Онтологические прогулки

Э.В.: Продолжим о живописи. Картины, в плане которых ты замечаешь песочные часы, относятся, в основном, к XX веку. Шагал, главным образом. Брейгель и К° превосходно довольствовались диагональю. Не кажется ли тебе, что песочные часы в плане – посягательство на дополнительные смыслы, на которое не решались прошлые века? Шагал опять же. Из записок его понятно, что ничего случайного нет на его холстах. Предвосхитил семиотику со своим андрееевским крестом тотально в плане?
Дали, напротив (с твоего позволения, добавлю от себя) с его Гваделупской Девой чрезвычайно традиционен. Он воспроизводит треугольный (асексуальный, конечно, мы приближаемся к концу твоей книги :) абрис тела Богоматери, свойственный латиноамериканской иконописной школе. Покажу оригинальную Гваделупскую Деву, подло и тайно щелкнутую мной в Мехико.

Она не треугольна, хотя история ее божественна, но едва ли не все
рукотворные латиноамериканские Девы треугольны (Троица, шепчут
верующие), а ногами попирают оне полумесяц. У Дали его,
кажется, нет. Что есть полумесяц в твоей системе? Половина
круга? Что еще?

Е.Г.: Не хотелось бы, чтобы возникло впечатление, что задействование
описываемых мной графических закономерностей есть
достижение двадцатого века. В двадцатом веке Шагал и Дали просто
применяют их сознательно, рефлексируя над ними, в качестве
метафигур. Однако, коммуникативная сила редукции к точке в
конструкциях типа песочных часов была используема намного раньше в
искусстве. Вот прекрасный образец романского рельефа из
собора в Autun, Франция с повешеньем Иуды (съемка Дмитрия
Рубинштейна aka drubin)

Обидно, что я обнаружила этот пример после сдачи книги, очень уж
наглядно горло, перехваченное удавкой, вписано в вершину
композиционной пирамиды. Это «нижняя» часть конуса, та же, что у
Данте в Инферно представлена глоткой Люцифера – см.
иллюстрацию Фра Анжелико ниже. Сферы Данте представлены в виде таких
полостей-локусов, но все они располагаются по одному стволу,
ведущему к центральной дыре и глотке хозяина ада. Еще более
очевидная «песочночасовая» композиция у Мемлинга, также с
глоткой.

Важны все направляющие линии для глаза – завитки растений, размах
распахнутых кверху крыльев. И так далее, примеры можно
множить. Диагональ в регулярной композиции никогда не бывает без
встречной диагонали, тем самым вдобавок к «прямому» кресту
всегда образуется и «косой».

Что касается полумесяца, то он предстает в иконографии Марии в
качестве Жены, Облеченной в Солнце из Откровения Иоанна, где она
является с младенцем на руках, стоя на месяце. Как этот
образ мыслился Иоанном, предположить затруднительно, однако в
иконографии стабильно месяц повернут рогами вверх, превращаясь
в подобие ладьи, скользящей по границе стихий. Здесь можно
вспомнить египетские ладьи, перевозящие по воде Нила
умирающее и возрождающееся солнечное божество. В этом случае,
думаю, что месяц можно рассматривать как пограничную фигуру,
обеспечивающую переход из одного мира в другой.

Здесь иллюстрация из гораздо более поздней эпохи, но ничуть не менее
заряженной архаическими мифологическими смыслами. В этой
композиции с лаковой шкатулки, посвященной перелету Чкалова и
его экипажа через Северный полюс в Америку,

можно наблюдать многократно повторенный принцип редукции к точке, в
том числе и при помощи правильных «месяцеообразных»
полукругов. Этот пример может продемонстрировать отвлечение
графического принципа полукруга от конкретики символики ущербного
светила.

Но вообще символика изображения полумесяца, конечно, не сводится к
этим частным случаям.

Э.В.: Месяц и луна, и верно, достойны отдельного разговора. Русский
язык, разделяя фазы, подчеркивает андрогинный характер
светила. В германских мифологиях и в арабских луна – мужское
начало, в большинстве правильных – женское, конечно; а мы,
евроазиаты, как всегда, себе на уме.

Не хотелось ли бы тебе, кстати, иметь энциклопедию символов?
Написать ее или хотя бы принять участие в составлении? Информация
разбросана там и здесь – от Священного писания до попсовых
эзотерических справочников. Но свести все воедино, снабдив
развернутой системой ссылок?

