Проза

Святослав Крик заблудился, гуляя по городу, в котором жил еще недавно и с трудом ориентировался. Выйдя на широкий перекресток, он остановился и огляделся, скрестив руки на груди. Несколько детей, игравших почему-то прямо на проезжей части, подошли к нему, чтобы подержаться за край его одежды – видимо, здесь так было принято. Крик не стал им препятствовать и даже, напротив, ласково поглядел на них. «Не ругать же детей из-за такой мелочи, – подумал он. – Правда, это неприятно, руки у них липкие, от пальцев остаются жирные следы, но их потом нетрудно отстирать».

Осмотрев таблички на домах, Крик выяснил, что находится на углу улицы № и Скоропостижного бульвара. «Что за улица №? – с недоумением подумал он. – Какой именно №? Видимо, само значение номера стерлось».

За разъяснениями Крик решил обратиться к высокому тощему мужчине, который возился рядом у двери кафе. По бокам от этой двери были развешаны пучки крапивы, старые завяли, и незнакомец теперь заменял их на свежие. «Скажите, какой именно номер у этой улицы?» – спросил у него Святослав.

Незнакомец повернулся к нему и поправил на своем тонком, похожем на соломенную трубочку носу большие очки с круглыми стеклами в тяжелой металлической оправе. Они не съезжали за счет того, что выемка для носа у них была узкая и к тому же со специальными зажимами, которые можно было открывать и закрывать. Мужчина с недоумением разглядывал Крика, словно не мог взять в толк, как именно понять его вопрос, и надеялся найти в выражении лица Святослава подсказку.

«А что там должно быть? – переспросил наконец он. – Просто №». «Странное название, – заметил Крик. – Ведь символ номера обычно употребляется не самостоятельно, а с каким-то числовым значением». «Ну, что вы мне голову морочите», – раздраженно буркнул мужчина и вернулся к развешиванию крапивы. «А бульвар почему называется Скоропостижным?» – не отставал от него Крик. «Называется, и все! – отрезал незнакомец. – По-моему, это очень хорошее название. Я не понимаю, почему в связи с этим возникают вопросы и что тут можно объяснять. Может, еще спросите, почему солнце называется солнцем, небо – небом, а земля – землей?» «А почему?» – поинтересовался Крик. «Оставьте меня в покое!» – ответил незнакомец. «И все-таки, – не унимался Святослав, которого обуял странный приступ словоохотливости. – Если вернуться к названию бульвара – я не понимаю, как оно может нравиться. Оно ведь ассоциируется со смертью». «Но со скорой, не мучительной, в этом есть и оптимизм, – ответил незнакомец, видимо, чтобы как-то отделаться от Крика. – Кроме того, лучше, когда все происходит быстрее, чем медленнее. Я люблю скорость». «Но есть же пословица: тише едешь – дальше будешь, – заметил Крик. – И другая: поспешишь – людей насмешишь. Скорость далеко не всегда хороша. Торопливость вредит».

На эти рассуждения незнакомец не стал ничего не отвечать; он вернулся к своей работе, закончил развешивать пуки крапивы и принялся протирать вывеску влажной тряпкой. Только теперь Крик рассмотрел саму эту вывеску и надпись на ней – «Живое кафе».

