Восемь поэтесс
Илья Имазин (27/06/2018)
Стилизации и переводы
Илья Имазин. Поэтесса. Б., акварель, гуашь.
Сафо – Эриниям
О, дочери Ночи, Эринии, вас посылаю вдогонку
Этому выродку. Он – ваша цель. Настигайте, язвите!
Пусть он лишится рассудка и сгинет,
забытый иль проклятый всеми.
Пусть его имя всем кривит уста, словно слово дурное.
Пусть его семя дает безобразные всходы.
Пусть содрогнется земля у него под ногами.
Как посмел он, ничтожнейший из ничтожных!
Что мне прежние раны,
что стрелы, пронзавшие сердце?
Что мне тысячи слов, летевших в меня, точно камни?
Что мне жаркий безжалостный ветер,
все тело мое иссушивший?
Все – ничто.
Обескровил, убил – недоносок, мальчишка.
То, что радость во мне задушил, – полбеды.
Что мне радость?!
Даже молвить страшусь:
Он похитил мой голос![1]
Сафо. К Эрато
О, наполни обжигающим вином безумства и тоски
Этот сухой, на солнце раскалившийся сосуд –
Мое давшее трещину сердце.
Песней опьянения наполни
Мое горло и мой рот,
Пересохший, растрескавшийся от жажды.
Эти губы,
Так долго не целовавшие твоих жарких плеч и сосков,
Не губи, не мучь неутолимой жаждой песни.
Не покидай меня, не позволяй мне такой оставаться:
Беззвучной пустотой,
Бесчувственной сухой глиной.
Сафо в ладье Харона
Мир погас, как светильник, когда, со скалы сорвавшись,
Пала я на лице свое, камни окрасив кровью.
Очнулась в ладье, что увозит меня в царство мертвых.
Где же заплачки подруг?
– Голодающий слух ищет звука,
Но падением оглушена, даже волн мерный плеск я не слышу.
Кожей чувствую, как умирают движенье и время.
И все чудится мне
там, где в мареве тонет оставленный берег,
Хрупкого юноши силуэт,
зыбкий и божественно прекрасный.
Коринна – Пиндару
Прими, Пиндар, черепок
Скифоса, что не смог
Выдержать жажды напор
От Аполлоновых губ,
Ужас вместить и восторг.
Скифоса короток срок:
Едва коснулся его
Им прельстившийся бог,
Лопнул, словно пузырь, –
Будет тебе оберег.
Микеланджело Буонарроти. Виттория Колонна. Рисунок
Виктория Колонна – Фернандо д’Авалосу
Покуда в Вас жила, блаженный свет,
Награда Вам и с Вами лишь едина,
Душа другого и не знала господина,
Ведь без любви влюбленным жизни нет.
Теперь из вышних шлете мне ответ
И этот мир, как темная пучина,
Враждебен мне, а образ Ваш – лучина,
Что цедит свет во мраке лжи и бед.
Рассейте же туман меж мной и Вами,
И на окрепших крыльях смело ввысь
Рванусь, ведь верный путь уже проложен.
О, Ваша честь, блаженство вознестись,
Чтоб воссиял перед прозревшими очами
Мир истинный и вечный – Ваш и Божий.
Эмили Дикинсон I
Если сердце, хотя бы одно, удержу от крушенья,
Значит, жизнь моя все-таки больше, чем суета.
Если боль остужу и сумею умерить мученья,
И со мною Другой сможет выдержать тяжесть креста,
Если птице, что камнем сбита в свободном паренье,
Я верну тепло и уют родного гнезда –
Эта жизнь все же больше, чем суета.
Эмили Дикинсон II
Скажи всю Правду, но без прямоты –
К цели двигаться нужно в обход.
Ослепляет после сплошной темноты
Полной Правды внезапный восход.
Как Дитя в ходе длительных объяснений
Свыкается с молнией и грозой,
Так же Правда раскрыться должна постепенно –
Иначе ослепнет любой.
