Проза

Сказки дедушки Фрейда

Мело по всей земле. Кудлатый неистовый ветер колотился в оконце избушки, грозился выбить дверь, однако в последний момент отступал, рассыпаясь мелкой снежной пудрой.

Свеча, стоявшая в центре стола, выхватывала из сумрака доброе, исполненное благолепия лицо дедушки Фрейда и смышленые мордашки нескольких мальчиков.

– Расскажи сказку, дедушка, – тихонько попросил маленький Юнг.

– Сказку? – пробормотал Фрейд, прислушиваясь к свисту ветра. – «Ну, слушайте, раз попросили!

«Это было давным-давно, мои маленькие друзья, когда мир был совсем молодым, ну прямо, как вы. Много тогда водилось на земле невиданных животных, а виданные выглядели совсем иначе, чем сейчас. Например, у дете…, впрочем, скажем, у слонят не было, гм... вивимахера, что ли, а было что-то вроде булавочной головки. Ну и посудите сами – что толкового можно было сделать этой булавкой?

И вот жил в те стародавние времена слоненок без вивимахера, и был этот слоненок очень-очень любопытным. Все его интересовало: почему деревья растут вверх, а не вниз, почему у дядюшки оленя такие большие, гм… рога, а у тетушки павианихи такой красный, э-э … рот. Слоненок шатался по джунглям, и все только и слышали от него: а почему, а почему? И собственно потому, что мир был совсем молодой, и забот всем хватало, вместо ответов наш слоненок получал одни тумаки.

Дядюшка павиан, обиженный за тетушку павианиху, давал ему тумаков жесткой, как доска, волосатой лапой, но это не отбивало у слоненка любопытства.

Толстая тетушка бегемотиха в ответ на вопрос о гормональном балансе давала ему тумаков своим непарным копытом, но это не отбивало у слоненка любопытства.

Дядюшка гепард, ничего не знающий еще о люмбаго, давал ему тумаков свистящим, словно кнут, пятнистым хвостом, но это не отбивало у слоненка любопытства.

И о чем бы слоненок ни подумал, до чего бы ни дотронулся, – про все он немедленно задавал вопрос, и так же немедленно получал тумаки, что не отбивало у него любопытства ни в малейшей степени.

Все это могло продолжаться неведомо сколько времени, если бы однажды пылающим африканским утром слоненок не вышел к водопою и не задал громко такой вопрос: кто я?

– Что? – повернулся к нему дядюшка жираф, по счастью не успевший еще наклонить голову к мутной воде.

– Что?! – повернулась к нему тетушка зебра, похожая на тень от забора.

– Что?!! – пробулькала с мелководья тетушка бегемотиха.

– Му-у?! – промычала тетушка корова, увязая в илистом береге (впрочем, она как раз мычала просто так).

– Кто я? – повторил слоненок и шевельнул булавкой-вивимахером.

Тогда все дядюшки и тетушки, ни слова не говоря, бросились к слоненку и принялись бить его. Они били племянничка долго и с наслаждением, сбрасывая накопившуюся усталость, а когда бить слоненка им надоело, они также молча вновь отправились к водопою залить разгоревшуюся жажду, и лишь дядюшка павиан, уходя, бросил бедняге через мохнатое плечо: «Кто я, кто я! а почему бы тебе ни спросить об этом у крокодила?»

Не видя ничего вокруг от заливающих глаза слез, слоненок побрел прочь и шел, пока не наткнулся на куст терновника, на котором сидела птичка колоколо.

– Дядюшка павиан давал мне тумаков, – всхлипывая, сказал ей слоненок, тетушка страусиха била меня, вся моя родня то и дело поколачивает меня, а я так хочу узнать – кто я? Не подскажешь ли ты мне, как найти крокодила?

– Конечно! – ответила ему добрая птица. – Я с удовольствием помогу тебе. Старого зубастого крокодила ты найдешь в грязной, мутно-зеленой воде реки Лимпопо!

