Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

ГЛАВА 9. АЛТАРЬ СОЛНЦЕБОГА

14.

Племя Медведей расположилось на берегу полноводной лесной реки.
Хвойный лес – сосны, лиственницы и одинокие кедры – скрывал
дикарей от их опасных соседей. Как только чужаки проникали на их
территорию, все племя срывалось с места и перемещалось
дальше в леса. Капитальных жилищ они не строили, потому что даже
зимой в шалашах-времянках, покрытых шкурами, было тепло.

Восточный склон грного массива, берега его озер и рек были богато
усыпаны гальками яшмы зеленовато-серого цвета, халцедоном,
горным хрусталем и кремнистым сланцем. Из этих камней и
минералов получались аккуратные наконечники для стрел и дротиков и
вкладышевые ножи.

Знаменитый пожилой мастер Ук обычно садился на овальный прибрежный
валун, брал в одну руку каменное «ядрище» и колотушкой,
изготовленной из берцовой кости бизона, начинал отбивать от
гальки узкие пластины с острыми, как у бритвы, краями. Это у
новичков половина «отщепов» уходила в брак, а Ук знал свое дело:
сильный точечный удар колотушкой, и готова пластина для
наконечников. Вокруг мастера усаживались на корточки его
ученики и целая толпа зевак, потому что искусство Ука вызывало
восхищение у всех дикарей в племени.

Для каждой дичи следовал свой «калибр» наконечника: маленькие – на
птиц, побольше – на зайца и лисицу, а крупные – на бизонов,
оленей и человека. Отдельной статьей были наконечники для
дротиков и ножи. Ук гордился своим самым длинным в племени Ха
вкладышевым ножом. Старик изготовил его из рога северного
оленя, слегка заточив, а по краям в тонкие прорези вставил 138
острых кремниевых пластин. Нож получился длиной с локоть и
был необычайно острый и тяжелый. Ук мог отрубить этим ножом
голову взрослому быку…

А в то время, когда Ук отбивал пластины для наконечников и учил
своему искусству подростков племени Ха, дядька Жо уже выводил
свою рыболовную «артель» в реку. Рыбу гнали снизу по течению –
так она быстрее уставала. Ловцы поднимались по реке на
плоских легких лодках и били полуметровых окуней и щук острогами
и гарпунами. А сверху по течению Жо с помощниками уже
перетянул через реку длинную сеть с каменными грузилами.

– Уа сыв, уа сыв! (Давай гарпуном, давай острогой!) – командовал
толстый Жо. – Гуа ейер! (Гони сюда!)

Помощники Жо послушно исполняли команды «главного рыболова» Ха…

Матушка Вал, мать пятнадцати детей, готовила в остродонном глиняном
горшке «вар». Рецепт ее знаменитого напитка был прост:
проросшие зерна дикой ржи она вываривала на огне, затем опускала
в горшок с кипятком кедровые шишки и давала напитку остыть.
От него кружилась голова и все плыло перед глазами даже у
самых крепких головорезов. Никто не смог бы устоять на ногах
после семи глотков. И хотя на такое никто и не осмеливался,
без «вара» в племени Ха не проходил ни один праздник.

А праздником был каждый день, когда вождь Ве, его свита и сотня
«телохранителей» приносили с охоты оленей или нескольких коцей
(кабанов). Тогда «царская» гулянка устраивалась у главного
переносного «обелиска» Ха, украшенного огромным черепом
пещерного медведя.

Дедушка-пещеревик был культовым животным в Ха и почитался, пожалуй,
даже больше, чем Эр (Солнце), Рэ (Луна) и Рю (Водный дух).
После удачной охоты к подножию «обелиска» приносились в дар
внутренности убитых животных. И тогда племя Медведей роилось,
звенело возгласами радостных охотников и их жен, верещало
детскими голосами, копошилось вокруг костров на широком мысе,
выступающем в рю (реку)…

