Литературная критика

«Темные аллеи» – книга рассказов. Название дано по открывающему
книгу одноименному рассказу и отсылает к стихотворению Н. П.
Огарева «Обыкновенная повесть»(Вблизи шиповник алый цвел//
Стояла темных лип аллея). На источник указывает сам Бунин в
заметке «Происхождение моих рассказов» и в письме к Н. А. Тэффи _ ¹. Автор работал над книгой с1937 по 1944 гг. Среди
источников и подтекстов, упомянутых Буниным и многочисленной
критикой, укажем на основные: «Пир» Платона, ветхозаветный сюжет о
«семи казнях египетских», «Пир во время чумы» А.С. Пушкина _ ²,
«Песнь песней» («Весной, в Иудее»), «Антигона» Софокла
(«Антигона»), « Декамерон» Боккаччо _ ³, лирика Петрарки _ ⁴, Данте
«Новая жизнь» («Качели»), русские сказки «Звериное молоко,»
«Медведко, Усыня, Горыня и Дубина богатыри», «Повесть о Петре и
Февронии», «Локис» Проспера Мериме («Железная шерсть»),
стихи Н.П. Огарева (см. выше), Я.П. Полонского («В одной
знакомой улице»), А. Фета («Холодная осень»), «Вечера на хуторе
близ Диканьки» («Поздний час»), «Мертвые души» Н.В. Гоголя
(«Натали»), «Дворянское гнездо» И. С. Тургенева («Чистый
понедельник», «тургеневский», по выражению Тэффи, конец «Натали»),
«Обрыв» И. И. Гончарова («Визитные карточки», «Натали»),
А.П. Чехова («Визитные карточки»), романы Марселя Пруста
(«Поздний час») _ ⁵, «Весна в Фиальте» В. В. Набокова («Генрих») _ ⁶ и мн. др.

В книге сорок рассказов, составляющих три раздела: в 1-ом – 6
рассказов, во 2-ом – 14, в 3-ем – 20. В 15-и рассказах
повествование ведется от 1-ого лица, в 20-и – от 3-его, в 5-и –
происходят переходы от лица рассказчика к первому лицу. 13
рассказов названы именами, прозвищами или псевдонимами женских
персонажей, один – прозвищем мужского («Ворон»). Отмечая
внешность своих героинь (они значительно чаще «обладают» именами и
портретными характеристиками), 12 раз Бунин описывает
черноволосых, трижды его героини – рыже-каштановые, всего один раз
встречается («Ворон») блондинка. 18 раз события происходят
летом, 8 – зимой, 7 – осенью, 5 – весной. Таким образом, мы
видим, что наиболее распространенный штамп чувственной
героини (блондинка) и чувственного времени года (весна) наименее
использованы Буниным. Сам автор указывал, что содержание
книги – «не фривольное, а трагическое».

Работа над композицией продолжалась до 1953 г., когда в книгу
«Темные аллеи» были включены два рассказа: «Весной в Иудее» и
«Ночлег» _ ⁷, замкнувшие книгу.

Всего 11 раз Бунин именует своих героев-мужчин, 16 раз – героинь, в
последних семи рассказах герои вообще не имеют имен, всё
более приобретая черты «голых сущностей» чувств и страстей.
Книга открывается рассказом «Темные аллеи». Шестидесятилетний
Николай Алексеевич, отставной военный, «в холодное осеннее
ненастье» (наиболее частая пора года в книге), остановившись
отдохнуть в частной горнице, признает в хозяйке,
«темноволосой, ...красивой не по возрасту женщине» (ей 48 лет) –
Надежду, бывшую крепостную, первую свою любовь, отдавшую ему «свою
красоту» и так больше никого и не полюбившую, соблазненную
им и получившую впоследствии вольную. Его же «законная» жена
изменила ему, сын вырос негодяем, и вот случайная встреча:
прошлое счастье и прошлый грех, и любовь его – хозяйка и
ростовщица, не простившая ему ничего. И, как за кадром, звучат
стихотворные строки Огарева, читанные им когда-то Надежде и
задающие основную мелодию книги – неудавшаяся любовь, больная
память, разлука.