– Спасибо! – сказал вежливый слоненок и пошел собираться в путь.

И вот, мои маленькие друзья, на исходе эквинокция наш любознательный слоненок пустился в дорогу, предварительно попрощавшись с родственниками (за что они его хорошенько вздули). Он шел и шел, то пересекая жгучую саванну, то переваливая через белопикие горы, пока не оказался в окрестностях Лимпопо. И так как наш путешественник никогда прежде не видел крокодила, он решил сперва навести справки, что без сомнения выдавало в нем недюжинный ум.

Первым ему на глаза попался великолепный двуцветный питон, обернувшийся многочисленными кольцами вокруг скального уступа (питона этого, кстати, называли кто Иньянем, кто Доброзлом, а кто и просто – Супер-питоном, личностью он был одиозной и вполне паранойяльной).

– Простите, – обратился к нему слоненок, – не подскажете ли вы, где здесь живет крокодил? Мне очень нужно увидеть его.

Питон с интересом посмотрел на слоненка, глаза его вспыхнули нездоровой страстью.

– А зачем, позвольте поинтересоваться, о мой юный друг, вам нужно видеть крокодила? – вкрадчиво прошипел он слоненку.

– Я очень хочу узнать, кто я, – ответил тот и упрямо тряхнул головой.

– Узнать, кто я? – изумленно переспросил питон.

– Нет, – поправил его слоненок, – с вашего позволения, кто я (это был все-таки очень вежливый слоненок).

И тут питон неожиданно захохотал. «Ха-ха-ха», – веселился он, «хи-хи-хи», – заходился он в смехе, мотая из стороны в сторону своей плоской головой, «кто я!», – хрипел он, высовывая в бессилии раздвоенный двуцветный язык.

Стоически переждав этот непонятный приступ веселья, слоненок вновь задал свой вопрос, на этот раз уже довольно холодным тоном.

– Так вы знаете, где я могу найти крокодила?

– Там, – махнул питон кончиком хвоста, которым утирал текущие ручьем слезы, – с утра он был там, за ближайшим поворотом.

– Спасибо! – ответил слоненок и отправился в указанном направлении.

– Удачи! – прокричал ему вслед питон и снова залился счастливым смехом.

Питон не соврал, за поворотом действительно катила мутные тяжелые воды река Лимпопо. Слоненок огляделся и увидел лежащую неподалеку, на галечном пляже бурую колоду. Колода вяло шевелила зазубренным хвостом.

– Простите – робко начал слоненок, подойдя поближе к колоде, – не знаете ли вы, где живет крокодил?

Колода открыла маленькие глазки, затем у нее прорезалась пасть, оказавшаяся весьма зубастой, и, наконец, колода проскрипела:

– А зачем тебе крокодил?

– Я хочу спросить его, кто я! – бодро ответил слоненок.

На глаза крокодила (а это был именно крокодил, мои мальчики) навернулись слезы.

– Тебе повезло, о слоненок, – насколько мог умильно произнес он, – я и есть крокодил, подойди ко мне поближе, и я шепну тебе на ушко, кто ты.

Обрадованный слоненок сделал два шага вперед.

– Ближе! – сказал крокодил. – Эту тайну можешь слышать только ты, истинное имя не для чужих ушей, о Гед, тьфу, э-э... слоненок!

Слоненок приблизился к воде еще на шаг.

– Еще ближе! – заскрипел крокодил нетерпеливо, – Ну же, глупенький!

И когда слоненок подступил еще на шаг, крокодил бросился и схватил его своими ужасными зубами прямо за булавочный вивимахер.

– На твой вопрос может быть только один ответ, – прогундосил хищник сквозь зубы, – ты поле для моей ярости, ты пища для моей страсти! И узнаешь, что я господин, когда накажу тебя наказаниями яростными!

– Бростите, бде больдно! – как мог, проговорил слоненок, пытаясь отступить от берега, – отпустите бедя! – но крокодил держал его крепко.