«Вот название вашего кафе интересное, оно хотя бы говорит о жизни, настраивает на позитивный лад, – сказал Святослав, решив похвалить название, чтобы сделать незнакомцу приятное. – Хотя, по правде сказать, и оно вызывает недоумение». После этого его собеседник вновь смерил Крика долгим взглядом, с головы до ног, как бы прикидывая, кто он вообще такой, что он за птица. «А у меня вы вызываете недоумение, – сказал он Крику. – Вам что, все надо объяснять? Вам все кажется странным? Вам вообще ничего не понятно?» «По большому счету – так и есть, – признался Крик. – Не подумайте, что я дурачок какой-нибудь. Я даже сам не знаю, в чем тут дело. Может быть, я никак не могу привыкнуть к жизни, приноровиться к ней, что ли, и вот не перестаю удивляться происходящему в ней. Так что я был бы вам благодарен, если бы вы мне объяснили, в чем смысл названия». «Хорошо, – со вздохом сказал незнакомец. – По правде сказать, мне уже надоело давать объяснения и не хочется напрасно тратить время, но я сделаю это – в последний раз. Дело в том, что моя фамилия – Живой, а это кафе принадлежит мне, и чтобы показать эту принадлежность, связь кафе со мной, я дал ему такое название: «Живое кафе». Кроме того, сама идея такого заведения кажется мне интересной. Я постарался сделать его по возможности действительно живым, естественным, близким к природе и далеким от окружающего мертвого города. Я постарался наделить свое детище индивидуальностью, можно сказать, определенной физиономией – и надеюсь, что мне это удалось. Вот в чем смысл. Теперь вам понятно?» «Да, благодарю, – ответил Крик. – И как, ваша идея имеет успех? Не переводятся клиенты?» «Нет, – ответил Живой. – Правда, и новых практически не появляется, поскольку в город редко кто-то приезжает, но уж все люди на этой улице – наши. Это кафе – своего рода визитная карточка моей семьи, мы содержим его уже много лет. Мы не забываем никого из наших постоянных клиентов, иногда сами приходим всей семьей и просим, чтобы они обязательно приходили в наше кафе. К праздникам я прошу своих племянников – собственных детей у меня нет – мастерить поделки из бумаги, пластилина или шить что-нибудь; эти небольшие сувениры мы разносим всем нашим клиентам, чтобы они не оставляли нас. Случаются, конечно, трудные ситуации: иногда по каким-то причинам человек больше не может или не хочет посещать кафе – например, у него не хватает на это средств, либо просто надоедает, либо семейные обстоятельства меняются, так что ему достаточно домашней пищи. Уж как тогда нам приходится упрашивать, уговаривать, умолять, чтобы не потерять клиента! Но это так или иначе потом оказывается оправданным: жизнь человека меняется, смотришь – он снова приходит к нам; либо нарожает детей, и уже они столуются у нас». «Надо расширять клиентуру, развиваться», – заметил Крик. «Да, – вздохнул Живой. – Но что поделаешь! Далеко ходить к нам не станут, у нас заведение скромное. Хорошо, если останавливаются приезжие! Местные жители-то все один другого беднее, они много не наедят».

Крика этот разговор заинтересовал, и он решил сам перекусить в кафе. Когда он сообщил об этом хозяину заведения, тот так и просиял. «Прекрасно, прекрасно! – воскликнул он. – Располагайтесь как дома, я лично вас обслужу!»

Интерьер «Живого кафе» удивил Святослава: стены были обклеены обоями с изображением переплетенных узоров из листвы, под потолком висели ветви березы, ели и других деревьев, а также пучки травы. Пол представлял собой нечто вроде разросшегося газона. Живой усадил Крика в углу, и тому сделалось не по себе: ему показалось, что он находится в лесу, вероятно, на краю болота. Раздавалось громкое кваканье лягушек. В воздухе летали большие мухи и комары, которые уже принялись кусать Крика, так что тому пришлось отмахиваться и прихлопывать особенно назойливых насекомых.

Крик при виде этого сначала испугался, но Живой успокоил его, пояснив, что это так и должно быть. «Насекомые составляют как бы часть интерьера помещения, – сказал он. – Вы только сидите смирно, не дергайтесь, и они вас не тронут». «Разве? – спросил Крик. – Вообще говоря, они уже меня кусают. Вот, посмотрите, как раз сейчас комар сел мне на палец и пьет кровь». «Ну еще бы! – воскликнул Живой. – Вы так сильно оттопыриваете палец, что на него грех не сесть». «Тем не менее, насекомые во время еды совершенно излишни, – недовольно сказал Крик, который уже жалел, что зашел в заведение, и выжидал теперь удобного момента, чтобы уйти. – Неудивительно, что люди неохотно идут в это кафе. Вам бы следовало избавиться от мух и комаров, тогда бы дело, может быть, пошло на лад». «Напротив, – сказал Живой, уловив намерение Крика и положив ему руку на плечо, чтобы тот не вздумал сразу удалиться. – Насекомые – это одна из «изюминок» нашего заведения, к ним нужно только привыкнуть, и вы уже не сможете есть без их общества». «Сомневаюсь», – проворчал Крик. В этот момент на другое его плечо хлопнулся плоский белесый древесный жук, размером как раз с ладонь Живого, да и вообще внешне от нее неотличимый. Крик с досадой и отвращением смахнул жука, а затем и ладонь. «Можете меня не прижимать, я никуда не ухожу, – сказал он. – Но сомневаюсь, что я приду сюда еще раз». «Обязательно придете», – с уверенностью сказал Живой.