Последний рассказ – «Ночлег», становится зеркальным отображением
первого, с той разницей, что лишь намеченные акварельные линии
фабулы приобретают сюжетную густоту (словно написаны маслом)
и завершенность. Осенняя холодная провинциальная Россия
заменена глухой местностью Испании в жаркую июньскую ночь,
горница – постоялым двором. Хозяйка его – старуха, принимает на
ночлег проезжего марокканца, который заинтересовывается
молоденькой племянницей «лет 15-ти», помогающей хозяйке
прислуживать. Весьма примечательно, что Бунин, описывая Марокканца,
указывает на схожие с Николаем Алексеевичем (героем первого
рассказа) черты внешности: у Марокканца было «лицо,
изъеденное оспой» и «по углам верхней губы курчавились жесткие
черные волосы. Курчавились такие же кое-где и на подбородке», у
Николая Алексеевича – «волосы ... с начесами на висках к
углам глаз слегка курчавились... лицо с темными глазами хранило
кое-где следы оспы». Такие совпадения вряд ли случайны.
Марокканец – anti ego Николая Алексеевича, девочка –
возвращенная в молодость Надежда. Повторяется на «сниженном» уровне
ситуация «Темных Аллей»: Марокканец пытается обесчестить
девочку (результат любви Николая Алексеевича и Надежды), любовь
вырождается в животную страсть. Единственное проименованное
существо в последнем рассказе – животное, собака Негра (Негра
– марокканец, редкий для Бунина каламбур), и именно она
ставит точку в книге о животной и человечьей страстях:
ворвавшись в номер, где Марокканец насилует девочку, «мертвой хваткой
«вырывает «ему горло». Животная страсть наказана животным
же, заключительный аккорд: любовь, лишенная своей
человеческой (=душевно-духовной) составляющей, приносит смерть.

Композиционной осью (осью симметрии) книги «Темные аллеи» является
срединный (20-ый) рассказ «Натали» – самый большой по объему
в книге. В нем разрыв между телесным и душевным
олицетворяется в образах двух главных героинь: Сони Черкасовой, дочери
«улана Черкасова» _ ⁸ (улан – «дядя по матери» главного героя,
следовательно, Соня – его двоюродная сестра); и Натали́
Станкевич – гимназической подруги Сони, гостящей у нее в имении.

Виталий Петрович Мещерский (Витик) – главный герой _ ⁹ приезжает на
летние каникулы к дяде в имение «искать любви без романтики»,
чтобы «нарушить чистоту», вызывавшую насмешки гимназических
товарищей. У него начинается роман с 20-летней Соней, которая
предсказывает, что Мещерский тут же влюбится в ее подругу
Натали, причем, по словам Сони, Мещерский «будет сходить с ума
от любви к Натали, а целоваться будет с Соней. Фамилия
главного героя, возможно, отсылает к Оле Мещерской из «Легкого
дыхания», образу одновременно идеальной и плотской женской
привлекательности.

Мещерский, действительно, разрывается между «мучительной красотой
обожания Натали и ... телесным упоением Соней.». Здесь
прочитывается биографический подтекст – сложные отношения Бунина с
Г. Кузнецовой, молодой писательницей, жившей в доме Буниных
с1927 по 1942 гг., и, вполне вероятно, толстовский (герой
«Дьявола» разрывается между любовью к жене и к деревенской
девке Степаниде) _ ¹⁰, а также сюжет из «Идиота» (любовь кн.
Мышкина к Настасье Филипповне и Аглае одновременно).