– Собираешься составить компанию за обедом этому старому мешку с костями? – позади неожиданно раздался голос Супер-питона.

– Не котелось бы, – проговорил слоненок, – помогите бде, если можете.

– Что ж, это тебе урок, мой пытливый, но легкомысленный друг! – значительно сказал питон и обвил хвостом задние ноги слоненка.

И вот, крокодил тянет слоненка в свои мутные глубины, но и питон тянет к своим высоким скалам. И самое главное: вивимахер у слоненка все вытягивается и вытягивается, вытягивается и вытягивается! Вдруг – крак! – крокодил отпускает слоненка и исчезает под водой, а питон со своим протеже летят со всей силы назад.

Первым делом, оправившись от шока, слоненок собрал побольше пальмовых листьев, намочил их и обмотал ими вивимахер, после чего уселся на берегу в позе терпения.

– Позволь мне узнать, что ты делаешь? – спросил питон, окружая его двуцветными кольцами.

– Простите, пожалуйста, – сказал слоненок, – вивимахер у меня потерял прежний вид, и я жду, чтобы он опять стал коротеньким.

– Долго же тебе придётся ждать, – сказал Двуцветный Питон, Скалистый Иньянь. – То есть удивительно, до чего иные не понимают своей собственной выгоды!

Слонёнок просидел над водой три дня и три ночи, и всё поджидал, не уменьшится ли у него вивимахер. Но тот не уменьшался и – мало того – из-за этого вивимахера ноги у Слонёнка стали немного кривыми. Потому, мои милые мальчики, что крокодил вытянул слонёнку его булавку в самый настоящий ... а! – вивимахер, конечно, – точь-в-точь такой, какие бывают у нынешних слонов.

На восходе четвертого дня слоненок почувствовал гм… малую нужду, и не успел он опомниться, как поливал уже, подняв ногу, растущий на берегу кустик батата.

– Вот тебе и первая выгода! – заметил питон, дремавший неподалеку. – Сегодня ты впервые справил нужду, как мужчина!

Слоненок наморщил было в задумчивости свой лобик, но тут понял, что проголодался.

Сюрпризы поджидали его и здесь. Не успел слоненок приблизиться к ближайшей пальме, как стадо пасущихся там бабуинов, созданий, как правило, наглых и злых, бросилось наутек, причем отстающие старики с неприкрытым страхом поглядывали на новообретенный слоненков вивимахер.

– Вот тебе и вторая выгода! – воскликнул Иньянь, вползая на пальму и сбрасывая вниз связку бананов. – Попробовал бы ты проделать такой фокус со своим старым, булавочным вивимахером!

Слоненок и на этот раз ничего не ответил питону. Все его внимание было занято приближающимся с юга… еще одним, весьма симпатичным слоненком, вивимахер которого был точь-в-точь такой же маленький, как раньше у нашего героя.

Кровь вскипела в его жилах, ноги сами понесли на встречу будущему другу. И когда слоненок через сутки вернулся к двуцветным скалам, вид он имел потрепанный, но весьма довольный.

– Вот тебе и третья выгода! – сказал ему ухмыляющийся питон. – Ты все еще жалеешь свой прежний, булавочный вивимахер?

– Ну, уж нет! – ответил слоненок. – Ни за что!

– Только пользуйся новым орудием с разбором! – назидательно заметил питон. – Ты ведь помнишь тумаки, которыми награждали тебя родственники?

– Слишком хорошо! – прошипел слоненок сквозь режущиеся бивни.

– Так знай, – продолжал Доброзел, – что основа мирного существования в обществе – соотнесение размеров своего вивимахера с реальными возможностями его применения. Соблюдай это несложное правило и будешь избавлен от тумаков гораздо худшего рода.

– Понял я, все понял – отмахнулся слоненок, упрямство которого было сравнимо теперь только с величиной его вивимахера.