О Эр, Рэ и Рю! Как же скучал о своем племени Ха пленный Шу, когда
городские стражники выводили его с веревкой на шее на
строительство мелиорационных каналов. Шу не знал, суждено ли ему
когда-нибудь еще воспользоваться наконечниками Ука, сходить на
рыбалку с Жо, попробовать «вар» матушки Вал или
поучаствовать в «пирушке» у подножия Дедушки-пещеревика? В конце концов,
в племени у Шу осталась женщина, по которой в последнее
время он начал сильно тосковать. Удастся ли ему снова увидеть
ее? Да, лесной разведчик достался врагам, и теперь его жизнь
и судьба зависят только от них. Стражники могли убить, могли
помиловать, могли заморить унизительным трудом на
строительстве каналов, а могли и отпустить…

После пленения Шу оказался в самом сердце враждебной Медведям
цивилизации. Его привезли в одну из кузней и привязали к скобе,
вбитой в деревянную стену. Всю ночь Шу провел один, что для
него было очень удивительно, потому что, учитывая численность
городских жителей, было странно, что одна из просторных
кузней пустует. Утром ему принесли воды и странную мясную
похлебку, в которой плавали мучные шарики.

Проголодавшийся Шу набросился на еду.

И только-только он вылизал глиняную миску, как за ним пришли
стражники и вывели на веревке в поле. У Шу в руках была тяжелая
мотыга с медным лезвием, и весь день под присмотром двух
охранников он проработал на канале, укрепляя его стенки.

На ночь пленника привели в то же таинственное помещение, привязали к
вбитой скобе и накормили той же похлебкой. Перед сном Шу в
очередной раз серьезно задумался о побеге. Особенно его
тяготило рабское положение в чужом племени, и с этим он не мог
смириться. У жилища, в котором держали пленника, была крепкая
деревянная крыша, и из-за нее невозможно было ни наблюдать
звездное небо, ни вообще определить, какое сейчас время
суток. Ни Эр, ни Рэ не могли пробиться к Шу, и он вынужден был
лежать в полной темноте.

Постепенно разведчика охватил сон, и он сомкнул глаза, но тут же
вскочил, в полудреме хотел побежать, но веревка, которой он был
привязан к скобе, натянулась, и Шу упал на землю. Дыхание
перехватило, натертая шея саднила, пленник просунул между нею
и петлей два пальца и едва-едва отдышался.

Побег должен быть решительным, молниеносным и безоговорочным. Нельзя
сомневаться ни секунды. А если ко попробует удержать его? В
конце концов, Шу на привязи и ему не хочется, чтобы веревка
перерезала ему шею… Тогда необходимо действовать хитро.
Днем, во время работ на канале, стражники отпускают конец
веревки из рук, и у пленника есть возможность свободно
перемещаться по дну канала. К тому же у него в руках острое и
увесистое оружие, которым можно оглушить, отбиться или, при удачном
стечении обстоятельств, убить врага.

Так и будет – Шу сбежит на следующий день, когда его снова выведут в поле.

Свою задачу он выполнил. План Агу-Кыр-Ага добыт и переправлен Ве,
теперь вождь всех лесных племен знает, как ему взять город
приступом. Кроме того, если Шу доберется до Ха и расскажет, что
он видел внутри Агу-Кыр-Ага, бронзовым людям не сдобровать.
Их город будет разрушен, словно беззащитный шалаш во время
внезапно налетевшего урагана.

От волнения и предвкушения больших событий, Шу снова встал на ноги и
прошелся, насколько позволяла веревка. Ему уже не
терпелось, чтобы поскорее наступил завтрашний день, а за ним и все
последующие… Но тут «дверь» жилища неожиданно скрипнула, и
пленник увидел в проеме силуэт старика, которого он хотел
убить.

Или все-таки убил?

Старый ко прошел внутрь темницы и остановился напротив Шу. Он будто
прочитал потаенные мысли лесного разведчика, и от этого тому
стало не по себе. Словно старик заглянул к нему в душу и
вывернул ее на изнанку. Ко, безусловно, был колдуном. Может
быть, самым могущественным колдуном, каких только встречал за
свою жизнь Шу. Каким образом старику удалось выжить после
смертельного ранения ножом? Как он устроил это
светопреставление, когда начали рушиться стены Агу-Кыр-Ага и сам город
охватило пламя?