Соня пробуждает в Мещерском чувственность. Она красива. У нее
«сине-лиловые ...глаза», «густые и мягкие волосы», которые «отливают каштаном», она приходит к Мещерскому по ночам для
«изнурительно-страстных свиданий», ставших для обоих «сладкой
привычкой». Но душевно-духовное влечение герой испытывает к
Натали, которая рядом с Соней «казалась чуть не подростком».
Натали – женщина совсем другого типа. У нее «золотые волосы...
черные глаза», которые называют «черные солнца». Она
«сложена... как нимфа» («юное совершенство сложения»), у нее
«тонкие, крепкие, породистые щиколки». От нее исходит нечто
«оранжевое, золотистое». Ее появление приносит одновременно свет и
ощущение неизбежной трагедии, её сопровождают «зловещие
предзнаменования»: летучая мышь, ударившая в лицо Мещерскому,
роза, выпавшая из волос Сони и увядшая к вечеру. Трагедия
действительно наступает: Натали случайно ночью, во время грозы,
видит Соню в комнате у Мещерского, после чего отношения с
ним прерывает. Перед этим они признаются друг другу в любви,
отчего измена Мещерского выглядит для девушки необъяснимой и
непрощаемой. Через год она выходит замуж за кузена
Мещерского.

Мещерский становится студентом в Москве. «В январе следующего года»,
«проводя святки дома», он на Татьянин день приезжает в
Воронеж, где на балу видит Натали _ ¹¹ с ее мужем. Не представившись,
Мещерский исчезает. Еще через полтора года умирает от удара
муж Натали. Мещерский приезжает на отпеванье. Любовь его к
Натали очищена от всего земного и в церкви, во время службы,
он не может оторвать от нее глаз, «как от иконы», причем
ангельская природа его любви подчеркивается еще и тем, что,
глядя на нее, он видит «иноческую стройность ее платья,
делающего ее особенно непорочной». Здесь чистота чувств
подчёркнута тройным семантическим родством: икона, инокиня,
непорочность.

Проходит время, Мещерский заканчивает курсы, теряет одновременно
отца и мать, поселяется у себя в деревне, «сходится с
крестьянской сиротой Гашей», она рожает ему сына. Самому герою в это
время 26 лет. В конце июня, проездом, возвращаясь из-за
границы, он решается навестить Натали, живущую вдовой с
четырёхлетней дочкой. Он просит простить его, говорит, что с той
страшной грозовой ночи любил «только ... одну» ее, но что
теперь он связан с другой женщиной общим ребенком. Однако
расстаться они не в силах – и Натали становится его «тайной женой».
«В декабре она умирает «в преждевременных родах».

Трагической развязкой: смертью на войне или от болезни, убийством,
самоубийством, – завершается каждый третий сюжет книги (13
рассказов), причем смерть чаще всего является следствием либо
– I. Неприкрытой греховности любви-страсти и измены-обмана:

«Кавказ» – самоубийство мужа-офицера, узнающего об измене жены,
сбежавшей на юг с любовником и там же, на юге, в Сочи, не найдя
ее, пускающего себе в виски пули «из двух револьверов»;

«Зойка и Валерия» – случайная смерть под колесами поезда обманутого
и униженного Жоржа Левицкого – студента 5-ого курса
медицинского факультета, летом отдыхающего на даче доктора
Данилевского, где на него «тайком ведет некоторую охоту» 14-летняя
дочь доктора Зойка: «она была очень развита телесно... у нее
был... взгляд маслянистых синих глаз и всегда влажные губы...
при всей полноте тела... грациозное кокетство движений», и
где он влюбляется в приехавшую погостить племянницу доктора
Валерию Остроградскую, «настоящую малороссийскую красавицу»,
«крепкую, ладную, с густыми темными волосами, с бархатными
бровями, ..., с грозными глазами цвета черной крови... с
ярким блеском зубов и полными вишневыми губами», которая
одновременно флиртуя с Жориком, влюбляется в доктора Титова, друга
семьи Данилевских (сам глава семьи называет Титова «наглый
джентельмен», а его жена – Клавдия Александровна, хотя ей
уже 40 лет, «влюблена в молодого доктора»), и, получив
отставку, ночью в парке («тут я тебя впервые поцеловала») отдается
Жорику, «тотчас за последней минутой... резко и гадливо
оттолкнув его», после чего заплаканный юноша на велосипеде
спешит этой же ночью на поезд – удрать в Москву – навстречу
нелепой своей гибели под колёсами поезда;