Крик заказал кусок мяса с картофелем и стакан чая, и Живой удивительно быстро все это принес. При этом, однако, пища была подана на грязной тарелке, на которой остались липкие следы чьих-то пальцев, а от стакана был отбит край, так что Крик даже порезал об него губу. «Безобразие, – сказал он. – Неужели нельзя хотя бы мыть посуду дочиста?» Живой не слышал его; он ушел и хлопотал на кухне. Тогда Крик принялся разрезать мясо, однако то ли нож ему дали тупой, то ли мясо было очень жесткое, но от лезвия оставались только легкие следы. Но Крик решил не сдаваться: он грыз и рвал кусок зубами, изо всех сил пилил лезвием и наконец добился своего.

Все же и этого оказалось недостаточно, потому что мясо еще нужно было разжевать. Стараясь сделать это, Святослав неожиданно вспомнил, что уже попадал в подобную ситуацию в раннем детстве, когда ходил в детский сад: там тоже плохо кормили, и ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы справиться с кусками жилистого, почти твердого мяса. В то время он не имел возможности выбросить пищу, которая ему не нравилась, и он, так и не прожевав ее, тайком отправлял в нагрудный карман рубашки, а уже на улице выкидывал. Конечно, теперь, когда он был уже взрослым, было бы нелепо прибегать к подобным уловкам – однако Крику пока не удавалось придумать, как еще справиться с мясом. Он сумел кое-как разодрать и проглотить только половину своей порции, но вторая так и оставалась цельной, слишком большой, чтобы пройти в горло.

Тогда Крик решил просто подойти к мусорнице и выплюнуть мясо туда – благо, теперь-то ему ничто не мешало сделать это. Однако когда он уже собирался подняться с места, путь ему преградил Живой с большим металлическим подносом в руках, который приблизил почти вплотную к лицу посетителя, так что у Крика не было возможности встать, чтобы не наткнуться на него. «Вам что, не понравилась наша стряпня?» – огорченно спросил Живой. «Откровенно говоря, нет, – сказал Крик. – Я не могу прожевать ваше мясо, пойду его выкину». «Нет, пожалуйста, этим вы меня просто убьете! – воскликнул Живой. – Постарайтесь все-таки его доесть, ради меня!» «Не хочу», – сказал Крик.  «Пожалуйста, постарайтесь, – сказал Живой. – Я, конечно, вас не заставляю, но мне было бы очень обидно, если бы вы не доели. У нас не принято играть с едой и уж, тем более, выкидывать ее. Я был бы ужасно расстроен, просто до слез, уж вы мне поверьте». Крик, однако, не слушал его; воспользовавшись моментом, когда Живой отвернулся, он, как в детстве, тайком вынул обслюнявленный кусок изо рта и положил его в карман. Вновь посмотрев на Крика, Живой обрадовался: он решил, что его клиент все-таки справился с мясом. «Ну, вы молодчина! – воскликнул хозяин кафе. – Дайте-ка я вас обниму!» «Не надо, не надо! – поспешно ответил Крик. – Лучше принесите-ка счет, мне пора уходить».

