Литературная критика

За Границей№ 19

Трудности перевода

В конце октября в Париже в Центре Помпиду состоялся международный коллоквиум, посвященный классику современной французской литературы Пьеру Гийота, автору скандально знаменитых романов «Могила для 500 тысяч солдат» и «Эдем, Эдем, Эдем», увидевших свет на рубеже 60-х и 70-х годов. На эти романы, посвященные алжирской войне, французская цензура в свое время наложила ряд запретов и ограничений, несмотря на то, что в поддержку Гийота выступили тогда практически все ведущие французские интеллектуалы, включая Ролана Барта, Мишеля Фуко, Филиппа Соллерса, Мишеля Лейриса, Клода Симона, Маргерит Дюрас и др. Сегодня с размахом организованный международный коллоквиум собрал в Центре Помпиду биографов, издателей, переводчиков и исследователей творчества Пьера Гийота со всего мира. Ниже приводятся несколько фрагментов из наиболее характерных и запомнившихся мне выступлений на этом коллоквиуме.

Ален Бадью (философ, Париж):

Для меня Пьер Гийота всегда был и остается по сей день «принцем
прозы». И мне нравится его так называть. Почему именно «принц»?
Попробую пояснить. В первую очередь, меня всегда
завораживало присущее Гийота благородство. Замечу, что Пьеру Гийота
удается то, что еще, кажется, не удавалось никому: одним
прикосновением, одним росчерком пера он облагораживает все те
субстанции, которые всегда составляли основу существующего мира.
Когда он пишет о таких веществах, одно упоминание которых
способно вызвать содрогание у некоторых особо чувствительных
субъектов, а именно: о сперме, фекалиях, слюне и прочих
материальных выделениях человеческого организма, – он как будто
совершенно абстрагируется от смысловых значений этих слов,
оставляя одну только их фонетическую оболочку. Персонажи его
книг – это не просто шлюхи и сутенеры, как может показаться
на первый взгляд, а поэтические символы, находящиеся в
беспрестанном движении и постоянно исполняющие некий мистический
и завораживающий танец.

Пьеру Гийота в юности довелось пережить то, что выпадает на долю
далеко не каждому писателю: война, смерть, заключение в
дисциплинарном батальоне, – все это оказало значительное влияние на
его творчество. Тем не менее, не нужно думать, что Гийота
пишет свои книги, повинуясь каким-то необузданным душевным
порывам – в первую очередь он опирается на логику, ибо
считает, что именно логика должна лежать в основе литературного
творчества и даже самые ужасные и невероятные вещи следует
описывать, опираясь исключительно на логику и ни на что больше.

Верно и обратное: то, что не в силах охватить человеческая мысль,
когда она останавливается как бы перед невидимой преградой,
будучи не в состоянии двигаться дальше, способна сделать за
нее литература, которая развивает, дополняет, доводит до
завершения, то есть как бы домысливает то, что существует уже
после мысли, иными словами, литература начинает с точки, где
мысль себя исчерпывает. Не случайно Гийота так любит
цитировать Жоржа Батая: «Если уж ты начал думать, то нужно думать до
конца.»

Однако мне сразу же хотелось бы уточнить: в наше время мир мысли и
идей практически целиком и полностью относится нами к сфере
воображения. Ибо именно сфера воображения подстегивает работу
человеческой мысли, которая по возможности старается
избегать всего, что выходит за пределы этой сферы. Теперь мы
знаем, почему дело обстоит именно так: любая логика подчиняется
законам воображения. Два века назад этот урок преподал нам
маркиз де Сад, а сегодня такой же урок, хотя и с поправкой на
время, дает нам принц прозы Пьер Гийота…

Сатоши Укаи ( переводчик и издатель, Япония):

Пьер Гийота всегда был для меня чрезвычайно загадочной фигурой. В
частности, судьба переводов произведений Гийота в Японии
складывалась очень непросто, и дело тут вовсе не в каких-либо
запретах или же ограничениях. Приведу пример. Одна переводчица,
решила во что бы то ни стало перевести на японский «Могилу
для 500 тысяч солдат», ибо буквально влюбилась в этот роман.
Для реализации этого грандиозного замысла она решила
удалиться в свой загородный домик и там трудилась над переводом,
на который у нее ушло, кажется, что-то около двух лет. Она
старательно оттачивала каждое слово, каждый образ, пытаясь
передать свойственный только этому писателю особый стиль. И
вот, когда перевод был уже готов, она написала об этом мне, и
мы условились с ней о встрече. Однако на встречу она
почему-то не явилась, и я даже не знал, что и думать. И только через
некоторое время мне стало известно, что на следующую ночь,
после завершения перевода, случилось несчастье: в ее доме
вспыхнул пожар, во время которого сгорело все, в том числе и
драгоценный перевод. Сама переводчица с тяжелейшими ожогами
была доставлена в больницу и выжила буквально чудом.

