Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

1. Полет

Ну кто сказал, что 9 часов полета через океан – это потерянное
время? Вот если бы только этот балбес впереди меня не отваливался
так низкo, мешая стучать по клавишам. Мой лаптоп с наклоненным
вниз дисплеем напоминает испуганного человека с опущенным лицом
и втянутой в плечи шеей. Ничего, мы сейчас выставим колени. Сиденье
здесь не очень плотное, по своей спине хорошо чувствую, и мужик
впереди передумает. Толстый негр, сидящий справа от меня, не знает
трюка с коленями и встроенный в кресло экран телевизора почти
целует его выпяченные губы.

Thank you. Нет, это я не вам. С чего бы я с вами по-английски?
Это стюарду, который поднял хвост моего ремня, свалившегося в
проход, и положил его мне на живот прямо перед клавиатурой. British
Airways. Я давно не летал этой компанией. А когда-то летал регулярно
и регулярно получал свой багаж с доставкой на дом, то бишь в гостиницу,
через два дня после прибытия. Багаж в British Airways напоминает
непослушную, но преданную собаку. Совершенно точно знаешь, что
она куда-нибудь убежит, но также совершенно точно знаешь, что
она когда-нибудь вернется.

Обычно это служит хорошим оправданием к пополнению гардероба.
Куда деваться в командировке без багажа? Как куда – в магазин.
Еще – это прекрасный повод явиться на деловую встречу в джинсах
и тенниске вместо этикетных брюк, строгой рубашки и, не приведи
господь, – галстука. Мало того, что тебе легко и приятно, на тебя
еще и смотрят сочувственно, даже сострадают: как, должно быть,
тебе неловко вот так в неглиже, и деловые вопросы продвигаются
быстро и весело. Не могут ведь люди доставлять дополнительные
неудобства, когда тебе и так не по себе. О да, мне не по себе
в удобных мягких джинсах и майке, я страдаю без ошейника в горошек,
которым вы все повязали себя, давайте, подписывайте бумаги и ведите
меня обедать!

Но, увы, умело привитая погоня за милями, на которые потом можно
купить бесплатный билет, заставляет летать меня Continental или
KLM, последнее, впрочем, не так уж и плохо, но об этом в другой
раз.

О командировке я узнал только вчера днем. Сначала у меня была
бессонная ночь, занятая работой и трудными переговорами с европейским
сертификационным агентством, под утро я отправил e-mail козлу-президенту
своей компании с необходимой информацией и пожеланием не будить
меня рано, потому что собираюсь выспаться. В 8 утра – звонок.

«Хелло», – говорю как можно более вежливым и незаспанным тоном.

«Ну что, как дела?» – нервно спрашивает меня козел.

«Ты открыл e-mail?» – стараюсь сохранить спокойствие я.

«Еще нет, сейчас открываю.»

«Твою мать!» – внятно говорю я по-русски. «А-а, – отвечает мне
козел на техасском жаргоне английского языка, – вижу».

«Прочел?» – спрашиваю и, зная заранее, что он не дочитывает до
конца больше трех строчек, если в них не встречается значок доллара,
быстро вкратце объясняю ему суть вопроса.

«Wow!» – замечает козел, – «ты же отправил мне почту в 4:30 утра.
«

Да что ты говоришь, твою мать...

«Поэтому и собираюсь сейчас поспать, хотя если будет необходимость
– звони», – в последнем спазме вежливости говорю я и кладу трубку.

Куда теперь «спать»… Встал и залез в интернет. Развлекаться –
на форумы. Пусть идут они все на работе на фиг, мне надо расслабиться.
Через пару часов совесть и голод начинают грызть одновременно.
Вспоминаю про завтрак и лезу в душ. Одна из привычек, выработанная
растлевающим влиянием запада, – не могу завтракать, пока не постою
под горячим душем минут десять. Обуржуазился, забыл как люди живут.