Эмили Дикинсон III
Но я не окликала Смерть –
Меня любезно он
С Бессмертьем рядом усадил –
И тронулся фургон
Медлительно – он не спешил,
Учтивости его
Я в жертву принесла покой
И ремесло своё.
Проехав школу, где детей
Звонком разбужен гвалт, –
Проехав чуткий сон полей, –
Томительный закат, –
Или, верней, он минул нас –
Росинок дрожь и хлад –
Был паутинкой в ранний час
Мой тюлевый наряд –
У дома встали, дом набух,
Как опухоль Земли –
Одна лишь кровля – чуть видна –
Глазела из земли –
С тех пор столетия прошли,
Но день вместил бы их,
И вечность – поняла я вдруг –
Давно влечёт гнедых.
Илья Имазин. Эмили Дикинсон. Б., тушь.
Леся Украинка
Из «Лирических песен Древнего Египта»
***
Так любовь к тебе всю меня пробирает,
как вино водицу,
аромат живицу,
Как сладкий сок, насквозь проникает.
Ты же, ты так спешишь издалече,
чтоб была я с тобой, –
так же рвется в бой
Скакун, что вихрем врезается в сечу.
По приказу небесному нашей любви,
огнем полыхая,
томленьем в груди,
как копьем, поражая.
как вино водицу,
аромат живицу,
Как сладкий сок, насквозь проникает.
Ты же, ты так спешишь издалече,
чтоб была я с тобой, –
так же рвется в бой
Скакун, что вихрем врезается в сечу.
По приказу небесному нашей любви,
огнем полыхая,
томленьем в груди,
как копьем, поражая.
***
Или сердцу моему открыться не пристало
Любви твоей?
Я не бросил бы тебя, пусть бы даже пытали
меня каждый день,
Пусть бы в Сирию гнали меня палками,
В Нубию розгами,
Пусть бы прогоняли по горам плетьми,
Любви твоей?
Я не бросил бы тебя, пусть бы даже пытали
меня каждый день,
Пусть бы в Сирию гнали меня палками,
В Нубию розгами,
Пусть бы прогоняли по горам плетьми,
По долу терниями.
Ничьему совету я не внял бы,
Не отрекся бы от милой отрады!
Ничьему совету я не внял бы,
Не отрекся бы от милой отрады!
Хвала царевне
Надпись на столпе
Любо! Люба краса её!
Любо! Люба краса её пред всеми царями!
Любо! Люба краса её пред всеми мужами!
Как мила она пред всеми женами!
Люба краса царевны!
Из жен и дев ни одна ей в красе не ровня!
Как ночная тьма, темны косы ее,
Что чернее ягод терновых,
Зубцов серпа кремневых крепче зубы ее,
А рукой заслоненные груди, словно два венчика…
Далее надпись разбита
Х. Д. (Хильда Дулитл)
Илья Имазин. Хильда Дулитл. Б., тушь, белила.
Морская роза
Роза, жесткая роза,
потрепана, лепестки в убытке,
скудный цветок, тощий,
лист редкий,
намного дороже,
чем влажная роза,
одна на стебле,
дрейфуешь в потоке.
С чахлым листом, невысокая,
выброшена на песок
ввинчиваешься ввысь,
в сыпучий песок,
что кружится в вихре.
Может ли пряность розы
источать аромат столь терпкий,
в листе ее затвердевший?
Все горы
Отдай мне все горы…
Гимн Артемиде
Отдай мне все горы.
Город, избирательный округ,
Церковь,
Цедящие толпу ворота в город,
Я любви не питаю к стенам,
что должны подавлять или прятать,
будь то рынок,
подворье дворца или
избирательный участок.
Дай мне пути холодный поток
сосновую рощу
вместо террасы в саду
заброшенный
дикий
и мрачный простор
по ту сторону гор.
Дай мне не землю
не расплющенную долину
с суровыми ориентирами
заданной площадью
отмеренной длиной,
но валуны
что не обтесаны
как тайные алтари
в вышине, где только
красивейшая ольха
или тополь.
Дай мне дикую азалию
для алтарного огня,
и пусть Феб охраняет
место пылкого рынка.