Следующая попытка перевести ту же книгу также окончилась трагически:
переводчика ограбили и утащили компьютер с уже практически
готовым переводом. Несмотря на все усилия полиции,
грабителей найти так и не удалось. Однако этот ряд фатальных стечений
обстоятельств, к счастью, завершился вполне удачно: в конце
концов, «Могилу» перевел я сам, и перевод был издан…

Майкл Тейлор ( американский издатель и переводчик):

Должен признаться, что перевод и издание книг Гийота сперва
расценивались мной как некая авантюра, но затем эта авантюра стала
неотъемлемой частью моей жизни. Хотелось бы тут сказать пару
слов и о моем приятеле, художнике Сэме Фрэнсисе, который в
молодости был очень беден, однако под конец жизни стал
обладателем значительного состояния благодаря своей живописи. И
большую часть этого состояния он употребил на то, чтобы
основать издательский дом. Помимо прочего, он издал крайне
небольшими тиражами, т.е. не для широкой публики: Алистера Кроули,
Уильяма Берроуза, Кэти Экер… Так вот, именно он попросил
меня найти для него французского автора, который бы вписывался
в концепцию его издательства. Я сразу же подумал о книге
Гийота «Эдем, Эдем, Эдем» и занялся переводом. В результате,
Пьер Гийота был приглашен в Америку, а вскоре вышел и
английский перевод его книги с иллюстрациями Сэма Фрэнсиса. Это
стало настоящим событием. Затем Пьер Гийота очень подружился с
Сэмом, и у них возник замысел написать чрезвычайно необычное
и даже, в некотором смысле, провокативное произведение,
которое Гийота предложил назвать «Wanted Female». Сэм сделал
иллюстрации, великолепно дополнявшие текст этой книги, ну а
после мне было поручено перевести книгу на английский – что я и
сделал с большим удовольствием. Стоит ли говорить, что
книга имела огромный успех…

Катрин Брюн (автор фундаментальной биографии Пьера Гийота, недавно
увидевшей свет в издательстве Лео Шера, Париж):

Помимо того, что тут Пьер Гийота впервые обратился к фонетическому
письму, самый радикальный поворот в лексическом плане он
также совершил именно в романе «Проституция», ибо только в этом
романе впервые появляются многочисленные изобретенные
автором слова, которые он производит либо, соединяя два различных
корня, либо, приставляя привычные суффиксы к несвойственным
им основам. Однако эти нововведения совершенно не являются
для автора самоцелью, так как он делает это не ради
формального экспериментаторства или же дешевого украшательства, но
исключительно для того, чтобы наиболее полно выразить свои
глубокие внутренние устремления и необычные идеи. Он вводит в
текст странные на первый взгляд знаки – математический значок
бесконечности, значок направленных в разные стороны
стрелочек – как бы стараясь еще сильнее и ярче продемонстрировать
раздирающие его героев противоречия, их бесконечно длящиеся и
неудовлетворенные желания, но в то же время и тоску по
отсутствию единства, гармонии и взаимности. «Проституция», о
которой писатель повествует в своем романе, тоже является
двойственной: та, которой занимаются вымышленные герои, и та, о
которой пытается поведать нам сам рассказчик. Между этими
двумя «планами» возникает своеобразная перекличка, построенная
на диссонансах и контрапунктах, которая делает текст еще
ярче и выразительнее и придает ему еще большую достоверность.
Автор как бы пытается подражать поведению проститута, которым
он мечтает стать и для этого принимает перед своими
читателями характерные позы, кроме того, он сам начинает
изъясняться совершенно безумным языком этого необычного персонажа.
Таким образом, действие выходит за рамки отдельно взятого
алжирского борделя, а проституция перестает быть сферой
исключительно сексуальных желаний и охватывает собой все
экономические и политические устремления человечества. Именно она
является главным ключом к тайне вселенной, общей метафорой
устроения мира. И никто и ничто не может от нее ускользнуть…

P.S.

К счастью, в России с переводами Пьера Гийота пока все более-менее
благополучно. Уже вышли романы «Проституция» и «Эдем, Эдем,
Эдем» в моем переводе, кроме того, буквально на днях увидел
свет руcский перевод «Могилы для 500 тысяч солдат». С
контекстом, на мой взгляд, произведениям Пьера Гийота в России тоже
повезло, ибо все они увидели в свет в издательстве «KOLONNA
Publications», отличающемся от остальных современных
российских издательств прежде всего своей тщательно продуманной и
осмысленной издательской политикой. А контекст для писателя
столь же важен, как, например, филармонический зал с хорошей
акустикой – для певца или же музыканта, ибо только там
голос и инструмент исполнителя начинают звучать наиболее
выразительно и без посторонних шумов. Именно поэтому по-настоящему
великие певцы и музыканты выступают только в таких залах.
Все это в полной мере относится и к писателям.