Проза

Начало

Окончание

Примарсианились

Богов выпустил из люка мышку – она завиляла хвостиком и побежала по
красной земле – рыть себе норку. Путешественники
обрадовались: значит, на Марсе можно дышать! Астронавты сняли надоевшие
валенки с галошами, переобулись: Богов в ботинки, Павел в
свои кавалерийские сапоги, торопливо почистил их щеткой,
затем с сильным нажимом натер до зеркального блеска бархоткой –
пусть марсиане с содроганием смотрятся в эти круглые
носки-зеркала землянина, который одним притопом властного сапога
заставит их служить земному пролетариату.

Красная любовь

Пал Иваныч любит рассказывать о своем пребывании на Марсе. Захмелев,
уверяет, что влюбился в марсианку по имени Рея – такое у
нее было красивое пиратское имя. Представители вырождающихся
народов, полагает старый революционер, всегда почему-то
красивы.

Ракета сиротливо валялась поперек бархана, тем временем марсиане с
фиолетовыми от природы лицами собирались на митинг по случаю
прилета землян.

Земляне устроили Маленький ликбез для марсиан, ради этого привезли
на ракете тюк прокламаций и прочей агитлитературы.

Перед его началом Павлик для бодрости выпил стакан марсианской
водки, которая по сравнению с нашей была совершеннейшей
дребеденью и плавно, как бы неохотно «долбала по мозгам». Богов от
алкоголя отказался.

«Марсиане! – воскликнул свежеявленный комиссар еще не образовавшейся
марсианской республики. – Вы должны оставить старческие
настроения минувших капиталистических эпох и превратиться в
один сплошной революционный дух!..»

…На свидание к Рее Павел ходил с наганом в кармане, чтобы отбиться
от марсианских хулиганов, которые, также как и поздняя
советская шпана, норовили сбить человека на землю и как следует
отколотить ногами. Иногда приходилось стрелять в воздух: кыш,
проклятые мухоморы!

Им дали комнаты в приземистом марсианском доме. В комнате Павла
очень скромная обстановка, в углу марсианский примуса,
работавший от кусочков белого вещества, люстра сделана в виде хищной
марсианской птицы, вцепившейся когтями в спирали вселенной.

Местная фиолетовокожая барышня Рея, с которой у него начался роман,
имела буржуазные привычки: она предпочитала целый день
бренчать на штуковине, напоминающей рояль и распевать песенки
типа:

«Люблю петь, танцевать, а революция мне не нужна».

Это звучало дико и примитивно даже на марсианском языке. Одно время
Павел собирался отдать ее под марсианский рабочий трибунал
за мещанские настроения, но такого органа под рукой не было,
а организовывать его долго, потому как даже умные и активно
настроенные марсиане были неловкими и неповоротливыми, да и
что тут сказать – вымирающая нация!

Я не верил рассказал старика, он обижался: позже, в Петрограде, один
чекист-матрос сказал Павлу после возвращения: «Если ты,
братишка, будешь врать мне про какую-то девушку Рею, то я
повешу тебя на настоящей рее!»

По бедности питались марсиане кое-как, в основном запасами прошлых
столетий, одевались в одинаковые синие комбинезоны, что
мужчины, что женщины, издалека не отличишь, ходили на дурацкие
собрания, посвященные экономии пищи и воды.

Напрасно Павел призывал их к сознательности и потрясал в розовом
воздухе маузером: ни на какие преобразования природы и общества
эти существа идти не желали. Тощие, зеленые, синие, коротко
стриженные, будто тифозные, они прятались по своим норам и
кое-как выживали. Начальников они без шума и гама выбирали
на строго определенный срок – на пять лет. Кстати, в
начальники идти никто особо не хотел, потому как марсианская власть
не приносила ни богатства, ни почета. Дележка зерен токаоа
(что-то среднее между пшеницей и рисом), производилась на
столетиями узаконенной основе.

Болезнь

Павлу Иванычу нравилось одно лишь публичное наказание на Марсе: за
алчность марсианина превращали в собаку, был специальный
аппарат для казни. Павел любопытства ради просунул голову в
отверстие, нажал нечаянно кнопку и... обратно вылез из отверстия
уже с собачей головой. Жрецы храма опаивали его
специальными настойками, и постепенно собачья голова превратилась
обратно в человечью.

«Во вселенной носится пыль жизни, надо эту пыль собрать и понаделать
из нее новых человеков, слепить, таким образом,
инициативную и честную расу! Звездная пыль – изначально честная, не
подлая, из нее, как из глины, мы вылепим новых существ!» –
подбивал Павел Богова, который торопливо проводил на Марсе
научные исследования, не спал ночами, и очень сердился на Павла
за его излишнюю агитационную деятельность.

По ночам с затаенным ужасом смотрел молодой красноармеец с
марсианского бугра на синюю точку в черном космическом пространстве –
это была Земля, вздыбленная революцией. Там ликвидировали в
ударном порядке разруху, причиненную гражданской войной. А
вот марсиан подбить на подобную затею никак не удавалось –
дремучие существа, с такими невозможно произвести
общественную катастрофу. Марсиане постепенно заселяли подземные
лабиринты, потому что некогда полноводные каналы высохли, и большая
часть пространства планеты превратилась в пустыню.

Итоги марсианской перестройки, затеянной когда-то Пал Иванычем
плачевны – марсиане заболели завезенным с Земли гриппом, и почти
все вымерли.

Возвращение

Вернувшись на Землю и доложив начальству о результатах полета,
ученый Богов остался в Петрограде, а Павла наградили тройным
солдатским пайком и дали месячный отпуск, посоветовав никому не
рассказывать о своем космическом приключении.

Приехал Павел в родную деревню Тужиловку, увидел родительскую хату в
бурьяне, остатки каменного фундамента, осыпавшиеся саманные
кирпичи, солома, остов развалившуюся печь, выщербленная,
черная от сажи труба.

Вернулся в Москву, куда переехали столица и соответствующие
учреждения, работал в бюро жалоб рабоче-крестьянской инспекции,
проводил показательные суды над бюрократами, и по старой
марсианской привычке слал им «первомайские проклятия».