Как и все приличные евреи, перед отъездом мы затеяли ремонт. Гвоздем
ремонта был встроенный бак. Тем, кто не жил в Баку, наверное,
неизвестна особая прелесть обладания водяным баком. При разумной
экономии ты открываешь воду, и она течет. В любое время суток.
А у соседей, у несчастных безбакных соседей только по часам. В
эти часы начинается лихорадочная деятельность. Прежде всего набрать
воду в трехлитровые банки (называемые в городе баллонами), вымыть
посуду, искупаться и успеть набрать полную ванну. Как зачем ванну?
Чтобы было потом, чем вымыть руки и чем, пардон, слить унитаз.

Какая музыка! Обожаю этот квинтет Дворжака. Музыка пронизывает
голову через наушники страстными романтическими рефренами, самолет
подрагивает, и английский стюард British Airways, дружелюбно подмигивая,
предлагает бутылочку вина. Финал первой части...и вторая начинается
тихим вкрадчивым звуком фортепъяно, за которым следуют струнные.
Какая мелодия! Вот в чем прелесть европейской авиакомпании: как
минимум два канала с хорошим набором классической музыки.

«Thank you!» – это стюард принес мне дополнительное одеяло, запечатанное
в полиэтиленовом пакете. Холодно у них в British Airways.

Папа работал на судоремонтном заводе, был там общепризнанно лучшим
инженером и потому пользовался некоторыми привилегиями. Например,
мог заказать для себя любую вещь, и её в разумные сроки изготавливали
из толстого судового металла. Так мы получили гараж, который был
просто срезанной рубкой пошедшего на металлолом корабля. Рубку
привез грузовик с краном и поставил во дворе под восхищенно-завистливые
взгляды немедленно собравшейся толпы...

Но что со мной – я все время отвлекаюсь. Впрочем, разве так не
интересней? Разве не скучно разматывать одноцветную нить рассказа
с заранее известным концом? Вот я пишу эти строчки в темном Боинге
777, по дороге в неожиданную командировку и понятия не имею, куда
заведут они меня, в какие воспоминания, и какой же будет у рассказа
конец. Скажите, вы знаете какой будет у рассказа конец? В том
то и дело...

Ладно, время распутывать нити и время их связывать воедино. Где
мы были? Гараж? Да ладно, гараж был просто к слову. Бак? Точно!
Бак был изготовлен из нержавеющей стали в размер подпотолочья
узенького коридорчика, ведущего из комнаты в кухню нашей хрущевской
квартиры. Помните эти кухоньки в 4.5 квадратных метра, в которых
помещались плита, холодильник, мойка, стол, стулья, гремящая посудой
жена, дети, размазывающие кашу по тарелкам, и этот молодой парень,
Боже, какой молодой парень, которым когда-то были вы...

Мы с папой встроили стальные подпоры в тонкие стенки, вмонтировали
бак, подвели трубы, покрасили и явились счастливыми обладателями
почти бесперебойного водоснабжения. Жизнь вышла на качественно
новый уровень. Еще немного, и стало ясно – пришло время уезжать.

Закончилась вторая часть квинтета, ну что за музыка!

Сквозь приятное покалывание горячих струй – мокрого символа цивилизации
– мерзкий телефонный звонок. Ну какого черта опять приспичило
этому придурку? Дотягиваюсь до трубки, не вылезая из-под душа
...

Сразу понимаю – опять проблема. Его голос ломается от страха,
как у подростка: первое – в понедельник сертификационные бумаги
должны быть получены, иначе теряем заказ. Напрягаюсь. Я договорился
о деталях ночью, но этим придется еще потрепать нервы. Что на
второе? Так, понятно. Второе условие, выставленное заказчиком
– начало инсталляции тоже немедленное – в понедельник. Сосредотачиваюсь.
«Твоя мать» здесь уже не поможет, надо решать проблему. Сегодня
пятница, полдень. Люди на следующую неделю уже полностью распределены.
Кроме того, никто не имеет опыта работы в Европе. Значит, лететь
мне. У младшего сына в конце следующей недели церемония окончания
консерватории – Graduation.

Нет, всё-таки: «Tвою мать!!!»

Больше не до душа. Растираюсь, завтракаю и разговариваю по телефону
одновременно с инженерами на работе и милой девушкой из агентства,
занятой билетами.

Дорога, офис, почта и неотложные дела, которые надо завершить
до отъезда, сборы, подготовка необходимого оборудования, проблема
с полетом, у KLM нет мест, Lufthansa просит дикие деньги... British
Airways! В Лондоне предстоит переезд в другой аэропорт, и следующий
самолет понесет меня дальше в Европу.

«Вам придется сдать этот чемодан!»

Черт-те что! Я вчера вечером специально купил маленький чемоданчик
и даже не взял часть инструмента, чтобы разрешили закатить его
с собой в самолет.

«Вам придется сдать этот чемодан!»

Я слышал, была издана книжка с названием: «Англичане, а люди ли
они?» В отношении British Airways у меня готов ответ.

Сдаюсь и сдаю. Я прибежал сюда в последнюю минуту. В награду милая
женщина за стойкой находит мне место в проходе, в самом хвосте
Боинга 777.

Я люблю этот самолёт. Даже в туристическом классе у каждого свой
телевизор, и можно смотреть фильмы в том порядке, в каком самому
хочется, причем выбирать из нескольких программ. Когда протолкнулся
к своему 37D, на 37Е уже сидел мой черный сосед. Наши взгляды
недружелюбно встретились. Он явно предпочел бы, чтобы я вообще
не приходил. Тогда он мог бы сесть у прохода. И я бы предпочел,
чтобы его место оказалось пустым. Тогда, по крайней мере, не надо
«чувствовать локоть друг-друга», и можно иметь удобный беспорядок
на сиденье рядом из прочитанных газет, неоткрытой уже в который
раз книжки, мусора и даже лаптопа, когда он надоест.

У него совершенно обезьянья внешность с отвисшей толстой губой.

Английский пилот сообщает о том, что нас ждет. «Сильный хвостовой
ветер, так что вас крепко потрясет.» (Сразу видно, что не амерканец).
«Летний сезон официально стартовал, – бесстрастно продолжает пилот,
– поэтому в Лондоне для вас приятная погода – облачно, промозгло,
дождь и 10 градусов Цельсия.» Негр рядом со мной смеeтся. Нет,
ничего, симпатичный мужик!

Ага, сегодняшний полетный фильм – Flying daggers – Летающие кинжалы...

Одеяло не хочет разворачиваться и совсем не хочет ложиться на
плечи. Оно наэлектризовалось в полиэтилене и липнет к креслу впереди,
к черной щеке соседа, к моему затылку, к своим собственным складкам.
До меня почему-то не доходит, что можно просто встать, раскрыть
его и набросить как талит. Вместо этого я изворачиваюсь, сидя
в ремнях. Публика отвлекается от телевизоров и наслаждается live
show. Красный и злой, я, наконец, устраиваюсь и пытаюсь вернуться
вот к этим строчкам. Окружающие постепенно теряют ко мне интерес.
Смешливый негр снова засыпает и нежно падает на меня головой.

Так, подождите, дайте подвинусь. Вот теперь лучше.

Конец третьей части квинтета. Четвертая начинается как неспешный
менуэт. Очень красиво. Чем-то напоминает музыку барокко. Даже
пальцы замирают на клавиатуре, останавливаются, чтобы послушать.
Жаль, звук плывет немного. Как будто в старом магнитофоне чуть
тянется пленка. Помните магнитофоны нашей юности, танцы...

Сосед впереди встает, потягивается и направляется в туалет в хвосте
салона. Бросает на меня недовольный взгляд. Ему не нравятся мои
колени.

Прошлым летом в Израиле я заглянул в комнату к старшему сыну.
Он смотрел один из сотни фильмов, которыми забит его компьютер.
Когда я вошел, сын напрягся, но промолчал. На этот раз у меня
хватило ума не делать замечаний, а сначала взглянуть на экран.
Фильм шел по-китайски с английскими субтитрами, и первого взгляда
хватило, чтобы увидеть замечательную работу художника. Удивительные
цвета, костюмы. Туман бамбукового леса струился в комнату, заваленную
бумагами, дисками, книгами, поверх которых аккуратной горкой устроилась
солдатская форма. Я сел и стал смотреть.

Сосед впереди вернулся и снова самоотверженно попытался откинуть
сиденье. Прости, дружок, не могу позволить тебе захлопнуть крышку
лаптопа. Видишь, сам не отклоняюсь. Позади женщина с двумя детьми.
Они, кстати, орут уже подряд два часа.

Что это? Круглая задница уставилась на меня из прохода этикеткой
джинсов. Какой-то парень (увы, парень) уронил что-то на пол и
теперь копается в темноте, пытаясь найти. Его задница жмет меня
слева, негр привалился справа и спина соседа ведет отчаянную борьбу
с моими коленями. Прав мой младший сын, летать надо только бизнес-классом.

Мы молча смотрели замечательную, умную, снятую с тонким вкусом
картину. Удивительно красивые лица и тела. Схватки, как танцы.
Точный, пронзительный подбор музыки. И ненавязчиво поданная неизбывная
тема о том, что важнее, преданность делу или преданность человеку,
чувство или долг, свобода или обязанность, верность идеалам или
любви...бессмысленная борьба людей на фоне медленной спокойной
красоты природы. Фильм смотрелся как балет, художественное полотно
и грустная сказка одновременно. «Мне очень нравится,»– говорю
я, и сын расслабляется.

Да ну его, пусть откидывается. Я убираю колнени, но противник
впереди не реагирует. Он давно уже спит. Джинсы в проходе перестали
суетиться. Черный сосед выкатывает глаза, встряхивает головой
и складывает руки на груди. Но тут же снова обмякает на меня во
сне. Его плечо теплое, почему-то представляю себе: так чувствуют
друг друга боками спящие в тесной луже бегемоты. Дети за спиной
угомонились. На экране в завершающих кадрах покрываются снегом,
печально замерзают герои летающих кинжалов.

Балда, какая еще часть квинтета в стиле барокко? Просто уже давно
крутится барокко, совершенно другая вещь. Тоже мне, корчишь из
себя знатока. Лучше никому не рассказывай!

Но какая музыка... Как красиво...

Английский стюард возникает в проходе, предлагает воды. Спасибо!
Он снова дружелюбно, по-свойски, подмигивает и исчезает. Впереди,
кажется, еще длинный полет... а, впрочем, кто знает? Кто знает,
какой у рассказа конец...

2. Англия из окна

Пилот невежливо хряпнул самолет о посадочную полосу аэропорта
Гатвик, и я понял, что его шуткам доверять нельзя. Никакого дождя.
Англия встретила нас чудесным прохладным утром с многослойными
облаками и синими дырками неба, ослепительными, когда в них заглядывает
солнце. И еще английским языком. Я получаю удовольствие от каждой
минуты общения. «Пожалуйста, скажите, где получают багаж?» (Специально
не замечаю отчетливых знаков, чтобы спросить). «Как добраться
до Станстеда?».

Болтаю в очереди за автобусными билетами. Болтаю с кассиршей.
И наслаждаюсь совершенно иной музыкой английского языка. Для меня
он только здесь и есть. Приятно говорят австралийцы. Современный
американский же вариант, особенно южных штатов, напоминает, в
сравнении, разговор шпаны.