И сразу второй вопрос, раз возникла советская картинка. Эмблематика
советского времени – насколько она кажется тебе
революционной/традиционной, победоносной/застойной и т.п. Насколько она
логична и выигрышна, проще говоря? В свое время, пораскинув
мозгами и картинками, я пришла к выводу, что мы имели дело с
солнечным культом ацтекского типа (красный цвет,
ступенчатая пирамида мавзолея, гекатомбы жертв и пр.). Но так же
допускаю я внутри советского периода смену солнечного культа на
лунный (все уходит в подполье): и роскошь, и недовольство.
Каково твое мнение на этот счет?

Е.Г.: Да, про месяц и луну тут надо отдельное исследования
закладывать. У нас, славян, месяц какой-то разбойный выходит: «Вышел
из тумана, ножик из кармана». Но вообще такое андрогинное
совмещение в одном объекте женских и мужских характеристик не
такая уж большая редкость. Это как раз более архаичная
схема.

Энциклопедий символов действительно существует просто немеряно. И в
сети есть неплохие, не говоря уже о коллекциях эмблемат. Все
свести воедино? Не получится, думаю, новые народятся, как
грибы. Это же такое мифологическое, близкое к фольклорному,
знание, оно постоянно множится, повторяя и варьируя себя
самое. Есть и очень популярная продукция, но есть и серьезные
научные собрания. Вот незабвенная «Мифы народов мира» (тоже
есть в сети, кстати), прекрасное комментированное компетентное
издание. Я много им пользуюсь. Но я же при этом занимаюсь
не конкретикой символов, я занимаюсь именно их скелетами,
смысловыми, но скелетами. Я потребитель вторичного, а то и
третичного продукта, никак не историк, который может кропотливо
собирать сведения о конкретных исторически фиксированных,
задокументированных знаках. Мне как раз приходится полагаться
на уже имеющиеся собрания, они для меня и есть материал для
обработки – обобщения.

По поводу советской эмблематики, твоя концепция смены «солнечного»
культа «лунным» может быть вполне интересной при более
пристальном рассмотрении. Но тут именно что надо задействовать
конкретный материал, посмотреть в разных сферах визуальной и
вербальной культуры, что там происходит под этим углом зрения.
Если солнце кажется более или менее очевидной доминантой
для начального и зрелого типа социализма, то лунность застоя и
упадка как-то кажется менее явной. Но не знаю, надо
смотреть. Я помню твою красивую идею о символизме красной звезды –
пентаграммы, вокруг которой многое строится в советской
визуальной пропаганде. Это очень живая линия, надо бы по ней
походить. Хотя по ней уже много расплодилось безумия и
вульгарщины.

Моя трактовка советской эмблематики на данный момент такова (отчасти
тут задействуется концепция В. Паперного о 2-х культурах) –
революционный авангард пытается декларировать отказ от
жестких однозначных конструктов, однако, очень скоро это
вступает в противоречие с требованием массовости искусства.
Массовое искусство должно во-первых, быть доступным (реципиент
ставится в положение ребенка), во-вторых, должно влиять, потому
что массы надо куда-то вести. Поэтому появляются все эти
«Окна РОСТа» – типичное эмблематическое искусство детского
уровня. Авангард при этом все же был творчеством, был отмечен
настоящей живой мыслью, поиском. Потому его быстро и вырубили,
слишком много деавтоматизировали. При застывания,
тотализации государства эмблема заполняет практически все видимое
пространство репрезентации. То есть, можно даже говорить о том,
что эмблема замещает собой все видимое пространство. Это
грандиозное мероприятие по замещению всего видимого мира,
мощные декорации, монументальная и действительно тотальная
пропаганда. Использование таких автоматов по замене реальности
имеет, как мы видели своими глазами, одну проблему: власть,
старея, слишком полагается на этот автоматизм. Все и так
работает, и так замещает, и так влияет, зачем стараться. И это
приводит к фатальному падению качества репрезентации. Люди со
вкусом начинают страдать от всей этой эмблематической
плесени вокруг – советская власть была непереносима эстетически.
Появляется подполье, «бульдозерные выставки», альтернативное
искусство, часто тоже ужасного качества, поскольку одного
противостояния для искусства мало, и, конечно, поскольку это
пропаганда наоборот, оно тоже эмблематично. Вот с этим мы и
имели дело в «лунной» в твоей классификации фазе.

