Комментарий | 0

Гора и мышь, или Мнимые уроки прошлого

 

 

 

 

***

Говорят: «Гора породила мышь».

Но бывает наоборот:
Что-то тихое, маленькое, глядишь,
Жизнь чему-то большому даёт.
Был тишайшего нрава Короткий Пипин,
Кроток, добр и, как карлик, мал.
У него однажды родился сын,
Всем известный под именем Карл.
Позже прозван Великим, ибо достиг
Самых невероятных вершин,
Повелитель народов, архистратиг
И Пипина Короткого сын.
Все же чаще гора порождает мышь,
Но бывает наоборот:
И у карлика может родиться крепыш,
Что в преданье Гераклом войдёт.
 
 
 
***

Гласит легенда, что увидев Элоизу,

Пьер Абеляр утратил самообладание,
Вовлек красавицу в греховную коллизию,
(Чему не может быть, конечно, оправдания),[1]
И был Фулбером изуверски оскоплен
За совращение прилежной ученицы
(Так поступать, конечно, не годится,
На то есть Божий и людской закон).
Но испытав великие лишения,
Пьер Абеляр стал веры паладином
И лучше многих, избежавших оскопления,
Он проповедовал о Боге Триедином.
Где преступленье, там и наказание.
В ком искушенье, в том и утешение.
К Всевышнему ведёт тропа изгнания.
И нет утрат – есть жертвоприношения.
 
 
 
 
 
Крестовый поход детей
 
Стефану-подвижнику явился
В перламутровом сиянии Христос.
Осиянный отрок пробудился
От пастушеских забот и детских грез.
 
И в Святую Землю, в стан неверных
За собой увлек, как Крысолов,
Толпы отроков безродных и блаженных,
Окрыленных пением псалмов.
 
Рёк: «Расступятся пред нами волны,
И оружье в страхе сложит враг.
Нечестивца победит паломник
С именем Христовым на устах».
 
Кое-как добравшись до Марселя,
Море пересилить не смогли.
Местные купцы их «пожалели»,
Погрузив, как скот, на корабли.
 
Плыли на закланье, словно овцы,
В берегам алжирским, в грязный порт.
Там их взяли в плен работорговцы,
Там окончился крестовый их поход.
 
 
 
 
Чума 1349 года
 
Цвет, запах, звук слились в одну стихию,
Куда ни бросишь взгляд – везде земля чадит.
И давит немота небес под литургию.
Смерть в чёрном пляшет у могильных плит.
 
Вдыхая терпкий яд, смеётся обречённый,
И блекнет белый день, весь в тусклом серебре.
Не думать ни о чём, когда повсюду стоны,
И запах тленья с ног сбивает в сентябре.
 
Соцветия огней, разбуженные страхом.
Струится в небеса гул всех колоколов.
В глухом краю и здесь, по городским клоакам,
Бубонная чума волочет свой улов.
 
Покровы смерти, как туман слезоточивый.
И скверны скорбный дух всё бродит по земле,
Распугивая крыс, убийца без причины.
Отобранным крестом он ворошит в золе.
 
Предсмертный крик, поднявшийся из брюха
Сквозь слизь и гной, взлетел под небосвод.
Что наша жизнь? Лишь спазм, а дальше скука…
Дыханье пропасти, где сгинет жалкий сброд.
 
 
 
 
 
 
 
 
***

Ответь нам, откуда, Жанна,

Откуда такая дерзость,
Твое упованье на чудо
И вера в ангельский глас,
Что вел тебя непрестанно?
Ведь тьма под тобой разверзлась!
Упрямо и безрассудно
Ты близишь гибели час!
Как может простая крестьянка,
Ответь нам, как может, Жанна,
Пречистых ангелов пенье,
Что льется из скважин небес,
Не спутать с хитрой приманкой,
С похмельем или дурманом,
С опаснейшим обольщеньем,
Какое готовит ей бес?
И взор потупила Жанна,
Пытаясь спрятать сомненье,
И губы молитву шептали
С неслыханной быстротой.
А в сердце Христова рана
Пылала раньше сожженья,
Пылала, как роза в бокале,
Впитавшая горький настой.
 
