Проза

На базаре в небольшом городке старушка продавала вещи покойного
мужа, в основном инструменты: рубанки, долота, ножовки с налетом
ржавчины – он был у нее плотником.

Инструментами заинтересовался высокий солидный человек лет
семидесяти, в хорошем костюме старого покроя, в новой фетровой шляпе.
Звали его Василь Порфирыч, он был известный в деревне
Тужиловка пчеловод. Подержав в руках добротные старинные рубанки,
он уже собрался идти к автобусной остановке, как вдруг
внимание его привлекла большая фанерная коробка размером с
патефон: на ней был узор шахматных клеток.

Тут следует заметить, что Василь Порфирыч – большой любитель шахмат,
и в некотором роде чемпион деревни Тужиловка. В прошлые
годы к нему и военком заезжал на пасеку, и секретарь райкома, и
никто не смог его обыграть.

Коробка, которую продавала старушка, не простая – в середине клеток
отверстия и пазы, по которым могли двигаться самодельные
фигурки. Василь Порфирыч пересчитал их – все на месте. Ящик был
закрыт на кожаную петельку. Василь Порфирыч откинул ее,
раскрыл ящик, заглянул внутрь – там был деревянный валик,
утыканный ржавыми железными шпенечками, входящими в отверстия
позеленевшей от плесени латунной пластинки. Такую пластинку
Василь Порфирыч видел в детстве – музыкальная игрушка.

Старушка оказалась разговористой и, пока Василь Порфирыч разглядывал
механизм, она объяснила, что покойник, муж ее Игнат Иваныч,
играл с этой коробкой в «тятюшки» – так она называла
шахматы. У коробочки было имя – Умник.

– Он тоже умея балакать! – Старушка уважительно и осторожно
прикоснулась натруженным пальцем к игрушке. – Голосок у яво
забавнай, тонкай, будто елецкая гармонь: тили-пили… Игнатка мой раза
два обыграл етова Умника, толькя для такова моменту
пришлось выпить чаю, заваренного «взбодрительной» травкой!

И еще она сказала, что Игнат Иваныч «балакал» с Умником не только на
шахматные темы, но и о разных разностях: «Что по радиву
услышуть или в телевизире увидють, то и обсуждають».

Василь Порфирыч, не придав ее словам значения, начал приценяться.
Запросила старушка недорого, потому как считала Умника детской
забавой, которую смастерил себе на старости лет Игнат
Иваныч, царствие ему небесное!

Взял Василь Порфирыч коробку под мышку, отдал деньги и поехал домой,
чтобы там с ней разобраться.

Дома пообедал, полежал на диване часок-другой, вздремнул.
Проснувшись, выпил чаю, покормил скотину домашнюю, и, вымыв почище
руки, взялся за Умника. Первым делом вынул латунную пластинку,
и так отдраил наждачной бумагой, что заблестела как зеркало.

В глубине ящика обнаружились две поржавевшие пружины: большая, для
передвижения фигур, и поменьше, приводившая в действие
пластинку и барабан со шпенечками. С пружинами пришлось
провозиться до конца дня, потому что обе лопнули, и Василь Порфирычу
понадобилось время, чтобы поставить на них заклепки.

Жена с неодобрением поглядывала на его новую причуду, но не
упрекала, потому что Василь Порфирыч управлялся со всеми делами по
хозяйству.

На следующий день, с утра, накормив телка и поросят, он поставил
пружины на место, зацепил храповики с шестернями. Затем привел
в зацепление валик и пластинку согласно риске на пластине,
совмещаемой с первым рядом шпеньков.

Подобрав старый ключ от часов, завел обе пружины. Поставил Умника на
стол, взялся за белую пешку. Прозвенел звоночек, извещая о
начале игры.

Первую партию Василь Порфирыч проиграл на двадцать первом ходу.
Пчеловод играл без ошибок и не потерял ни одной пешки, но его
позиция оказалась настолько стесненной, что ему ничего не
оставалось, как только жертвовать их одну за другой, нисколько
не улучшая положения. С краю коробки приделана большая
деревянная кнопка, а рядом выжженная по дереву надпись:

СДАЮСЯ!

Василь Порфирыч вздохнул, нажал на эту кнопку, после чего фигурки на
доске вернулись в исходное положение, предшествующее началу
игры.

Пчеловод начал вторую партию, стараясь не допустить прежних
просчетов. Игра шла с перевесом белых – механизм пощелкивал, жужжала
пружина, переставлявшая с шорохом фигуры. Василь Порфирыч
разыгрывал свой любимый ферзевый гамбит. Неожиданно Умник
пожертвовал ладью и выиграл на тридцать втором ходу: пчеловод
проглядел атаку на королевском фланге. Мат был неминуем. Тем
не менее, Василь Порфирыч доиграл до конца, пока длинный
прерывистый звоночек не возвестил о победе черных.

– Ах ты, деревяшка! – воскликнул в сердцах Василь Порфирыч. Однако,
подавив азарт, в тот день в шахматы больше не играл.