Дай ему белый мрамор
сияющую белизну
крытой галереи
точеные колонны
портик.
Дай ему причал
мол
улицу
перекресток
и поворот в переулок.
Я ему не завидую ничуть,
моему пламенному брату,
что ценит ясность,
как снег, рассекающую
застывший
воздух.
Мрамор островов,
снег местечек удаленных
накроют волны сосновой хвои
и рощи ольховой
мои острова
сдвиги и перемены
там тогда тут отныне
ослепительные
белые
гранит
серебро
в голубом эфире.
Я плыву
Горный путь подо мной, как воздух.
Пусть же Феб охраняет рынок
Пусть Любовь светозарная
На все острова претендует
Морские и речные
Стану ли с этим спорить?
Нет,
скорее я пожалею его, моего брата,
Любовь светлую пылкую пожалею,
что знает только
порывы
морей неутомимых, беспокойных,
сотрясающих террасы
и горький воздух.
О, Зевс
благодатный,
храни своих детей и тварей,
мне же отдай острова воздушной выси
все горы
и рвущиеся вверх горные деревья.
Сильвия Плат
Тревожащие музы
К одноименной картине Джорджо де Кирико
Мама, мама, что за тетку-фурию
Или мерзкую кузину-образину
Ты не пригласила по оплошности
На крестины ко мне, и она
Этих леди в отместку наслала на нас
Кивать яйцевидно-тряпичными
Головами, кивать в изножье,
В изголовье и слева от кроватки?
Джорджо де Кирико. Тревожащие музы. 1918. Х., масло.
Мама, кто заказывал истории
Про Микки Блэкшорта, героя-медвежонка?
Мама, чьи ведьмы всегда-всегда
Запекались в имбирные пряники?
Ты видела их, ты пыталась
Избавить меня от трех леди?
Без глаз, без губ всю ночь у кровати
Кивают заштопанными лысинами.
В ураган, когда, готовые лопнуть,
Пузырями надувались окна
В папином кабинете, нас с братом
Ты успокаивала печеньем и Овалтином,
И вместе с нами пела хором:
«Сердится Тор: Бом-бом-бом!
Пусть сердится – нам нипочем!»
Но эти дамы выбили все стекла.
Когда на цыпочках в танце кружились,
Как мигающие фонарики, школьницы,
Распевая песнь светлячков, не могла я
Ногой шевельнуть и в мерцающем платье
В сторонке, стреноженная, стояла,
Поглощенная тенью угрюмо-головых
Крестных, а ты не могла сдержать слезы:
И тень простиралась, и огни угасали.
Когда я училась игре фортепьянной,
Ты хвалила мои арабески и гаммы,
Хотя все педагоги сочли деревянным
Мое туше, несмотря на старанья.
Мое ухо после часов упражнений
Оставалось невосприимчивым к нотам.
Я училась, училась, училась другому
У непрошеных муз, дорогая мама.
А однажды, проснувшись, я тебя увидала
Надо мной парящей в яркой лазури
На воздушном шаре зеленом в стае
Синих птиц бесчисленных и небывалых,
И цветов, каких на земле не сыщешь.
Но, как мыльный пузырь, отпрянула вдруг
Планета, когда меня позвала ты,
И я встретила снова своих попутчиц.
Ночью, днем, в изголовье, в изножье, слева
Длится их бденье в ризах из камня,
Их лица пусты, точно день моего рожденья,
И на закате вытягиваются их тени,
Хотя их солнце не светит и не заходит.
И в это царство меня отдала ты,
Мама, мама. Только не хмурься,
Я не предам их суровый орден.
Любовная песнь безумной девушки
Глаза сомкну – мир замертво падет;
Открою веки – все родится вновь.
(Мне кажется, тебя создал мой ум).
А звезды в вальсе, в красном, в голубом,
И своевольной черноты галоп:
Глаза сомкну – мир замертво падет.
Твоих альковных чар мне снился гнет,
Ты пел, сражен луной, и целовал в бреду.
(Мне кажется, тебя создал мой ум).
Низвергся Бог с небес, и Ад угас,
Выходят вместе серафим и бес:
Глаза сомкну – мир замертво падет.
Вернешься, грежу я, как обещал,
Но я старею, твое имя позабыв
(Мне кажется, тебя создал мой ум).
Любить бы буревестника взамен,
По крайней мере, по весне он вновь ревет.
Глаза сомкну – мир замертво падет.
(Мне кажется, тебя создал мой ум).
Патти Смит
Мальчик кричал Волк
Ох не раз мой рассказ пересказан и спет
От священных писаний до желтых газет
Шум борьбы и тщеты не громче чем шепот
Золота душа мальчика живот
Стало быть выманили из чащи попался он
Так вытягивают кровь из жил
Привязан к стволу как Святой Себастьян
И отворачивался от стрел что летели в него
Сквозь стволы стволы
И листьев узор
Мальчик выл как волк
Волк не пришел
Волк внутри
Мальчик выл как волк
В пляс пустились они по древним следам
Взывали к Луне не получая ответ
И пали они на колени свои
И чаша описывала круг
И кровь кровь священная кровь
Мальчик кричал Волк
Волк не пришел
Волк был в нем
Мальчик кричал Волк
Я плоть я поток
Я пробуждение всего
Мне несли цветы что тоже были мной
Гирлянды крови что тоже были мной
Ягненком жертвенным был он.
Расчленен возрожден ужаса стон
Для ветра ничто кто вспомнит теперь
Вознесенных и свергнутых королей
Загублен спасен вновь обретен
Прилив людской
Был невинности день
Был невинности день
О невинность невинность
Илья Имазин. Патти Смит. Б., тушь.
Светлячки
ибо я долго брела
потому и ныне бреду
да я долго брела
как увидишь что я бреду
все бреду как в бреду
как увидишь что я бреду
не отворачивай взор
не сворачивай нет
не сворачивай нет
ведь бреду я к тебе
о да ох к тебе
проживая за шагом шаг
пока мне хватит сил
проживая за шагом шаг
пока меня ты не благословил
я и я одна
могу это для тебя
в руке вертеть
Твоей юности шип
Твое семя запечатлеть
в рождение обратить
каждый Твой вздох
(проживая за шагом шаг)
каждый Твой стон
пока хватит нам сил
проживая за шагом шаг
пока меня ты
все чего хотела
я и я одна
я омою ступни твои
льном волос моих оботру
я отдам тебе
каждую слезу
Твое дыхание Твое копье
Твое время забав
семь шагов
пока мне хватит сил
семь шагов
пока меня ты не благословил
Все чего хотела
Я хотела я хотела
Все чего хотела
Я хотела для тебя
пять шагов
пока мне хватит сил
пять шагов
пока меня ты не благословил
четыре шага
пока мне хватит сил
четыре шага
пока меня ты не благословил
Все чего хотела
Я хотела я хотела
Все чего хотела
Я хотела для тебя
я и я одна
духа Твоего дух
все бреду я побреду
горящей стерней
освещать Твою ночь
(три шага ...)
кровь крови моей
кость кости моей
(три шага ...)
могу сделать для тебя
я и я одна
два шага
пока мне хватит сил
два шага
пока меня ты не благословил
ох да о да
могу это для тебя
я и я одна
[1] Вместе со стихотворением «Коринна – Пиндару» впервые опубликовано в рамках конкурса «Античные мотивы» на сайте «Остров Андерс» (AndersVal).
Последние публикации:
Райнер Мария Рильке. Давид поет Саулу –
(22/02/2022)
Жизнь, хрупкая как одуванчик… –
(04/02/2022)
Форель зимой –
(18/01/2022)
Гора и мышь, или Мнимые уроки прошлого –
(22/12/2021)
Герман Мелвилл "Мальдивская акула" –
(30/11/2021)
Срок годности –
(22/11/2021)
Ничевоки –
(09/11/2021)
Жила-была женщина-комната… –
(20/10/2021)
Прищепка и прыщик –
(23/09/2021)
Будь Клеопатры нос чуть-чуть короче… –
(10/09/2021)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