 
 
 
Савонарола
 
В самом сердце порока, роскоши и произвола
Объявился однажды неистовый Савонарола.
Осуждая прелатов, он не скупился на поношения,
А красавицам запрещал носить украшения.
Ко всеобщему ужасу мог явиться на бал-маскарад,
Чтобы наслать на собравшихся огненный дождь и град.
На костры тщеславия отправлял холсты Боттичелли
И сам дровишки подбрасывал, чтобы ярче горели.
Разрешал на улицах петь только псалмы
И видел в науке источник не света, а тьмы.
Друг обиженных жизнью и враг циничной богемы,
Он твердил, что в грехе погрязли по уши все мы,
А Рим превзошел Вавилон, и скоро гнев божий
Обрушится и на Папу римского то же.
Он везде и всегда, как библейский пророк,
Бичевал – неслучайная рифма – порок.
Силком обращал заблудшие души к вере
И носил на плечах обтянутый кожей череп.
Был некрасив, даже уродлив Савонарола
И сердца не прельщал – воспламенял силой глагола.
Закончил, как и положено, на эшафоте.
Статью про него в Википедии вы найдете.
 
 
 
 
 
 
По поводу одной карикатуры Леонардо
 
Две головы: большая и поменьше –
Один из множества набросков Леонардо.
Портреты старцев и нездешних женщин,
Эскизы фресок, чертежи и карты,
Проект не возведенного строенья,
Рисунок лошади – и вдруг карикатура.
Юродство, богохульство и глумленье
Здесь обнаружены в самой фактуре
Вещей. Зловещая асимметрия –
Две безобразные оскаленные рожи.
Паденье с эмпиреев в эмпирию,
Где все искажено, где мир безбожен.
 
 
 
***

Глупо на ветер дуть,

А против ветра – тем более.
Пусть попробует кто-нибудь,
Выйдя в дикое поле,
Вольному ветру перечить,
С ураганом затеять спор,
Двинуться буре навстречу,
Заслоняя грудью простор.
 
Глупо на ветер плевать,
В ветер камни швырять опасно.
На пути у ветра стоять
Вправе только гора, это ясно.
 
Так позволь себе стать горой,
Не бросайся под ноги ветру,
По ночам с ним дуэтом не вой,
Не наматывай днем километры.
 
Где стоишь, там спокойно и стой,
Отрешенный, твердый, немой,
Словно окаменелая рыба.
Что бы ветер тебе ни принес,
Оставайся смирен и тверез,
Помни, ты – человечище, глыба.
 
Так Никколо Макиавелли
Наставлял одного флорентийца,
Что по жизни метался без цели
И никак не мог остепениться.
 
 
 
 
 
 
 
Плач Монтесумы
 
Нет, я не знал креста, как и сонета
Сложить не смог бы, но в мои уста
Вложил Гонгора плач… или Кеведо.
Для них моя история проста,
 
И потому ужасна. Без ответа
Останутся по истеченье ста
И больше лет вопросы буквоеда,
Что будет эту летопись листать.
 
Ударом Божьего хлыста весь мир
На голову мою был вмиг обрушен,
За то, что с недругами я затеял пир,
Вручал дары, был льстив и прямодушен
И принял за посланников богов
Коварных и безжалостных врагов.
 
 
 
 
***
 
Ричард III, образчик жестокости и коварства,
За коня готов был отдать полцарства,
 
Когда припекло, если верить Шекспиру,
Что весьма пристрастно
                             поведал о нем просвещенному миру.
 
Впрочем, есть точка зрения,
                            что великим британским поэтом
Этот вздорный монарх конъюнктурно был оклеветан.
 