Наутро нашел старую книгу – учебник по шахматам, просмотрел
несколько дебютов. Покормив наспех скотину, помыл руки, отдохнул,
попил крепкого чаю, съел бутерброд со сливочным домашним
маслом. Но даже такая тщательная подготовка успеха не принесла –
все четыре партии, сыгранные в тот день, он проиграл. Тоже
самое на следующий день. На третье утро Умник заговорил. В
середине партии прорезался вдруг тонкий мелодичный голосок –
Василь Порфирычу почудилось, что гармоника заиграла. Забавный
пиликающий говор, старческая интонация с привычным
черноземным выговором:

– Куды лезишь? – строгонько так, с укоризною. – Кони так не ходють?

Посмотрел Василь Порфирыч внимательно, а конь и в самом деле, будто
споткнувшись, перелетел на другую клетку, куда ему совсем не
положено попадать. Пчеловод в досаде шлепнул себя по лбу, –
таких грубых оплошностей он не допускал никогда в жизни!
Вот тебе и чемпион деревни Тужиловка!..

Жена, отложив вязание, с тревогой смотрела на него:

– Ой, Вася, чует мое сердце недоброе… Отдал бы ты эту коробочку в
школу, детям – пусть занимаются с ней в кружке « Умелые руки».
– Она была у него учительница-пенсионерка и женщина умная.

Василь Порфирыч, оторвавшись от анализа позиции, сурово взглянул на
жену, приподняв на лоб очки. Взгляд его был непривычно злым,
и он вспомнил, как бы между прочим, что старуха на базаре
намекала на то, что сам изобретатель автомата, плотник Игнат
Иванович, перестал играть в «тятюшки», и все разговоры с
Умником прекратил, потому что «У голове у яво стариковскай
забрундела чертовщина»… А после «шшалкнула» пружина, и старый
мастер не стал ее чинить, «положил коробочькю у сундук и боле
ево не отпирал».

Жена позвала Василь Порфирыча обедать: борщ наваристый, со свининой.
И стопочку примешь!..

Выпивал он редко, а тут приспичило ему махнуть в одиночку, без
всякой компании, несколько рюмок крепчайшей медовухи из красивой
заграничной бутылки с винтовой пробкой. Отличная медовуха –
«гречишная», с фиолетовым оттенком. Жена поглядывала на него
с тревогой, но ни о чем не спрашивала.

Василь Порфирыч хлебал борщ с солеными груздями, – так он любил. Ел,
пил, ничего вокруг не замечал, погруженный в собственную
думу. После каждой пропущенной рюмки он не крякал по привычке,
а лишь вздыхал, закусывая торопливо грибами.

После обеда пчеловод не стал по обыкновению прилегать на диван, хотя
и манулось, но сразу схватился за шахматный ящик, решив
посмотреть, где там у него «говорилка». Открыв кожаную
петельку, заглянул внутрь устройства: тонкие латунные полоски – в
гармошках их называют «голосами». Воздух на них подавался с
помощью помпы, представлявшей собой аккуратно выточенный
деревянный цилиндрик с поршнем, приводившимся в действие рычагом,
подцепленным к латунной пластинке.

Пчеловод потрогал пальцем рычаги, тросики, и неожиданно обнаружил
кожаный мешочек, висящий на просмоленной дратве, привязанной к
дырчатой пластине. Он развязал его и увидел дробинки,
смазанные маслом. Наверное, это и был «думательный» аппарат,
«мозг» прибора. С виду обыкновенные ружейные дробинки, густо
намазанные солидолом.

В этот момент жена включила телевизор, чтобы посмотреть свой любимый
сериал – с громким звуком рявкнулась из динамика реклама. У
Василь Порфирыча дрогнули пальцы – дробинки веером
заскакали по крашеным доскам просторной горницы. Он заругался,
принялся ползать на коленях по полу, собирая под укоризненным
взглядом жены дробинки и укладывая их обратно в мешочек.
Завязал его, подцепил на прежнее место, затем перевел дух.

Помыл руки, поставил Умника на стол, завел обе пружины и, перед тем,
как начать игру, велел жене приглушить телевизор. Блямкнул
звоночек, и пчеловод сделал первый ход: Е2 – Е4.

Однако Умник повел себя странным образом: черный король, перепрыгнув
через ограду пешек, очутился в центре доски.

Василь Порфирыч, как во сне, толкнул вперед вторую пешку.

Черные на втором ходу беспомощно дернулись ладьей, которая так и
осталась на месте – несчастная, тряслась, как в ознобе.
Механизм постанывал, поскрипывал, шипел, и не сделал далее ни
одного хода. Но самым досадным оказался тот факт, что Умник
перестал разговаривать.

Пришлось Василь Порфирычу снова открывать коробку, доставать мешочек
с дробинками, мазать их погуще домашним, самодельного сбоя,
сливочным маслом. Укрепил мешочек на прежнее место,
отрегулировал натяжение нити. После этой операции Умник и вовсе
перестал подавать признаки жизни. Напрасно Василь Порфирыч
снова и снова залезал в его внутренности, подталкивал отверткой
шестерни, толкал шпенечки, гнул рычаги и пружины… Умник
сломался!

С того дня пчеловод потерял покой. Лицо его обросло щетиной, он
почти совсем не спал, кое-как ел, жена сама управлялась по
хозяйству. Все дни Василь Порфирыч бился над решением загадки
механизма.

Жена каждый вечер плакала и забыла смотреть любимый телесериал.

Взяв денег, пчеловод собрался, и увез Умника в Москву, чтобы
показать его в Академию наук. Больше никто из тужиловцев Василь
Порфирыча не видел...