«Галя Ганская» – где главная героиня проходит путь от 13-летней
«резвой, грациозной» девочки, влюбленной в приятеля ее
отца-художника (Галя – полусирота, ее мать умерла), тоже художника,
до молоденькой женщины, любовницы этого же художника для
того, чтобы, узнав об его отъезде в Италию (без ее ведома и
предупреждения о будущей разлуке), принять смертельную дозу яда;

«Генрих» – убийство мужем изменившей ему супруги;

«Дубки» – молодая (25-30 лет) красавица-жена, Анфиса, похожая на
испанку, влюбляется в23-летнего барина, зовет его к себе в
ночь, пока муж ее, 50-летний староста Лавр, уезжает в город, но
вернувшийся с дороги из-за метели супруг, выставив
непрошеного гостя, казнит жену, инсценируя её самоубийство через
повешение;

«Барышня Клара» – убийство клиентом капризничающей проститутки;

«Железная Шерсть» – самоубийство «прекрасной девицы из богатого и
старинного крестьянского двора», «дивной прелести: личико
прозрачное, первого снега белей, глаза лазоревые, как у святых
отроковиц», выданной «на самой заре жизни» замуж и
изнасилованной женихом в первую же брачную ночь «под святынями» после
того, как она сообщила молодому супругу, что дала обет
Матери Божией быть чистою. Она оказывается лишенной невинности,
после чего убегает в лес, где вешается, оплакиваемая сидящим
у ее ног возлюбленным – «великим медведем»;

«Пароход» Саратов» – убийство обманутым офицером-любовником (его
зовут Павел Сергеевич) своей возлюбленной, возвращающейся
обратно к брошенному мужу,

«Ночлег» – см. выше;

либо – II. Внезапная смерть происходит в момент обретения героями
высшего счастья настоящей чистой любви:

«Поздний час» – первая и счастливая любовь 19-летних героев
прерывается ее внезапной таинственной смертью, о чем он и вспоминает
спустя полвека;

«В Париже» – внезапная смерть от удара на 3-ий день после Пасхи
Николая Платоновича – бывшего генерала, брошенного когда-то в
Константинополе женой, случайно в ресторане встретившего свою
последнюю настоящую любовь (их счастье длится не более
четырех месяцев) – Ольгу Александровну, черноволосую красавицу»
лет тридцати», работающую официанткой,

«Натали» – см. выше;

«Холодная осень» – смерть на фронте I-ой Мировой в Галиции жениха и
память о единственном осеннем прощальном вечере, сохраненная
его невестою в течение всей ее долгой трудной жизни: она
вышла впоследствии замуж за «человека редкой, прекрасной души,
пожилого военного в отставке», умершего от тифа, вырастила
оставшуюся у нее на руках племянницу мужа («ребенка семи
месяцев»), которая, став «совершенно француженкой», оказалась
«совершенно равнодушной» к своей приемной матери, – и в конце
из всего течения лет выбирающая один день: «... а что
все-таки было в моей жизни?...только тот холодный осенний вечер»;

«Часовня» – полустраничный рассказ-притча, подводящий итог всем
разговорам о любви и смерти: «...дядя еще молодой..., а когда
очень влюблен, всегда стреляют себя...», – слова ребенка из
детского разговора о покоящихся в «летний жаркий день, в поле,
за садом старой усадьбы» на «давно заброшенном кладбище»
около «разрушающейся часовни».