Э.В.: Эмблема, как мы, читатели, усвоили благодаря тебе, – это,
условно говоря, графика + текст. Смысловой шлейф изображения мы
все время радостно или нехотя подносим к глазам – картинка
привлекает взор первой. Но что ты скажешь о тексте как
картинке? О графике алфавитов, о шрифтах, о правильности или
неправильности тех или иных алфавитов, о «рукотворных» алфавитах
(кириллица, армянский) и о естественно развившихся из более
ранних образцов (хотя где она граница?), об иероглифах,
наконец?

И, совсем уж веселый вопрос: отличаются ли с точки зрения семиотика
тайные алфавиты от обычных? Ниже приведена схема масонской
тайнописи. Познав знаки сии, стоит ли пытаться увидеть их
вокруг себя? В Минске в 70-е годы была историйка. Выстроили
9-этажный дом – дом как дом, почти типовой, разве что
разукрашен поярче. Простоял года 3, когда вдруг выяснилось, что от
подвала до чердака он сплошь покрыт масонскими символами.
Вопрос здесь смыкается с предыдущим – связь всего со всем, не
минуя советской эпохи, как – увы – естественного течения
истории.

Е.Г.: Вопрос иконичности алфавита очень мало научно разработан. Как
и иконичности произношения, производства звука, между
прочим. Я очень немного, но пишу и о том, и о другом. Но
осторожно, тут легко впасть именно в произвольный мистицизм
истолкования всего и вся. Для меня все же важно остаться в поле более
или менее проверяемого, регулярного культурного контекста.
Хотя это трудно. Я вот например считаю, что русское слово
ХУЙ столь успешно и неискоренимо именно в силу своих
графических качеств. Как можно заметить, все три буквы строятся по
принципу 10:10, а первая задает еще и алгоритм типа песочных
часов. Поскольку я рассмотрела эту графическую схему подробно
на разном материале, можно осторожно говорить, что и в этом
излюбленном в народной графике слове используется та же
закономерность. Мне не дает покоя крестообразность латинской Т,
ее позднейшие коннотации в использовании для обозначения
времени. Понятно, что латинское слово с этой буквы начинается,
но мне кажется, что успешность распространения этого знака
превышает мотивацию начальной буквы в слове в одном из
языков. Но ясно, что и язык особенный. То есть, когда мы вступаем
на эту почву, все становится очень зыбко. Где мотивация
условностью, конвенцией, а где подобием, иконом? Очень и очень
трудно различить. А речь идет именно об этом, о различии в
типах смыслообразования. Тем не менее, я убеждена, что любой
знак дает комбинацию символичности и иконичности, так что
искать вроде бы надо. И почему бы не пытаться увидеть любые
знаки вокруг себя? Все лучше, чем смотреть и не видеть. Нет?

Насчет неправильности – неправильности в культуре не существует.
Все, что было – было, значит, было возможно, значит, «по
правилам». Так же, как по сути не существует неправильной
интерпретации культурного явления. Интерпретирующий же тоже
неизбежно продукт культуры, как же он может сделать это неправильно.
Другой вопрос, насколько интересно, ассоциативно,
убедительно будет выглядеть эта интерпретация. Характерной
особенностью рукотворных алфавитов фонетического письма мне кажется
некоторый наблюдаемый перекос в сторону конвенции в ущерб
иконичности графики начертания. Шрифт редко становится объектом
пристального внимания, это какое-то периферическое и знание,
и умение. Особенно если сравнить положение графики письма в
восточных традициях. Положение конечно усугубляется все тем
же пресловутым изобретением печатного станка. Рука
индивидуума не может участвовать в воспроизведении внешнего вида
слова, каждый раз заново. Только отдельные маргиналы в новое
время, как Ремизов, скажем, продолжали практиковать магию
воспроизведения графики обыденного слова. Мне это кажется не то,
чтобы неправильным, но очень досадным упущением западной
культуры.

Э.В.: Буква «Т», она же «тау» – буква креста, страшная буква. К
сожалению, смысл букв, действительно, никого не интересует
сейчас – ни академию, ни практических, если позволительно так
выразиться, поэтов. Сколько ни говорю об этом коллегам –
натыкаюсь на стену непонимания. Любой объект, проникающий в стих,
любая буква тянет за собой шлейф смыслов, но разглядывать
его недосуг не только читателям, но и писателям. Пушкин да
Бродский – вот какие пенки перетягиваем поверхностно с нектара
на нектар, и знать не хотим, из чего коктейль под ними, и
что там на дне.