Живой выполнил его просьбу, и Крик, расплатившись, в очередной раз собрался встать с места – но не сумел: он обнаружил, что его ноги уже больше чем по щиколотку засосал пол. Оказалось, что вокруг его сиденья располагалось нечто вроде небольшого болота; Святослав этого не заметил, поскольку топкая почва была старательно прикрыта слоем травы – и теперь успел увязнуть так глубоко, что ему уже не удавалось выбраться. Крику не хотелось просить помощи Живого; он принялся вытягивать ноги, всем телом отталкиваясь от стула, но не рассчитал усилий: после его неловкого толчка стул опрокинулся и Святослав упал в вязкую грязноватую жижу. Стало ясно, что трава, собственно, не росла на ней, а была только разложена для виду. Судя по всему, это была ловушка для незадачливых посетителей, Крик в нее попался и не мог уже выбраться самостоятельно.

Живой, тем временем, наблюдал за его манипуляциями с таким спокойным интересом, словно не имел отношения к затруднениям Крика и гадал сейчас, какой же выход из ситуации тот сумеет найти. «Чего вы пялитесь? – грубо спросил его Святослав. – Помогите мне встать». «Вы  уж простите, что мы вынуждены прибегать к таким ухищрениям, – ответил ему Живой оправдывающимся тоном, при этом, однако, не трогаясь с места. – Но мы никак не можем себе позволить потерять клиента. Так что мы поможем вам выбраться, но нам нужны гарантии, что вы придете к нам в следующий раз». «Приду, приду! – раздраженно сказал Святослав. – Встать-то помогите наконец!» «А что вы закажете?» – спросил его Живой. «Откуда я знаю! – ответил Крик. – Я же не знаю, когда это произойдет и чего мне тогда захочется! Что за идиотские вопросы!» «Нет, вы должны выбрать сейчас и заранее заплатить за заказ», – сказал Живой. «Да это какой-то грабеж среди бела дня! – возмущенно воскликнул Крик. – Не буду я ничего заказывать, и уж тем более платить!» Живой ничего на это не ответил и молча удалился на кухню. Крик пытался встать, но не мог выдрать ноги из поглотившей их жижи – и притом чувствовал, что его засасывает все глубже; кроме того, его продолжали буквально жрать комары. Тогда Святослав принялся истошно вопить: «Помогите! Помогите! Караул!» В дверях вновь появился Живой и спросил его: «Ну что, готовы заказывать?» Крик, не обращая на это внимания, продолжал орать, но никто больше не приходил; стало ясно, что ему придется выполнить требование Живого. «Ну, вы мошенники! – зло сказал он. – Погодите, уж я с вами разберусь». «Что будете заказывать?» – спросил Живой. «То же, что и в этот раз», – уже почти с ненавистью ответил Крик. «Мне кажется, вы этим не наедитесь, – как бы раздумывая, сказал Живой. – Надо будет поесть как следует. Вот, скажем, стоило бы добавить еще борщ. Ух и вкусный же у нас борщ! Просто пальчики оближешь! А к чаю – эклер». «Ладно», – ответил Крик и, достав кошелек, заплатил за заказ. Он думал, что уж теперь-то Живой поможет ему выбраться, однако тот потребовал у него паспорт и номер телефона; Крик видел, что спорить бесполезно. «Ну, смотрите, – каким-то странным тоном сказал Живой. – Вы должны получить ваш заказ! Если в течение недели не появитесь – мы сами вас найдем. Нет нужды, что вы недавно в городе, а в паспорте адрес у вас другой: не сомневайтесь, все равно найдем!» Крик ничего не ответил. Его буквально душила злость, и он срывал ее на комарах, которых набил уже целое полчище и продолжал прихлопывать.

Живой, впрочем, теперь уже и не ждал ответа; он вернул Крику паспорт и издал пронзительный свист, похожий на разбойничий. На этот сигнал откуда-то появились разом пять человек: старик, старуха, женщина средних лет, здоровенный молодой увалень и маленькая девочка. Судя по всему, это были члены семейства Живых. Все они ухватились друг за друга и за хозяина заведения, а тот, в свою очередь, схватил за руки Крика: таким образом, Святослава, как в сказке про репку, стали вытягивать вшестером. Они дернули Крика раз, другой – и наконец на третий сумели вырвать его из болота; при этом все не удержались на ногах и с нелепыми возгласами повалились друг на друга. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Крик подскочил к двери кафе, распахнул ее – и бросился бежать.