Бунин исследует путь любви во всех ее проявлениях: от

1. Природной похоти: «Гость» – пришедший в гости к знакомым Адам
Адамыча _ ¹² лишает невинности на сундуке в прихожей кухонную девку,
«пахнущую чадом кухни: мутные волосы... налитые сизой
кровью и точно масленые руки... полные колени цвета свеклы»;

«Кума» – «знаток и собиратель древних русских икон», друг мужа
сходится в его отсутствие с кумой – «сияющей тридцатилетней
купеческой красотой» дамой, совершая не только обман и
прелюбодеяние, но и нарушая чистоту духовной связи между крестными
родителями, причем даже не любя куму (« ...я ее... вероятно,
тотчас же люто возненавижу»);

«Барышня Клара» – «Ираклий Меладзе, сын богатого купца», убивающий
бутылкой проститутку «барышню Клару» в ее квартире («могучую
брюнетку «с пористым меловым лицом, густо засыпанным
пудрой, ...оранжевыми губами в трещинках, ...широким серым
пробором среди плоских волос цвета ваксы»), после того, как она
отказывается сразу же отдаться ему: «Нетерпелив, как
мальчишка!.. выпьем еще по бокалу и пойдем...»);

через: 2. Своеобразный соматический катарсис, когда случайная связь
оказывается очищенной и возведенной в ранг единственной и
неповторимой любви, как в рассказах: «Антигона» – студент
Павлик приезжает в имение к богатым дядюшке и тетушке. Дядя его
– генерал-инвалид, ухаживает за ним и возит его в каталке
новая сестра Катерина Николаевна (генерал называет ее «моя
Антигона», вышучивая ситуацию софокловской трагедии «Эдип в
Колоне» – Антигона сопровождает своего слепого отца – Эдипа),
«высокая, статна красавица... с большими серыми глазами, вся
сияющая молодостью, крепостью, чистотой, блеском холеных
рук, матовой белизной лица». Павлик мечтает: вот взять бы и...
вызвать ее любовь... потом сказать: будьте моей женой...», а
уже через день, войдя к нему в комнату обменять книги (она
читает Мопассана, Октава Мирбо), Антигона легко и неожиданно
отдается ему. Следующим утром тетка обнаруживает, что ее
племянник ночует у нанятой сестры, и сестру изгоняют, а в
момент прощания «он готов … кричать от отчаяния»;

«Визитные карточки» – на пароходе «Гончаров» пассажирка «из 3-его
класса» («испитое, милое лицо, тонкие ноги», «обильные,
кое-как убранные темные волосы», «стройная, как мальчик», замужем
за « добрым, но... совсем не интересным человеком»)
знакомится и на следующий день «отчаянно» отдается едущему 1-ым
классом «высокому, крепкому брюнету», прославившемуся писателю,
а затем выдаёт свою мечту: «гимназисткой... больше всего
мечтала... заказать себе визитные карточки», и он, тронутый ее
«бедностью и простосердечностью», провожая, целует «ее
холодную ручку с той любовью, что остается где-то в сердце на всю
жизнь»;

к – 3. Обожествлению любимых или духовному взлету, вызванному
любовью: «Поздний час» – герой, вспоминая умершую любимую, думает:
«Если есть будущая жизнь и мы встретимся в ней, я стану там
на колени и поцелую твои ноги за все, что ты дала мне на
земле»;

«Руся» – герой, проезжая в поезде с женой мимо знакомых по молодым
годам мест, вспоминает, как служил «в одной дачной местности»
репетитором у младшего брата героини – Маруси Викторовны
(Руси) – молодой художницы с длинной черной косой,
«иконописными» «сухими и жесткими... волосами», «смуглым лицом с
маленькими темными родинками, узким правильным носом, черными
глазами, черными бровями» и влюбился в нее. А ночью, уже про
себя, он продолжает воспоминания – о первой их близости:
«теперь мы муж с женой», – сказала она тогда, а «он больше не смел
касаться ее, только целовал ее руки ... и... иногда как
что-то священное ... холодную грудь», а через неделю был «с
позором ... выгнан из дому» ее полусумасшедшей матерью,
поставившей Русю перед выбором: «мать или он!», но и до сих пор
герой по-настоящему любит только ту, первую его любовь. «Amata
nobis quantum amabitur nulla!» _ ¹³, – говорит он, усмехаясь,
своей жене;