И к тому же неясно, насколько Шекспир причастен
К написанию этих кровавых и пасквильных басен.
 
Так что не только недостоверен герой,
Но и автором мог бы быть кто-то другой.
 
В общем, с авторством все обстояло скверно,
Задолго до наступления эпохи постмодерна.
 
 
 
 
 
Кромвель

Дождь всю ночь барабанит по черепице кровель,

Слышит, ежась в алькове, бессонный Лондон:
«Кромвель, Кромвель, Кромвель»
«Карл обезглавлен! Трон обескровлен!»
 
Отпустив палача, он стоял и любовался
Остывающим трупом поверженного монарха,
Что уже не внушал ни благоговенья, ни страха,
Но приходу смерти растерянно улыбался.
 
Мог ли Кромвель предчувствовать, зная, что враг сокрушен,
Свой посмертный удел – восхождение трупом на плаху?
Свою голову видел ли поднятой на шесте?
Преступая закон, угодил он в сети времён.
Так вершится история: прах возвращается к праху,
А затем все тонет в мелкой людской суете.
 
 
 
 
***
 
В ненастный октябрьский день решением Конвента
Заключена была в Тампль Мария-Антуанетта
За измену родине и растрату бюджета.
 
Вчера королева, а ныне – жена гражданина Капета
Во мраке сыром не смыкала глаз до рассвета,
Вопрошала, молилась и слышала вместо ответа:
Где-то дождь шелестит,
мышь пищит и скребется где-то…
 
Зимняя стужа, весенняя слякоть, душное лето,
Снова осень – ей предстояло прожить все это
В затянувшемся ожидании эшафота…
 
 
 
 
***
 
«Ученых и ослов – на середину!» –
Во время экспедиции в Египет
Скомандовал Наполеон, завидев
В дали пустынной наступленье мамелюков.
 
С тех пор ослы с учеными повсюду,
К досаде обоюдной, неразлучны.
Соседство это им, конечно, в тягость,
Но выжить можно, только сбившись в кучу.
 
 
 
 
 
 
***
 
Во младенчестве Наполеона Бонапарта
Отбраковала бы древняя Спарта,
Ибо был он росточком и весом мал,
Ревел без причины и часто хворал.
В раннем детстве Наполеона Бонапарта
Водили в зоосад поглядеть на гепарда,
И был страстным охотником до петард
Малолетний Наполеон Бонапарт.
В школьные годы Наполеона Бонапарта
Учительница сажала за первую парту,
Чтобы он на задней не устраивал стычки
И не дёргал девочек за косички.
Настигала падучая юного Бонапарта
После каждого третьего полового акта,
А в молодости он однажды лишился чувств,
Выступая с речью о бесполезности искусств.
Но в зрелые годы Наполеон Бонапарт
Воплощал эпохи своей авангард,
Что безжалостно сжигает в прошлое мосты
И сдвигает взглядом истории пласты.
Фатум вел Наполеона Бонапарта
От Монмартра до Арбата и обратно.
И на троне, и на бранном поле
Он вершителем был Объективной Воли.
Самый славный сын Гордыни и Азарта,
Не смирился с тем, что бита его карта,
С тем, что и его закономерно поджидал
После всех побед – безрадостный финал.
 
 
 
Иллюстрации
 
Амьель Л.-Ф. Пипин Короткий. Х., масло, 1837.
Крестовый поход детей. Гравюра Гюстава Доре.
Милле Дж.Э. Жанна д’Арк. Х., масло, 1865.
Дж. Савонарола. Портрет работы Моретто да Брешиа. Х., масло, 1524.
Монтесума. Портрет кисти неизвестного художника XVII в.
Деларош П. Кромвель у тела Карла I. Х., масло, 1831.
Деларош П. Император Наполеон в своем кабинете. Х., масло, 1838.
 

[1] Страсть в оправдании нисколько не нуждается:
Она где хочет, там и разгорается.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка