Проза

Отправившись за водкой, электромонтер Савелий Капитонов обратил внимание на размещенное на двери магазина необычное объявление. Там значилось:

Внизу листа стояла приписка: «Сбор надцатого бумбаря нынешнего года в солнечный разгар на площади».

Прочитав объявление, Капитонов озадаченно почесал в затылке.

«Вдрабадан – это хорошо, – первым делом подумал он. – Это мы можем. Вообще, этот призыв носит какой-то бодрящий, положительный характер. Почему бы не присоединиться к имеющему быть место шествию? Правда, неприятно, что кто-то вздумал приказывать на этот счет; так ведь я человек вольный, и если и присоединюсь – то по собственному желанию, а не чьему-то повелению. Так что на тон можно не обижаться».

← Илл. Кати Берестовой к рассказу Дмитрия Убыза "Декрет о воспалении умов"

Он думал было сорвать объявление, чтобы не забыть о нем, но затем решил, что оно еще может кому-нибудь пригодиться. «Надо думать и о других», – решил с назиданием самому себе Савелий.

Хорошо было бы сфотографировать или переписать объявление, но сделать это было нечем. Тогда Капитонов решил запомнить его, а для этого повторить несколько десятков раз.

Осуществив намерение купить водку, он остановился на выходе из магазина, выпил, отхлебнув прямо из бутылки, и принялся за зачитывание объявления. Савелий думал делать это про себя, но оно как-то само собой стало читаться вслух – и даже с выражением. Посетители магазина недовольно и удивленно оглядывались на чтеца, он не прерывал своего занятия, даже вдохновляясь получаемым вниманием.

На шум из магазина вышел охранник – небольшой и уже пожилой на вид человек с морщинистым красным лицом. Видимо, для устрашения потенциальных нарушителей он держал в руке швабру, повернув ее щеткой вверх и помахивая ей, словно готовясь нанести удар.

«Что здесь происходит?» – спросил охранник.

«Дабыдым, дабыбум, дабыдым, дабыбум, дабыбум!» – вместо ответа дочитал еще раз объявление Капитонов.

«Ты чего кричишь, чего на проходе встал?» – спросил охранник, нахмурившись.

«Да вот указ вышел», – сказал Савелий, показывая пальцем на объявление.

«Какой такой указ?» – удивился охранник и принялся, шевеля губами, читать.

Документ привел его в замешательство, поскольку, действительно, был распоряжением, исходившим, судя по всему, от верховной власти; охранник же и сам был представителем власти, пусть и низшего звена, и обязан был в таком случае подчиняться. С другой стороны, на объявлении не было печатей или каких-либо еще признаков подлинности. Может быть, это была проверка? Тем не менее, охранник подумал, что на всякий случай лучше явиться на сбор в назначенное время: мало ли что?

«А когда это – надцатого бумбаря?» – озадаченно спросил он у Савелия.

«Ну, сейчас дело уже к вечеру, солнечный разгар явно прошел. Значит, скорее всего это завтра», – рассудил Капитонов.

«Ну завтра – так завтра, – согласился охранник и, вспомнив о своих обязанностях, добавил: – А ты на проходе все-таки не стой и людям не мешай!»

«Да мне нужно бы запомнить объявление…», – сказал, замешкавшись, Капитонов.

«Что тут запоминать! Явиться – и все тут! Давай иди, не мешай!» – разозлился охранник.

«Имею право стоять тут и запоминать», – не согласился Капитонов.

«Смотри, шваброй двину!» – пригрозил охранник.

«А я ее выхвачу! – сказал Савелий. – Да ты не волнуйся, сейчас вот еще разок перечитаю и пойду».

«Читай быстрее!» – торопил охранник.

На входе в магазин, между тем, начала уже образовываться давка; Капитонов решил, что повторил объявление уже достаточно, протараторил его на всякий случай еще раз и отправился домой.

Там, попивая купленную водку, Савелий попробовал было заниматься своим изобретением – извергателем молний. Будучи электриком, он давно уже задумал, так сказать, осуществить власть над вверенной ему стихией – и собрать аппарат, который мог бы создавать молнии. Материалами ему служили провода и металлолом, а выглядел прибор как обломок водосточной трубы, начиненный мешаниной из странных металлических фрагментов. Впрочем, аппарат о сих пор не работал. Голова у Капитонова сегодня не варила, и он, управившись с водкой, скоро уснул.

На следующий день он первым делом вспомнил про поступивший указ и отправился вновь к магазину. Первым, на что Капитонов обратил внимание на площади, был огромный бегемот, спокойно и добродушно расположившийся посреди ее. Какие-то люди поили его водой из ведра; бегемот охотно подставлял им свою раскрытую пасть и глотал.