Перед этим колдуном Шу был не просто неразумным и слабым младенцем,
он был сродни баранам, которым старик накануне перерезал
глотки хрустальным кинжалом. И Шу стоял перед колдуном, как
баран перед закланьем.

– Через два дня мы поедем на алтарь Солнцебога, – загадочно произнес старик.

Пленник скромно промолчал. Его несуразная гигантская фигура
покачивалась, словно могучее дерево на ветру. Старик сел на
постеленную солому в трех шагах от Шу, а разведчик остался стоять и
даже боялся пошевелиться, словно мог прогневить этим
колдуна, и тогда… И тогда он перережет ему глотку хрустальным
кинжалом.

– Ты знаешь, кто такой Солнцебог? – спросил старый ко.

– Почему вы не убили меня? – на незнакомом себе языке спросил лесной
разведчик.

Старик улыбнулся – только краешки тонких губ чуть поднялись кверху.
Их беседа изначально напоминала допрос. И вдруг Шу набрался
смелости, чтобы самому задать вопрос. Его, действительно,
интересовало, в чем причина такой милости победителей и почему
шпиона нельзя было попросту убить?

– Ты многое видел благодаря моей ваджре. Теперь мы говорим на одном
языке. Разве это не причина, чтобы не убивать тебя?

Шу немного перевел дух.

– Кто такой Солнцебог?

Теперь старый ко улыбнулся в полный рот, и пленник обратил внимание,
какие у него белоснежные, ровные зубы. Колдун состарился, а
зубы у него остались прежними и даже не истерлись за
прожитые годы. В добром расположении духа старик прошелся по
жилищу из одного угла в другой, а затем снова остановился
напротив пленника.

– Всему свое время, – произнес старик. – Через два дня (если ты,
конечно, не надумаешь бежать) мы отправимся с тобой в
удивительное путешествие, и ты узнаешь, кто такой Солнцебог и что он
принесет вам, дикарям. А пока спи спокойно.

И Шу почувствовал, как шестипалая рука старого ко опустилась ему на
лоб. Глаза лесного разведчика сомкнулись, а когда он снова
раскрыл их, уже наступило утро.

На завтрак пленнику снова принесли похлебку с мучными шариками,
несколько из них Шу выловил и спрятал себе за пазуху. Если ему
удастся совершить побег и придется пробираться к своим, то
кто знает, сколько это займет времени... В пути можно
проголодаться… А с шариками будет веселее…

За пленником пришли двое охранников и снова повели его на поля,
только на этот раз Шу не получил никакой мотыги. Вместо нее ему
дали большой глиняный горшок и заставили носить воду на
огороды. «Тем лучше, – подумал пленник. – У реки можно будет
легко удрать от охранников». Но не тут-то было: берега у Кхе
оказались высокими и скользкими. Шу приходилось зачерпывать
воду, наклоняясь с деревянного мостка, и пленник сам пожелал,
чтобы его подстраховывали за веревку.

Зато повезло во второй половине дня, когда Эр поднялся высоко над
долиной и начало припекать. Стражников сморило ко сну. Они
отложили в стороны свои копья с блестящими наконечниками и
начали жевать какую-то дурно пахнущую траву. Воспользовавшись
моментом, Шу оглушил одного ко ударом горшка по голове, а
второго повалил на землю, и душил, и душил, пока тот не посинел.
Пока лицо охранника не налилось свинцом грозовой тучи.

Когда дело было сделано, лесной разведчик осторожно выглянул из
высокой степной травы, осмотрелся: его действия не привлекли
ничьего внимания ни в Агу-Кыр-Аге, ни на полях, где работали
другие ко. Путь на свободу был открыт. Приседая, Шу направился
сначала в сторону горы, на которой до недавнего времени
находился его наблюдательный пункт, а затем повернул в сторону
соснового перелеска и скрылся в зеленой хвое.

Голова кружилась от неожиданного успеха. Шу присел под темным,
шершавым стволом и съел все мучные шарики, которые от жары
размякли и прилипли к животу. С соленым потом кушанье оказалось
еще вкуснее, но после него сразу же захотелось пить. Шу долго
накапливал слюну, чтобы хоть немного утолить жажду, а затем
стремглав пустился в чащу.

