общественных
институтов, а доставляют неприятности исключительно родственникам
жертв, то есть крайне маленькой группе людей. В этом отношении
они мне всегда напоминали графоманов, которые в своем творчестве
тоже не преследуют каких-либо серьезных реальных целей вроде завоевания
мировой известности, не предпринимают в этом направлении никаких
серьезных осмысленных усилий, а просто кропают себе стихи и романы,
чтобы складывать их в стол или же доставать чтением исключительно
своих близких. У меня даже есть такое подозрение, что в каждом
графомане таится потенциальный маньяк-убийца, вся негативная энергия
которого, связанная с детскими травмами и т.п., к счастью, для
окружающих вдруг нашла более безобидный выход и выплеснулась из
него, как вода из сосуда, через случайную пробоину в стенке.

Более того, современная литература, особенно та ее часть, которая
претендует на звание «элитарной», тоже уже давно существует по
законам дешевого триллера, где писатель соревнуется с выдуманным
противником, преследует надуманные цели, а на самом деле, всем
глубоко скучен, никого не интересует, кроме своих родственников
и друзей -– в отличие от тех же создателей триллеров, которым
удается получать за свои книги бабки, не говоря уже о количестве
их читателей. Развивая эту аналогию, думаю, с большой долей уверенности
можно утверждать, что современный графоман отличается от писателя
в традиционном понимании этого слова примерно так же, как маньяк
отличается от классического преступника. Однако, как это обычно
и бывает, истина в данном случае находится где-то рядом: настоящий
гений в идеале должен сочетать в себе четкое осознание своих стратегических
целей завоевания известности и т.п. с немотивированностью и загадочностью
своих поступков для окружающих. Позволю себе тут всего одно туманное
выражение, которое, как мне кажется, лучше всего отражает самую
суть происходящих в современном искусстве процессов: раз уж на
то пошло, то начавшаяся десакрализация культуры должна быть полностью
и окончательно дегуманизирована. Для меня это означает, что современному
писателю больше нет никакой необходимости искать себе идеал для
подражания среди себе подобных, то есть в культуре и близком и
понятном ему социуме, ибо символом этой культуры в полной мере
может быть как добропорядочный профессор, так и маньяк-убийца.
Лично я больше склоняюсь к последнему.

Помню, еще в детстве мне довелось услышать от знакомой моей двоюродной
тети, работавшей в прокуратуре, в высшей степени поучительную
историю, которая, как я теперь понимаю, оказала на мое творчество
влияние, возможно, не меньшее, чем чтение Достоевского. В шестидесятые
годы на территории одной из среднеазиатских республик орудовал
очень странный преступник по фамилии Хосрян, если я, конечно,
теперь не путаю его фамилию. Этот тип страдал редчайшим заболеванием,
вылечить которое было очень сложно, так как кровь у него, в довершение
всего, была тоже очень редкой группы: четвертая резус отрицательный.
То ли он приобрел это заболевание в тюрьмах и колониях, которых
немало повидал на своем веку, то ли таким родился – все это теперь
уже значения не имеет. Но только у него имелось уже солидное уголовное
прошлое, поэтому в конце концов он сколотил небольшую банду, человек
так из пятнадцати, и дал своим подручным задание: отлавливать
для него людей исключительно с четвертой группой крови и отрицательным
резусом! А найти таких людей было не так-то и просто, потому что
они встречаются чрезвычайно редко, но его подручные до того боялись
своего пахана, что шли на всевозможные ухищрения и увертки, чтобы
выполнить его задание, отыскать и привести их к нему, предварительно
выяснив, какая у них группа крови. А пахан, как только ему в руки
попадала желанная добыча, тут же перерезал ей горло, сливал кровь
в тазик, затем переливал ее в бутылку, садился за стол и гранеными
стаканами всю до единой капли жадно выпивал. В результате лицо
у него стало багрового кирпичного цвета, а глазки совершенно заплыли.
Хотя он и до этого особой красотой не отличался, но со временем
все больше начал внушать даже своим ближайшим соратникам ужас
и отвращение. Неизвестно почему, но Хосрян решил, что его заболевание
можно вылечить только таким путем, то есть пить кровь именно той
группы, какая была у него самого. Возможно, это ему посоветовал
какой-то дебильный врач, а может, он сам до такого додумался.
Кстати, один из его подельников потом рассказал, что на зоне все
считали Хосряна очень здоровым человеком, так как однажды он истолок
в порошок высушенную мокрицу и этот порошок шприцем ввел себе
в вену, предварительно растворив в воде. То же самое сделали и
его два сокамерника, надеясь закосить от работы, но оба через
день умерли, а вот Хосрян только пару дней провалялся с высокой
температурой, и хоть бы что... Короче говоря, для того, чтобы
избавиться от своей болезни, он убил всего где-то около четырнадцати
человек, в том числе пятерых детей. Возможно, все это продолжалось
бы еще очень долго, и он бы выпил кровь у еще большего количества
людей, но как-то один из членов его банды не выдержал (а Хосрян
вызывал у своих подчиненных настоящий ужас и обращался с ними
чрезвычайно жестоко, наказывал за малейшую провинность, избивая
и лишая пищи) и позвонил в милицию. Вскоре Хосряна задержали и
опять препроводили в тюрьму, а затем приговорили к высшей мере
наказания…