Я все-таки глубоко убеждена, что есть явления культурные, а есть
бескультурные. Толерантное отношение к бескультурью приводит к
тому, что оно отходит от забора, где ему следовало бы
продолжать малевать слова из ограниченного набора, и идет громить
академические залы. Это те самые рамки, о которых ты
говоришь в рассуждениях о порнографии. Не любую закорюку следует
считать искусством, должен быть отбор. Иначе те, кто пролез
без отбора, учинят свой отбор, установят свои рамки, и уже
(бывшая) академия пойдет царапать по забору, ибо бумаги ей
никто не даст. Но это отдельная тема – варваризация и
цивилизация, канонизация и деканонизация, здесь все циклично, как и во
всех этих маятниках, на которых с грехом пополам подвешен
мир. Когда, однако, даже в самонасеявшемся, как чертополох у
забора академии, искусстве, ты усматриваешь общие
закономерности, я со всем сразу и безоговорочно готова примириться.
Это так? 10:10 forever, кто бы ни рисовал? Песочные часы вне
зависимости, матерый сюрреалист ли малюет или примитивист из
народа?

Е.Г.: Видишь ли, я профессионал, изучающий культуру, культуролог. В
этой парадигме культура не определяется как плохая или
хорошая. Культурие и бескультурие в обыденном языке в переводе на
профессиональный жаргон все есть культура. Внутри
определенной системы, временного отрезка, традиции действительно есть
свои каноны, правила и установки, нарушение которых
выбрасывает, выносит за пределы данной, конкретной культуры, но для
исследователя важно видеть, что это условные пределы, что в
другой культуре никто и не заметит такого нарушения.
Исследователь-аналитик в этой своей ипостаси не может себе
позволить хороший вкус. И в этом смысле я ликую, обнаружив схему
10:10 и у Шагала, и в японском аниме, и у неизвестного
гимназиста, царапающего парту. Здесь уместна параллель со
специалистами в естественных сферах знания. Ну вот не может медик
сказать: «Этот ваш фурункул отвратителен, я его оперировать не
буду.» Говорят, что студенты-медики очень быстро привыкают к
соседству бутербродов с трупами. Конечно, это приводит к
некоторому и человеческому размыванию границ и пределов, я
замечаю это за собой очень часто особенно в визуальности. Мне
все интересно. При этом мне ясно, что все эти переходы от
культурного к не-культурному исключительно продуктивны,
собственно это и есть механизм, обеспечивающий смыслообразование в
обществе, обеспечивающий как устойчивость, так и динамику
бытия социума. Формалисты описывали этот закон как закон смены
центра и периферии. Да, придут, просочатся в самое святая
святых самые что ни на есть оторванные маргиналы,
расположатся там – ноги на стол, но постепенно обрастут канонами,
установят свои иерархии, академизируются, и вот уже их выпихивают
взашей бывшие центровые, спустившие академический жирок под
забором, куда их вытеснили вроде бы навсегда, может быть
даже и не эти, а предшественники и тех, и этих. Придут уже не
те, что были когда-то, но овеянные легендами диссидентства и
мученичества. Это похоже на схему, описанную Марком Твеном
в «Принце и нищем».

Э.В.: С твоими рассуждениями о порнографии я не просто согласна, они
совершенно совпадают с моими. Если бы писала об этом я, то
буквально то же самое, с теми же самыми цитатами (де Сад,
Набоков). Все именно так: эрос с танатосом об руку и таким
образом тоже; в обладании телом где-то надо остановиться или...
начинать сдирать кожу с объекта любви и т.д. Но вот ведь
забавно: Леонардо не гнушался мысленно освежевать натурщика,
живописать нагие мышцы и костяки, но разверстых гениталий
все-таки не изображал, потому что... считал их безобразными.
Если понимать «табу» как запретный плод, рамки, за которые
хочется выйти, то с порнографией механизм иной, мне кажется.
Флорентийские вельможи в своих палаццо могли позволить себе
что угодно, но почему-то многофигурные композиции,
перенасыщенные осколками пифагорейства и каббалы в духе Пико делла
Мирандолла (с его, между прочим, идеей открытости,
незавершенности человека) прельщали их больше порнографической статики.