Он бежал не оглядываясь, потому что боялся увидеть сзади старого
колдуна, который, вероятно, уже пустился за ним в погоню.
Колючие ветви разорвали в кровь его лицо, но Шу не сбавлял шагу.
И вдруг на лесной опушке он остановился, словно громом
пораженный. Лесной разведчик вспомнил Ука, и Жо, и тетушку Вал…
Наконец, свою женщину, которая ждала ребенка от него…
Вспомнил и повернул назад.

Он, не торопясь, дошел до того места, где оставил незадачливых
стражников. Они уже, видимо, оклемались и вернулись к себе в
Агу-Кыр-Аг. На примятой траве лежал только треснувший горшок.
Хорошо все-таки Шу приложился одному из них по голове! Тяжела
рука у лесного разведчика. Вернувшийся пленник невозмутимо
поднял горшок и пошел к реке за водой. А на берегу его уже
поджидал старый колдун. В руках ко держал свою ваджру.

– Я знал, что ты вернешься, – произнес он. – Я всегда считал лесные
народы ленивыми и нелюбопытными. Но это касается только
вашей истории и ваших древнейших знаний... Нет, природное
любопытство в вас еще живо, и еще какое!

Шу понял, что старик сказал что-то очень обидное, но не обиделся.
Разведчик продолжал стоять с горшком в опущенных руках перед
старым ко, словно ученик перед своим учителем.

– Итак, все-таки любопытство взяло верх, и ты решил вернуться. Что
ж, тебе действительно стоит познакомиться с учением о
Солнцебоге, а также о силах Огня, Воды и Ветра, которые через два
дня я сумею подчинить.

– Силы Огня, Воды и Ветра… Что это? – думал Шу. – Вероятно, это то
же самое, что Эр, Рэ и Рю у нас…

– Ни в коем случае, – ответил старик, и лесной разведчик невольно
вздрогнул: все-таки неприятно, когда кто-то читает твои мысли.
– Огонь, Вода и Ветер – это три могучие стихии, силами
которых я буду защищать эту землю. Ты видел шесть моих стрел?
Они посвящены трем этим стихиям (по две на каждую), но главный
обряд будет совершен там, на севере, где сейчас идет
грандиозное строительство…

– Что за строительство? – спросил Шу.

Старый ко хитро прищурился и погладил свою ваджру.

– Хорошо, я отвечу на все твои вопросы сейчас, чтобы ты не мешал мне
там, на алтаре Солнцебога. Мы строим жертвенник
единственному и самому великому богу, без которого не было бы жизни на
этой земле. Разве поднялись бы всходы и вышли на луга тучные
стада без него? Разве проснулись бы мы утром без его
радостного света? Это я говорю о Солнцебоге. В его алтаре будут
заключены три стихии, которые сберегут наш мир от погибели…
Три стихи – Огонь, Вода и Ветер.

– А разве они смогут сохранить мир?

– Конечно, нет, – вопрос дикаря, казалось, развеселил колдуна. – По
отдельности и сильный Огонь, и сильная Вода, и сильный Ветер
несут разрушения. Спасения от них нет… Более того, я открою
тебе секрет: наш город погибнет от Огня, Воды или Ветра, а
может быть, и от того, и от другого, и от третьего сразу.
Вероятно, сначала город сгорит в огне, потом его затопят воды
бурлящей реки, а когда вода спадет, пустынные ветры разнесут
его песчинки по всей округе…

От этих слов у Шу потемнело в глазах. Он спросил разрешения и присел
рядом со старым ко на речном берегу.

– Не волнуйся, – по-отечески продолжил колдун. – Все уже предрешено,
и ничего нельзя исправить. Мы находимся на святой земле, у
которой свои правила. Тьму лет до нас и тьму лет после нас
она будет оставаться твердыней мира. Знаешь ты, что такое
настоящие страдания, беспощадные кровопролитные сражения,
племена и целые города, гибнущие в огне под натиском полчищ
иноземцев? Нет, ничего подобного ты не знаешь и никогда не
узнаешь, потому что ваши пращуры (я имею в виду великих северных
«саманов», которые оградили вашу землю от всех напастей)
позаботились о вашем безбедном существовании…

– Что это значит? – спросил Шу.

