Поэзия

Джон Кольер. Портрет Редьярда Киплинга, 1900.

Это стихотворение – одно из самых известных и популярных в английской поэзии. Давно влюблен в него и русский поэтический слух – благодаря удачным переводам, в первую очередь, М. Лозинского и С. Маршака. Многообразие переложений (больше полусотни) и их несхожесть, поразительная вариативность указывают на то, что этот шедевр наряду с внешней простотой и ясностью характеризуется поразительной семантической емкостью и силой и, вероятно, выражает некие непреходящие ценности и смыслы новоевропейской культуры.

Редьярд Киплинг написал If в 1895 г., по его собственному признанию (в автобиографии Something of Myself: for my friends known and unknown, 1937), вдохновляясь личным примером английского колониального политика Линдера Джеймсона, организатора провального рейда против буров (1895), который послужил прелюдией к жесточайшей англо-бурской войне (1899 – 1902). За свою неудавшуюся авантюру Джеймсон предстал перед судом, однако английское общество и пресса превозносили его как национального героя и безупречного джентльмена. Позднее Киплинг включил If в сборник сказок Rewards and Fairies («Награды и Феи», 1910), где это стихотворение входит в рассказ Brother Square-Toes («Брат Тупоносый Башмак»). Спустя сто лет после написания стихотворения, в 1995 г. в ходе масштабного социологического телеопроса BBC оно было признано самым популярным поэтическим текстом в Великобритании; им открывается антология «Любимые стихотворения нации», составленная по итогам этого опроса.

If – своеобразное кредо сына своей страны и эпохи, прославленного певца «старой доброй» Британской империи и первого английского литератора, удостоенного Нобелевской премии (1907). В качестве манифеста, отличающегося предельной ясностью и чеканностью, строгостью формы и простотой, лаконизмом выражения ценностных установок и принципов автора, If вызывало как заслуженное восхищение, так и суровую критику. Отношение к тексту, который стал классикой сразу же после публикации в 1910 г., существенно поменялось после Первой мировой войны. В этот период слава Киплинга стремительно пошла на спад: литература потерянного поколения резко контрастировала с колониальным пафосом его стихов и рассказов. Нынешнему читателю поэтического текста Киплинга непросто понять, почему в те годы четкость его этических формул ассоциировалась с бескомпромиссностью и даже жестокостью, обернувшейся бесчеловечной бойней на фронтах Великой войны. Эта война, к слову сказать, унесла жизнь единственного сына Киплинга Джека, который еще до своего рождения стал адресатом If и пропал без вести во время битвы за Лос (отец оплакал сына в своих «Эпитафиях войны», 1919).

Негативную коннотацию If приобрело и в контексте английской контркультуры конца 1960-х. Под тем же заглавием в мятежном 1968-м вышла на киноэкраны драма Линдсея Андерсона о жесткости английской системы воспитания, провоцирующей иррациональное насилие и бунт. В фильме If дебютировал Малкольм Макдауэлл, вскоре прославившийся в не менее скандальном «Заводном апельсине» Стэнли Кубрика.

Наконец, не так давно (2018) студенты университета в Манчестере убрали со стены учебного корпуса текст If, полагая, что творчество Киплинга является олицетворением расистского колониального мышления, чуждого ценностям свободы и правам человека. Этот упрек, возможно, правомочен по отношению к «Бремени белых» (в свое время раскритикованному Марком Твеном), но едва ли справедлив применительно к If.

Так или иначе, шедевр Киплинга, под влиянием каких бы политических настроений он ни создавался, остается непревзойденным образцом отображения в поэзии стоической этики, и к нему, как и к «Размышлениям» Марка Аврелия, будут обращаться все новые поколения юных джентльменов независимо от политической повестки и конъюнктуры. Следует признать, что эта этика, увы, нередко оказывалась на службе глобальных имперских проектов и подкрепляла идеологические мифы; но вчитаемся в текст, отрешившись от его предзаданного контекста: разве есть в нем хоть одна строка, которую не стоило бы прочесть взрослеющему сыну?

Текст If в прекрасном переводе М. Лозинского, известном как «Заповедь», моя мать написала на листе ватмана и повесила в моей комнате. С восьми лет и до ухода из родительского дома в самостоятельную жизнь я видел его каждый день и быстро выучил наизусть. И если я приходил к маме в годы возмужания с жалобами на какие-либо житейские неурядицы, она повторяла: «Перечитай If».

Предлагаю читателю свой вариант перевода.