То бишь, с одной стороны, имеем все определения искусства как
ограничения. Кассиодор, например, с этимологической легкостью
выводит слово «искусство» (ars) из пределов (arctat), которые
оно должно устанавливать. С другой, наблюдаем, как искусство,
ломая всякие рамки, порнографические сносит, не задумываясь,
оптом. Но о подобии речь уже не идет, абстракция она и есть
абстракция. Непристойным казалось то, что похоже. Вспомним
взрывы негодования во время прижизненных выставок Модильяни,
меж тем, никакой порнографии там не было, была лишь розовая
телесная равномерность . Не случилось ли так, что
порнография выпала в осадок всеобщих вольниц? С одной стороны –
желание развалить форму, с другой – необходимость копирования
природы?

Е.Г.: Да, очень ты это хорошо подвела, чтобы обладать телом,
требуется остановиться, не доводить тело до трупа. :) Что касается
Леонардо, он-то как раз не гнушался ни трупами, ни
внутренними органами, ни половым актом, правда, именно что взятом в
разрезе, но не на трупе. И все в той же четкой графике. Для
гуманиста-натуралиста это был объект изучения. Конечно,
никакого отношения к порнографии не имеет. Он не проецирует
образы на себя – первое условие профессионализма (и в скобках,
проекция – первое условие порно-трансгрессии). Это понятно
хотя бы по тому, как аккуратно наструган на части столь
сакральный для мужского эго пенис внизу.

Не очень понятно, как воспринималось обнаженное тело в Ренессансе.
Мы-то приучены со школы, что это высокое искусство («Вовочка!
Вынь руки из карманов!») Тут существуют разные мнения. Я
читала статью, в которой обнаженные тела позднего Ренессанса,
а затем барокко трактуются именно как порнографические, то
есть писанные для услады эротических фантазий богатых
заказчиков.

Я бы не привязывала жестко определение порнографии к понятию табу,
хотя, конечно, сфера сексуальности в нашей культуре
регулируется множественными табу. К слову, кстати, эти табу не думают
никуда рассасываться, просто принимают иные формы,
американские скандалы вокруг харрасмента свидетельствуют об
определенных смещениях в системе запретов. Однако порнография вполне
может быть вынесена из зоны табуированности, как это
практически произошло в настоящее время. Порнография вполне
законный бизнес во многих странах, включая Россию. Платят налоги,
получают справки в диспансерах. Я как раз недавно читала в
сети про питерскую студию порно. Главная проблема у них –
актеры-мужчины, трудно, трудно держать эрекцию перед камерой
около часа. Признанным профессионалом своего дела у них
считается некий молодой человек – художник-оформитель из Эрмитажа
по совместительству. Вот так высокое искусство подпитывается
от порнографии. J Ох, что бы сказала моя первая, к
сожалению, покойная ныне свекровь, хранитель китайских ямбов в
Эрмитаже. Так что порнография не обязательно табу, не обязательно
запретный плод. Но обязательно предполагает физиологическую
реакцию потребителя – сексуальное возбуждение. То, что в
нашей культуре половому возбуждению, чтобы состояться,
частенько требуется табу, ну что ж, это уже коннотации. Так что
копирование природы здесь понято именно как переход к
физиологическим реакциям на подаваемые знаки. В этом смысле еще какой
мимесис, просто «всем телом твои черты». Но при таком
«натуральном» мимесисе становится очень понятно, что природа,
механически скопированная, скучна. Вот да, вопреки всем
прекрасным утверждениям, что учиться надо у природы. Чтобы получить
подтверждение тому достаточно досмотреть хотя бы один
порнографический фильм до конца. Возбуждение проходит, и
становится просто скучно. При таком буквальном следовании природе
тем очевиднее становится, что это только имитация, подделка.

Э.В.: Спасибо, Лена. Только разговорились всласть, да и тема пошла,
что и говорить, выигрышная, но пора и честь знать. Мне
остается только восхититься мужеством читателей, продравшихся
сквозь двойные дебри, которые мы тут понавырастили, и пожелать
тебе обнаружить еще множество замечательных картинок с
подписями и без и ретранслировать их в печатных трудах,
предназначенных как клиру вашему академическому, так и пестрому миру
профанов.

Е.Г. И я, если позволишь, хочу поблагодарить за беседу. Что может
быть волнительнее внимания к твоему взращенному и выпущенному
в мир детищу? Да и вопросы твои тоже помогли многое
сформулировать по-новому, что всегда продуктивно.

Еще уж воспользуюсь случаем и скажу спасибо этому месту – буквально
– «Топосу». Уже не первый год дает приют и крышу моим
текстам. Здорово.