В школьные годы, в другой жизни, я иногда околачивался во дворе
в мальчишеской полухулиганской компании. Никогда к ней не принадлежал,
но

всегда был с уважением принят. Наверное, потому, что не скрывал
свою чужеродность, при этом всегда радовался пацанам, играл в
футбол, смеялся их шуткам и шутил сам. Мне было с ними интересно.
Они это чувствовали, и платили мне тем же. В той компании шел
разговор на другом языке. Нет, не блатном, и дело даже не в мате.
Бакинская шпана имела свой особый говор. Хорошие ребята, на них
можно было положиться. Но разговаривали они по-другому. Приблизительно
так, как говорят в Техасе по сравнению с Англией. Кстати, о багаже.
Незамечаемые мною знаки говорили «Baggage reclaim» В Америке они
заявляют: «Baggage claim», наверное из практичной экономии букв.
Всего один слог, но какая разница!

Кассирша легко убедила меня купить сразу билет на сегодня до Станстеда
и на день обратного полета, из Хитроу в Гатвик за 30 фунтов стерлингов,
вместо того, чтобы покупать билет в один конец за 22. Хитроу и
Гатвик – два больших Лондонских аэропорта. О Станстеде я услышал
впервые 12 часов назад, в сорокоградусной хьюстонской жаре, в
предполетной суматохе, когда забирал билеты у милой девушки из
агенства.

Весело мерзну, поджидая автобус на остановке сразу за стеклянными
дверями Северного Терминала. Рядом женщина с чисто английским,
неброским, но непрерывным юмором рассказывает подробности своей
поездки к зятю на север. Как же я соскучился по ИНТОНАЦИИ. Я учился
в английской школе и обожал занятия по интонациии, обожал характерные
ударения и певучесть английских фраз, совершенно потерянную в
деловом американском жаргоне.

Подкатывает автобус, и водитель с непринужденной услужливостью
забрасывает наши чемоданы в открывшиеся дверцы багажного отделения.
Бок красно-полосатого автобуса похож на здоровенный комод, в котором
раскрыты створки, и шкатулки укладываются на полки заботливой
хозяйкой. Как английская услужливость отличается от немецкой или
французской! Первая заквашена на чувстве собственного достоинства,
вторая на положенном подобострастии, а третья на смеси снисходительности
и презрения. К водителю подскакивает полная блондинка в яркой
форме компании National Express и стучит его кулаком в грудь.
У нее явно свежевыбритые усы и прекрасное настроение. Они обнимаются
– давние друзья – и расстаются. Водитель увозит нас от терминала.
Я наскоро фотографирую яркое небо между фонарными столбами в рамке
автобусного окна.

Изумительный день. Он несется мимо сочно-зелеными лугами с пасущимися
лошадьми, изредка выскакивающими в пространстве между деревьями
старинными усадьбами, огромными полянами ярко-желтых цветов.

Почему-то не ожидал увидеть Англию такой. Помню Лондон, его парки,
но как это было давно. Во мне осталось впечатление города, а тут
я вдруг вижу совершенно другие картины. Countryside. Красота!

Безнадежно, но с удовольствием фотографирую сквозь автобусное
стекло. Лошадей так и не удалось поймать. Их каждый раз успевали
заслонить летящие вдоль дороги кусты. Зато вот успел! Схватил
красно-кирпичное поместье. Удача!

Едва, дурак, отложил камеру, как автобус вдруг замер на участке
ремонтируемой дороги. Между полосатыми пластиковыми ремонтными
ограждениями длинные придорожные клумбы с огромными тюльпанами.
Хватаю фотоаппарат, но водитель ускоряет движение и успевает навсегда
унести от меня тюльпаны назад, назад в прошлое. Слишком быстро
сменяет картины время. Я не успеваю нажать на затвор. Но зато
теперь не отпускаю фотоаппарат и ловлю на дороге английскую игрушечную
машинку, подмазанную бликами в оконном стекле.

Фотографирую еще...Зачем? Зачем мне этот обычный солнечный день
с красивым небом? Чем лучше, чем важнее он всех остальных дней?
Ничем. Это просто случайная веха. Верстовой столб. Отметка расстояния.
От начала к концу рассказа.

(Продолжение следует)