Проза

– Был у меня в республике, значит, пленный профессор... – рассказывал
Пал Иваныч, помнящий времена гражданской войны. В то время он
руководил маленькой самостийной республикой размером с современный
колхоз. – Голодный оборванный старичок, которого в кустах поймали.
Покумекали с ним, и согласился он работать на пользу моей республики.
Мне как раз в то время требовались научные кадры для борьбы с
белобандитами и анархистами, нарушавшими покой граждан.

Поселили старика в пустой хате, дали топчан, стол, лавку, полку
для книг и приборов, а также спецпаек. Ученый сало уважал, самогонкой
не брезговал, а хлеб и вовсе получал по потребности.

Первое задание, которое Пал Иваныч дал петроградскому ученому,
было таким: в срочном порядке исследовать состояние и смысл нового
вещества, которое кучами валялось на опушке барского леса возле
деревни Тужиловка. С виду оно было похоже на стиральный порошок, и в тоже время обладало удивительными свойствами.

Для ученого добыли микроскоп с медными окулярами. Задачу перед
ученым поставили конкретную: дать ответ на вопрос: является данное
вещество стратегически полезным или нет?

Старушка из Тужиловки видела, как порошок сбрасывали лопатами
с летающих плотов длинные «веревочные» люди в одних, как ей показалось,
кальсонах... «Длинные» товарищи изгибались разными буковками,
словно хотели что-то сказать, а она, бабка-то, неграмотная...

И лопаты у них чудные, вроде палок со светящимися шарами на концах.
Махнет «веревочный» лопатой – шарик на палке «лопается», и куча
«вишшаства» летит на поляну. «Я уся обчихалася!» – сетовала бабка.
И глядела на Пал Иваныча с таким подобострастием, как если бы
перед ней сидел новый барин. Старуха всех бариньёв, которых ей
доводилось видеть на своем веку, встречала и провожала поклонами.
Пал Иваныч не один раз ей выговаривал: ты, матушка, переставай
раболепстовать!

Известная самогонщица Паучиха приспособилась гнать из порошка
крепчайшую жидкость. Мужики падают после первого же стакана в
величайшем удовольствии. Очухавшись, кажут, будто находились в
раю, где ходят чудные существа, а до солнца так близко, что можно
рукой потрогать.

Ученый, приникнув к микроскопу, омертвев лицом до полной свирепой
научности, чертил карандашиком первые секретные впечатления: вроде
бы с другой планеты вещество доставлено...

«Ты нам планетами голову не морочь! – воскликнул Пал Иваныч. –
Ответь на конкретный вопрос: можно ли этим веществом зарядить
пушку и пальнуть в анархистов, спрятавшихся в роще?»

Ученый ответил обтекающим образом: не могу знать-с!

– Ты, батенька, шевелись! – торопил нарком. – Я тебе спецпаек
не зазря выписал. Я тоже, господин хороший, церковно-приходскую
школу кончал, и с тайнами мира знаком частично. Помню, мальчиком
пробрался в учительскую и глобус ради интереса зубами с одного
бока прогрыз. И открылась внутри шара пахнущая фабрикой картонная
пустота...

Умолчал о том, что внутри глобуса находился белый кубик. Павлик,
как увидел его, так сразу схватил и разгрыз – думал сахар, а на
самом деле горечь во рту, голова закружилась, увиделись разные
миры... Выскочил из школы, швырнул кубик в крапиву. Заросли зашипели,
вспыхнули огнем, хотя были зеленые, в росе... С тех пор Пал Иваныч
опасался непонятных веществ и предметов.

Приходил в штаб республики колдун Федосеич, калякал с петроградским
профессором:

– Люди этим вишшаством свиней кормють, а свиньи смотрють
, будто усё понимають...

Старики выпили за казенный счет, пожали друг другу руки, заключив
союз науки с отсталым колдовством.

– «Вишшаство», – передразнил Пал Иваныч деревенских людей. Оно
заживляло душевные раны. Люди переставали помнить обиды. Те, кто
употреблял вещество с молоком или чаем, перестали болеть. У инвалидов
отрастали руки-ноги, у стариков появлялись зубы, жизнь пошла такая,
что хоть пляши!

Однажды, сидя в кабинете, Пал Иваныч взял из миски щепотку вещества,
поплевал на него, слепил из массы кубик.

Неожиданно кубик стал расти, и таким большим сделался, что стены
бывшей поповской хаты во все стороны затрещали. Из кубика высунулась
прозрачная рука, затащила наркома внутрь куба. Напрасно Пал Иваныч
бабахал из револьвера – кубик, с гулом набирая скорость, уносил
его в небо. Спустя какое-то время та же невидимая рука втолкнула
его в «пробирочную» комнату. За столом сидел длинный «веревочный»
человек, судя по всему, начальник, Рядом, на холодном огне, стоял
прозрачный сосуд, в котором, по выражению Пал Иваныча «бурлила
напряженность идеи».

– Выпускай ее скорее! – командует второй инопланетянин, вождь,
находящийся внутри комнаты.

– Я еще не добавил один компонент... – отвечает, не оборачиваясь,
веревочный химик. Затем, оторвавшись от приборов, оборачивается
к Пал Иванычу всем своим рассеянным космическим взглядом. Как
будто вся мировая бессистемность в этот момент на него взглянула.

– Ты, штоль, здешний начальник! – говорит на местном диалекте,
однако чисто, будто пишущая машинка щелкает.

Пал Иваныч кивнул.

– Ты принес маленький белый кубик из глобуса?

Молодой командир выхватил саблю из ножен, и собирался «веревочных»
на лапшу разделать – вы, черти непонятные, какую еще идею затеяли
варить? Долой химические непонятности!

В этот момент на Пал Иваныча напали роботы-жуки. Сильные, черти,
но я многим лапки отрубил. «Веревочные», тем временем, требовали
от него кубик «смысла гражданской войны». Как будто такой смысл
вообще когда-нибудь существовал!..

Поняли, что с наркома деревенской республики много не возьмешь,
и отпустили его восвояси. Спускался Пал Иваныч по светлой, будто
из стекла, лестнице, которая вдруг выросла перед ним. Полупрозрачные
ступени прогибалось под его начищенными сапогами.

Внизу его ждали молчаливые жители деревни, привыкшие к разным
невероятностям. Никто Пал Иваныча не приветствовал.

– Товарищи! – обратился к ним командир. – Инопланетяне хотели
замутить чистую идею революции мутным химическим составом, и сварили
нам в колбе НЭП. Но там его чуть-чуть осталось, потому что колбу
я расстрелял из нагана. В ответ на контрреволюционные действия

инопланетян предлагаю сбросить противное вещество в овраг!

Мужики понимали, что их опять хотят заставить работать задаром,
чесали в затылках, покашливали в кулак – что ни говори, а перед
ними власть!.. С ней не пошутишь...