Распрощавшись с питоном, он отправился в обратный путь, и когда прибыл домой, первым делом продемонстрировал родичам свой новый вивимахер. Насладившись же изумлением родни, занялся делом: а именно, дядюшек он отдубасил до полусмерти, пообещав, правда, завтра закончить этот процесс, а тетушек он…

Впрочем, что сделал со своими тетками наш слоненок, мы узнаем в следующей истории, которых у нас будет еще много».

Закончил дедушка Фрейд сказку, замолчал. Ребятня напротив зашепталась, правда как-то невпопад, поодиночке.

«Тень, Персона, Анима», – бубнит себе под нос маленький Юнг. «Взрослый, Ребенок, Родитель», – бормочет Берн. «Topdog, downdog», – непонятно напевает шестилетний Перлз. «Другой, другой, другой», – без остановки твердит Лакан.

Под ребячью воркотню дедушка задремал, потом уж совсем заснул. И приснился дедушке сон

Мальчик-с-двадцать-первый-пальчик

Дедушке Фрейду с бабкой трудно приходится. Нет у них детей, некому им помочь, старость тягостна, страшна.

«Сына бы нам, дедка!», – слышит Фрейд причитания старухи. «Почему только сейчас задумались они о ребенке?» Такая мелькает мысль. Или отчетливее прояснилось бытие-к-смерти? Или особые онтологические валентности старости проявляются?

Фрейд долго оглаживает бороду, думает. А почему бы и нет?

«О великие Либидо и Мортидо! О, алхимия энергий! В соединении найду просвет!»

Дедушка оттягивает свой вялый пенис, р-раз ножиком! Бабка уже бежит с платком, заворачивает конвертиком: «Баю, баю!»

«Активное начало!», – говорит довольный Фрейд. – «Ключ к миру!»

Старуха воркует над членом.

«Сынок!», – склоняется над свертком Фрейд. – «Пробудись, скажи что-нибудь!»

Мальчик-с-пальчик ворочается, поворачивается. «Сынок, скажи что-нибудь!», – неожиданно глубоким густым голосом говорит он.

Фрейд склоняется ниже, всматривается: что за лицо у его пениса? Что за лицо?!

Лицо отца!

«Хлыст! Хлыст!»

Дедушка мычит в тягостном сне, скрипит зубами. Мальчики испуганно замолкают. Но Фрейду уже снится новый сон

Теремок

В норке маленькому Фрейду душно, но уютно. Обустраивается, подминает под себя мягкое.

«Тук, тук! Кто в теремочке живет?»

Никто еще, в общем, не живет. Но все равно интересно.

Мышка щекочет Фрейду хвостиком животик. «Агу! Агу!»

Лисичка Дора, человек-волк. Забавные персонажи. Можно пососать кончик пушистого.

Вдруг яркий свет! Что за картина? Распахнутые навстречу электрическим лучам ноги. Белая фигура. Достает одну за другой фигурки: вот мышка, вот лягушка, лисичка, волчок, а вот...

Кто это синий такой?

Шлепок. «Агхм!», – срыгивает синий слизь. Кричит.

«Агхм!», – говорит во сне дедушка, голова мелко-мелко трясется. Вот-вот проснется! Но за секунду до пробуждения дедушка Фрейд видит еще один сон

«Смерть у него в яйце!», – грохочет грозный голос.

«В котором?», – жалобно всхлипывает дедушка.

«Не в простом, а в золотом», – язвительно поясняет голос.

«Почему?»

«Хватит!», – голос совсем уж громыхает. – «Приведите мне мышку!!!»

Фрейд обмирает. Щекочущее ощущение в низу живота.

«Поднимите ей хвостик!»

Умереть, немедленно умереть! Или проснуться?..

Дедушка со страшным стоном просыпается, оглядывается вокруг. Серьезные взгляды мальчиков. Обмочился. А за окном?

Утро.

(Продолжение следует)