– Это значит… – старый ко не сразу нашелся, что ответить. – Ты видел
на деле магию, которой я обратил в бегство целую армию
дикарей? Ах, да! Ты тогда еще был совсем маленьким… Но ты видел,
как я избежал смерти от ножа, с которым ты напал на меня, и
ты стал свидетелем, как я заставил город вспыхнуть огнем и
сомкнуть свои стены, а затем оставил все на своих местах.

Лесной разведчик поспешно кивнул.

– Так вот, даже моя магия слаба перед тем, что умели делать ваши
«саманы». Послезавтра ты увидишь алтарь Солнцебога, который они
построили тьму лет назад, еще до появления на свет твоего
прадеда и прадеда твоего прадеда… Мы пришли на это великое
место и строим свой алтарь. Еще вопросы есть?

– Почему мы отправимся к алтарю только через два дня?

– Вероятно, тому есть особые причины. Солнцебог не каждый день
выезжает на небо в своей огненной колеснице…

– А через два дня выедет?

– Ты все увидишь сам.

Шу забеспокоился:

– Если вы собираетесь везти меня на север в колеснице, то я никуда не поеду!

– Не беспокойся, – ответил старик. – Главное, что великий Путь уже
открыт… А сейчас возвращайся в город, в хижине тебя уже ждет
похлебка. Завтра ты, как всегда, отправишься на работу, и
тебя уже никто не будет охранять. Надеюсь, ты больше не
совершишь глупостей?

…Великий Путь от города к алтарю на самом деле оказался необычным.
Ни о чем подобном Шу из племени Ха и помыслить не мог.

Утром второго дня старый ко зашел за лесным разведчиком и пригласил
его подняться на центральную крышу города, под которой
располагалась пави. Шу, с непривычки пошатываясь на верхотуре,
опасался, что вот-вот он сорвется и полетит вниз. А старый ко
между тем готовился к какому-то обряду. Он стоял на самом
краю крыши и то взмахивал руками, то опускал их.

Когда первый луч солнца с востока коснулся колдуна, они вместе с
лесным разведчиком взмыли в воздух и самым настоящим образом
полетели. Агу-Кыр-Аг исчез где-то далеко внизу. Шу зажмурился.
О Эр, Рэ и Рю, помогите не потерять последний разум! Но
через минуту уже все закончилось, и лесной разведчик встал
ногами на твердую почву…

Конечно же, все это снова приснилось Шу. Утром второго дня его
вывели из темницы, и старый ко позвал пленника к себе в
колесницу. Великий Путь оказался неблизким, Шу тошнило в дороге, а
старик только улыбался и подгонял коней.

После двенадцати часов тяжелой дороги колдун уже шел в направлении
небольшого поселка, состоящего из десятка бедных жилищ с
покатыми крышами. Разведчик едва поспевал за старым ко.

Поселок казался совершенно незащищенным, но только Шу подумал об
этом, как навстречу им вышел отряд хорошо вооруженных
пехотинцев. Лесной разведчик вздрогнул: начищенные медные наконечники
копий блестели на солнце, и от этого воины внушали
настоящий ужас.

Пехотинцы приветствовали старого колдуна и выстроились в две
шеренги, готовясь сопровождать его в сторону от поселка. Путь их
лежал по лугу с пожухлой травой, в ту сторону, где из земли
поднимались два каменных столба. Это, как понял Шу, и был
алтарь Солнцебога. Шу приблизился к постройке и увидел, что,
кроме двух столбов, на алтаре располагаются по кругу еще
несколько крупных камней. Все это действительно напоминало алтарь,
подготовленный к жертвоприношениям. Дикарь неприятно
поежился. Что еще задумало это пришлое племя колдунов на их земле?

К тому времени из поселка к алтарю подошла еще одна группа ко, в
руках у которых были инструменты. Рабочие («А это именно
рабочие», – решил Шу.) почтительно остановились в стороне от
старого колдуна и, казалось, даже опасались поднять глаза. Среди
них стоял и человек в лисьей шапке, который, видимо,
руководил строительством.