«Смарагд» – беседа двух молодых героев золотой летней ночью, хрупкий
диалог его – Толи, ее – Ксении (она: «Я говорю про это небо
среди облаков... как же не верить, что есть рай, ангелы,
Божий престол», он: «И золотые груши на вербе...»), а когда
она, «соскочив с подоконника, убегает» после его неловкого
поцелуя, он думает: «глупа до святости!»;

«Зойка и Валерия» – Жорж бродит по саду, вокруг «вечная
религиозность ночи» и он «внутренне, без слов молится о какой-то
небесной милости...» – здесь описана молитва накануне роковой
встречи с Валерией _ ¹⁴;

чтоб, наконец, завершится рассказом «Чистый понедельник» _ ¹⁵.

Перед нами встреча двух персонифицированных начал, которые в силу
трагической раздвоенности человеческого бытия на духовное и
телесное не могут сосуществовать в одном жизненном
пространстве: «мы оба были богаты, здоровы, молоды и настолько хороши
собой, что в ресторанах, на концертах нас провожали
взглядами». Он «родом из Пензенской губернии, ...красив южной,
горячей красотой, ...даже «неприлично красив», склонен «к
болтливости, к простосердечной веселости», « …у нее красота была
какая-то индийская ..: смугло-янтарное лицо, ...несколько
зловещие в своей густоте волосы, мягко блестящие, как черный
соболий мех, брови, черные, как бархатный уголь, глаза»,
«...изумительное в своей гладкости тело». Они встречаются, посещают
рестораны, концерты, лекции (в том числе А. Белого), он
часто бывает у нее («жила она одна, – вдовый отец ее,
просвещенный человек знатного купеческого рода, жил на покое в
Твери»), чтобы, сидя «возле нее в полутьме», целовать «ее руки,
ноги...», мучаясь от их «неполной близости» – «в жены я не
гожусь», – сказала она однажды в ответ на его разговоры о
браке.

Они погружены в реальную московскую полубогемную-полукультурную
жизнь: «новые книги Гофмансталя, Шницлера, Тетмайера,
Пшибышевского», цыганский хор в «отдельном кабинете», «капустник»
Художественного театра, «новый рассказ Андреева», но постепенно
рядом с этой привычной «сладкой жизнью», кажущейся ему
совершенно естественной, проявляется иная, ей противоположная:
она зовет его на Ордынку поискать «дом, где жил Грибоедов», а
после, к вечеру – в очередной трактир, где неожиданно, «с
тихим светом в глазах», читает наизусть летописное сказание о
смерти муромского князя Петра и его жены, искушаемой
«летучим змеем на блуд», об их смерти в «един день», «в едином
гробу» упокоенных и пред кончиной «единовременно» принявших
монашеский постриг, а на следующий день, после капустника, в
ночь зовет его к себе, и они становятся впервые близки. Она
говорит, что уезжает в Тверь, а через две недели он получает
письмо, где она просит не искать ее: «пойду … на послушание,
потом, может быть, …на постриг».

Проходит «почти два года», проведённых по «грязным кабакам», он
приходит в себя, и в 14-ом году, «под Новый Год», случайно попав
на Ордынку, заходит в Марфо-Мариинскую обитель (когда-то
она говорила о ней), где среди «вереницы ...инокинь или
сестер» видит ее, «крытую белым платком», устремляющую «взгляд
темных глаз в темноту, будто как раз на» него – и тихо выходит
прочь.