Вокруг него собралась небольшая толпа людей с музыкальными и строительными инструментами – видимо, буквально воспринявших объявление. Савелий же на всякий случай – хотя и сам не знал, зачем – прихватил с собой свой извергатель молний, и теперь, волнуясь, растерянно им помахивал.

За бегемотом был расстелен прямо на асфальте большой красный ковер; на ковре был установлен трон, на котором лежала почему-то буханка черного хлеба.

Среди собравшихся Капитонов заметил и вчерашнего охранника, вновь взявшего с собой швабру; кроме того, он прицепил к плечам бумажные погоны, на которых были нарисованы красные звезды, а на голову одел небольшое металлическое ведро.

«Что это вы так вырядились?» – удивленно спросил у него Савелий.

«Торжество!» – неопределенно пояснил охранник.

«Раз вы здесь, так сказать, при делах, может быть, объясните, почему на троне лежит хлеб?» – поинтересовался у него Капитонов.

«Я не то чтобы при делах, – смутился охранник. – Я так нарядился самовольно. Но никаких указаний не надевать обмундирования мне не поступало, так что надеюсь, что мои действия одобрены начальством. Ну а что касается хлеба – видимо, он и есть король-солнце, который собирает шествие. Не зря же говорят: хлеб – всему голова!»

Савелию пришлось удовлетвориться этим объяснением, поскольку иного придумать не удавалось. Между тем, он заметил среди собравшихся на площади нескольких знакомых выпивох из своего двора, пенсионеров, школьников-прогульщиков. Был здесь известный ему старик, который держал дома семнадцать кошек и котов, и теперь явился вместе с ними и мешком корма для них; был, как говорили, прохудившийся умом дядя Вова, который изобрел способ производить водку из воздуха и в результате, употребляя свою продукцию, спился. Присутствовал киргиз Бакытбек, устроивший у себя дома нелегальную мельницу и пришедший с тележкой, нагруженной мукой; шахматист Вайнштейн, отказывавшийся играть в шахматы с кем-либо, кроме самого себя; набожная баба Марья, стоявшая на коленях и молившаяся; рыбак Парамонов, ловивший воздушную рыбу на свою удочку специальной конструкции; музыкант Васюк, использовавший в качестве инструментов только камни; книговед Полушкин, вечно околачивавшийся по району с рюкзаком, набитым книгами – сейчас он предлагал купить какие-то из них хлебу, восседавшему на троне; кулинар Капустин, который, в соответствии со своей фамилией, готовил у употреблял блюда только из капусты; философ-бездельник Александр, целыми днями просиживавший неподвижно на улице, погруженный в какие-то одному ему ведомые думы; хулиган-школьник Пронин, имевший странное пристрастие – выбрасывать стулья из окон своей школы; нищий Бориска, который вместо того, чтобы просить милостыню, наоборот, постоянно предлагал прохожим откуда-то имевшуюся у него мелочь. Словом, тут собрались все «достопримечательности» их района.

Пока Савелий разглядывал их и здоровался со знакомыми, в толпе стали передаваться слова: «расправить ковер!» Видимо, кто-то отдал соответствующее указание. Пытаясь выяснить, кто был его источником, Капитонов обошел площадь по кругу и увидел на ковре странное вздутие, вокруг которого сгрудились люди. Оказалось, что под ковром кто-то сидит и шепотом говорит, что нужно делать: услышавшие эти инструкции произносили их далее уже громче, затем стоявшие в отдалении начинали их выкрикивать – и таким образом нужная информация достигала всех.

Участники предстоящего шествия сошли с ковра, который, как выяснилось, был частично свернут, и принялись раскатывать его по краям; в результате он занял все пространство площади за бегемотом. Затем поступило указание «собраться на ковре» – и оказалась, что теперешняя его протяженность достаточна для того, чтобы вместить всех желающих.

«Чиркать спичками по вискам!» – была следующая команда. У кого-то в толпе, к счастью, нашлись спички, которые стали раздаваться участникам; когда каждый был, так сказать, оспичен, все разом исполнили указание. Капитонов чувствовал себя в этот момент глуповато – но решил, что этот жест должен как бы символизировать воспламенение умов. При этом неожиданным было, что у всех спички от чиркания по вискам загорелись!

Тут некто, сидевший под ковром, стал хлопать в ладоши, подпрыгивать и кричать: «Ааа-аа-аа-а-а-а-а!» Все принялись повторять за ним – хлопали, прыгали, орали и мотали головами. Бегемот, видимо, захваченный общим порывом, также начал оглушительно топать и реветь, широко разевая пасть.

В этот момент Капитонов вдруг обратил внимание, что весь город за пределами площади оказался под ним. Крыши зданий остались уже далеко внизу. Ковер вместе с бегемотом, хлебом и всеми собравшимися возносился в небо – и скоро исчез в его ослепительной синеве.