Шу, не в пример рабочим, смело подошел к двум центральным столбам,
быстро определил, что в природе такие ровные камни не
встречаются, а значит, их обработали специально.

Пока старик готовился к очередному обряду, лесному разведчику
наскучило рассматривать голые камни, и тут он увидел в стороне еще
несколько подобных столбиков. Шу без лишних слов ринулся к
ним и перед самыми столбами замер как вкопанный.

– Ты увидишь алтарь Солнцебога, который ваши «саманы» построили тьму
лет назад, – вспомнил Шу слова старого ко.

Так значит, этот алтарь построили далекие предки лесного разведчика?
Вот чудеса! И для чего все это им только понадобилось?!
Неужели нельзя было просто добывать пищу во время охоты или
рыбалки? Собирать питательные коренья и ягоды? Для чего нужно
было трудиться над непонятным сооружением в поте лица?

И тут старый колдун, расположившийся около своей конструкции, издал
гортанный клич. Все, включая и Шу, замерли в ожидании
чего-то необычного. В руках у старика был большой глиняный горшок,
в котором горел огонь. Колдун поднял руки вверх, и в этот
момент все присутствующие при обряде повалились на землю.

Шу лежал на спине и смотрел на небо. Он находился дальше всех от
колдуна, но даже на таком расстоянии тот сумел ввести его в
необычный транс. Шу снова увидел Агу-Кыр-Аг, охваченный огнем,
только теперь стены города не сдвигались, а обугливались и
рушились. Вскоре от Агу-Кыр-Ага остались только земляные
бугорки, образующие круги – бывшие внешние и внутренние
оборонительные стены.

Солнце зашло, и все погрузилось в темноту.

Шу поднялся на ноги, но в этот момент колдун залил огонь в горшке
водой, и непонятная сила снова повалила лесного разведчика на
спину. Он увидел, как небольшая речушка наполняется водами и
вскоре они выходят из берегов и затопляют развалины
Агу-Кыр-Ага. Все оказывается под водой, а она пребывает и
пребывает, и вот уже к кругам великого города, оказавшемся на дне,
невозможно доплыть. Многие метры мутной зеленой воды скрывают
их.

Дикарь продолжэал лежать в полном оцепенении и не мог пошевелить ни
рукой, ни ногой. Его охватил нечеловеческий ужас, боль и
сострадание. А старый колдун уже вылил воду из своего
волшебного горшка и камнем разбил его на две части. Воины и рабочие,
которые так же, как и Шу, лежали погруженные в транс, в один
голос застонали. Скорбящий гул поднялся над лугом и примял
к земле и без того умершую октябрьскую траву.

Вместе с этим гулом налетел шквальный ветер. Под его напором Шу
вжался в сухую твердую землю и пожелал бы лучше умереть, чем
выдерживать дальше эту исполинскую тяжесть. Ветер давил на его
слабые ребра всей космической тяжестью, а перед глазами
лесного разведчика уже вставали новые образы: большая вода ушла
и открыла свету остатки Агу-Кыр-Ага. Собственно, от него
остались только песчинки, которые поднял с земли обезумевший
ветер и разнес в разные стороны. Словно и не было этих высоких
оборонительных стен, кузней, в которых изготавливались
бронзовые наконечники и строились колесницы. Непобедимое племя
пришлых колдунов растворилось в вечности.

Словно одурманенный, Шу поднялся с земли и побрел к алтарю, туда,
где колдун опускал в лунку две половины своего горшка.
Постепенно в себя пришли все остальные ко. Воины выстроились в
шеренгу, окружая алтарь Солнцебога с подветренной стороны. Двое
рабочих подскочили к колдуну, подняли единственный камень,
остававшийся до сих пор не у дел, и накрыли им лунку с
горшком.

Только после этого старый ко смог подняться на ноги. Его
поддерживали под руки крепкие воины.

Они отвели старика в поселок и положили на циновку в отдельной
хижине. Колдун объяснил Шу, что сейчас он сильно устал, ему
требуется отдых, поэтому назад в Агу-Кыр-Аг они смогут
отправиться только завтра. По бледному лицу старика было видно, что
только что он пережил нечто ужасное, и лесной разведчик решил
действительно не беспокоить его до вечера.