Финал «Чистого понедельника» напоминает финал «Дворянского гнезда»,
тургеневская Лиза также уходит в монастырь, но причины ухода
разные. У Бунина за внешней иррациональностью поступка
героини скрыта давняя традиция ухода из мира (принятие
монашества супругами) – отсюда и смысл рассказанного ею сюжета,
весьма частого в житийной литературе. Кроме того, важен тот факт,
что героиня дает любимому возможность остаться с ней – она
ждет, что он в Прощенное воскресенье «заговорит» на ее
языке: попросит по христианскому обычаю прощения и пойдет с ней
на службу, а не в ресторан, но в Чистый понедельник, когда
этого не случается, она как бы приносит миру последнюю жертву
– отдает любимому самое ценное – свою девственность, чтобы
уже не иметь дороги назад и идти в монастырь отмаливать свой
грех – поступок вполне в духе того духовно смутного времени.

Для Лизы же подобного подогрева еще не надо – она по духу ближе к
житийным временам и ее уход вполне укладывается в модель
поведения верующей девушки.

Важно здесь и то, что уход героини в Марфо-Мариинскую обитель
оставляет ей возможность вернуться в мир – поскольку сестры этой
обители обет безбрачия не давали. Таким образом, возможность
духовного возрождения героя пропорциональна возможности его
соединения с любимой. То, что после нескольких лет
опустошенности он по своей воле приходит в монастырь на службу (то,
что ранее в его духовной теплохладности было невозможно),
говорит, что он изменился. Возможно, все это время она ждала от
него подобного шага – и тогда она может к нему вернуться.
Возможно, ее уход и был осознанным ее призывом к нему –
возродиться и ужаснуться пустотой осуществляемой им жизни? Здесь
у Бунина блестяще сохранены оба варианта будущего: она среди
«инокинь и сестер», но мы не знаем, инокиня она (и тогда
соединение невозможно) – или «сестра», и тогда путь возврата в
мир реален. Знает об этом герой, но он молчит…

Вся книга есть сорок (не по числу ли дней в Великий Пост?) вариантов
диалога между Душой и Телом, причем и Душа, и Тело обретают
человеческие обличья и судьбы в каждом из рассказов,
сливаясь в мгновеньях высокой любви и теряя друг друга в минуты
падений.

1. 23 февр.1944 г.

2. Письмо к Тэффи от 19 мая 1944.

3. Свидетельство В.Н. Муровцевой-Буниной.

4. Г. Кузнецова, «Грасский дневник», 10 дек.1931 г.

5. Комментарии в С.С. в 9-и т. – 7т., с.с. в 6-и т. – 5 т.

6. М. Д. Шраер, «Бунин и Набоков: поэтика соперничества, сб. «И.А.
Бунин и русская литература ХХ в.», М.1995.

7. Сб. «Весной, в Иудее – Роза Иерихона», Н.-Й.1953.

8. Его прототип – Алексей Алексеевич Муромцев, двоюродный дядя В.Н.
Муровцевой-Буниной, ЛН, Т.2, И.А. Бунин, «Происхождение моих
рассказов».

9. И. Бунин указывает, что толчком для создания образа стали
«Мертвые души»: «...Гоголь выдумал Чичикова, который ездит и
скупает «мертвые души», и так не выдумать ли мне молодого
человека, который поехал на поиски любовных приключений».

10. См.: А. Закуренко, ст. «Митина любовь», Энциклопедия
литературных героев, Русская литература ХХ в., т.I., М., 1998 г.

11. В. Н. Муромцева-Бунина указывает, что вопреки утверждению
Бунина: «все... выдумано», у Натали мог быть прототип – Клочкова,
«дочь богатого воронежского головы».

12. Еще один редкий для И. Бунина прямой прием семантического
каламбура – см. выше наш анализ рассказа «Ночлег».

13. Возлюбленная нами, как никакая другая возлюблена не будет! (лат.)

14. Анализ рассказа см. выше, в п. I.

15. Его, по свидетельству В.Н. Муровцевой-Буниной «...Иван
Алексеевич считал лучшим из всего того, что он написал» (письмо к П.
Л. Вячеславову за 19.09.60 (С.С.9,т.7,стр.391). По ее же
свидетельству, Бунин отмечал: «Благодарю Бога, что он дал мне
возможность написать «Чистый понедельник»
(С.С.6,т.5,стр.623).