Литературная критика

 

16. Продолжим обсуждение проблем вокруг да около авторского права.

 

Представления о красоте, которыми вдохновлялись писатели старых времен, профессиональная литература как законный элемент книжной индустрии заменяется необходимостью следовать ярко выраженным стандартам, которые должны обеспечить произведению вписанность в нормальный ход функционирования издательского механизма.

 

Для коммерческой литературы стандарты качества вытекают из критерия популярности, -  именно популярность влияет на качество продаж, а, следовательно, и на прибыль. Для ангажированной литературы такой критерий -- идейность. Разумеется, оба критерия заимообразны. Популярность немыслима без идейного сопровождения: пропаганда ценностей потребительского общества. Идейность немыслима без популярности: зачем нужен выверенный курс автора, если рядовому читателю -- именно тому, кому нужно вешать лапшу на уши -- неинтересна жвачка, которую ему подсовывают. Это тонко почувствовал товарищ Сталин, когда потребовал от мастеров кино не только агитировать за Советскую власть, но и развлекать читателя.

 

Но и тот, и другой критерии маскируются под так называемую художественность -- еще одна химера, наряду с философским камнем и вечным двигателем, достойная быть внесенной в паноптикум человеческих заблуждений. На этой почве разгоралось и разгорается множество фарсов с драматическим финалом, или, наоборот, битвы лилипутов о том, с какого конца разбивать яйцо: совместимы ли популярность (другая обертка коммерционализации) с художественностью или, допустим, художественность с ангажированностью (выступающей под псевдонимом "идейное содержание").

 

17. Итак, книжная индустрия выделяет из числа пишущих небольшую группу, обзывая их авторами, и отторгает их от остальных системой авторского права. Авторское право привязывает этих выбранных к издательской машине, устанавливая стандарты, которым они должны следовать в своем, если хотите, творчестве. Таково резюме из предыдущего, которое, однако, нуждается в некотором дополнении. А именно, авторское право формирует определенный тип автора, его идеологию, психологию и ...

 

Для коммерческой литературы главный писательский тип -- это популярный автор. Обычно автору удается влезть на свою вершину не часто, а то и не более 1 раз/жизнь. Писавшие много и хорошо, во-первых, редки, а, во-вторых, даже с гением Бальзака, Дюма и В. Скотта с каждым новым произведением планка той самой пресловутой художественности падала все ниже и ниже, по крайней мере, подлинный талант все чаще зиял пустотами из многословия и самоповторениями.

 

Для коммерческой же литературы важна производительность. Поэтому популярный автор тиражирует до бесконечности длиною в собственную карьеру однажды снискавшие ему популярность приемы.

 

Вторая особенность популярного автора -- он должен обладать именем (у них это называется брэндом), быть раскрученным, чтобы рука сама тянулась к кошельку, едва на обложке замаячит знакомое имя с соблазнительным штампом новизны.

 

Автора данной статьи поражало, как во времена не самые благоприятные куча народу на барнаульском толчке минуя Л. Толстого, Драйзера и др., кого еще в хорошем состоянии можно было приобрести у тех, кого нужда вытолкнула ради нескольких грошей, тратились на Поттера, Акунина, Маринину, дурно изданных и дорого, в несколько раз дороже упомянутых первыми авторов, стОящих.

 

Ясно, что популярных авторов должно быть немного на Олимпе -- то есть в голове популярного читателя, где и размещается коммерческий Парнас -- сотням богов не уместиться. Кроме того, автор должен соответствовать определенным качествам, чтобы интерес к нему мог поддерживаться сплетнями, скандалами и др. вне- и околитературными приманками. То есть популярному автору нельзя быть каким попало, а попадать в определенный тип (имидж).

 

18. Без толики популярности не обходится и ангажированный автор. Особенно в демократическом обществе, где, в отличие от советского, любовь к писателям не санкционируется в принудительном порядке, в известных пределах допускаются разброд и шатания во мнениях. А, следовательно, и читателя надо перетягивать к себе в конкурентной борьбе.

 

Однако в случае с ангажированной литературой на ось популярности наматывается прослойка этой самой ангажированности. Ситуацию хорошо определил, кажется, Федин на I съезде совписателей (1934 -- год перехода нашей литературы на рельсы официальной партийности). "Партия дала писателю все, партия отняла у него одно -- право плохо писать". "Плохо" или "хорошо" может определить только бог, которого нет, но который вставляет в грудь писателя или читателя прибор, указывающий, где хорошо, а где плохо. Из чего следует, что партия постановила в обязательном порядке отменить показания этого прибора и вверить оценку литературных достоинств соответствующим органам.

 

Отсюда появление определенных писательских типов: литературный генерал, литературный офицер, литературный солдат -- определяемых одним общим понятием "литературный чиновник" и отличающихся местом в чиновной иерархии. Ангажирующая сила (напомним, это -- не обязательно советская идеология, но, например, католическая церковь, или работа на иностранные, типа Соросовского, фонда) дает не только материальное содержание (то самое "все", о котором говорил Федин), но и главное: авторитет.

 

К сожалению, большая часть советской литературы слишком уж полагалась на этот авторитет, совершенно не думая о популярности (то, что официальная линия Союза писателей и тогдашняя литература во всем объеме своего существования не одно и то же, разговор особый). В результате, верно служа партии и неплохо ею подпитываясь (смешно слушать, как некоторые бывшие советские писатели ностальгируют по тучным временам: как на гонорар за свой первый рассказ они покупали костюм, как... да что там рассказ, в районной многотиражке за стихотворение в 3 строфы -- длиннее печатали редко -- платили 5 рублей при цене за пузырь 3.12, и это водки, а гнилушки можно было набрать целую сетку) она потеряла любовь народа, ибо лакеев никогда не любили, даже если к хозяевам относились лояльно. Став не нужной народу, она перестала быть нужна и хозяевам. И к чему сейчас неуместные стенания о недооценке роли литературы, о неподдержке культуры -- это со стороны властей, -- о деградации читательского вкуса -- а это со стороны народа? Так советская литература получила в итоге то, что заслужила.