Рейтинг публикаций

-Ты опять по дирижаблям стрелял?

Я – это я, я – это здесь, \ я мыслю, ergo sum, \ я взбитая в сознанье спесь, \ я электронов взвесь, \ я ник и маска, я герой, \ я в чистом поле ум, \ я каждый за себя горой, \ лишь браузер настрой.

Принцесса Турандот, со своим отвращением к мужчинам, была хорошим образом революционной нетерпимости.

АНДРЕЙ. Очень глупо для призрака. ОЛЬГА. Как будто ты знаешь, как обычно ведут себя призраки.

В чем феномен Триера? Конечно, в некотором смысле, критики правы, что он выбирает исключительно странные, утрированные сюжеты, и герои его такие же странные, отрешенные, инопланетные. Сексуальный подтекст у фон Триера глобальный и тоже – сверх аномальный. Этим он прекрасен. Этим же он так непримиримо ужасен.

Неонатурализм, потихоньку задвигающий на задний план постмодернизм, выражает вектор нашего исторического движения от сложных схем к простым решениям, от общественного к приватному, от идеального к естественному, от христианского к языческому…

...славян надо (и легко!) просто растлить и споить... (Гитлер)

Западное сознание, продолжающее существовать в категориях поступательного движения истории, в понятиях прогресса-регресса и первичности-вторичности, двинулось в сжимающийся черный туннель, загоняя себя все глубже и глубже туда, где "Я" авторского жеста новизны, вызывающей реплики, наконец, просто подписи-отпечатка разрасталось соответственно сужению пространства, пока не заполнило собой ВСЕ и не замерло в неизвестности. Результат иного, неосуществленного движения можно только предполагать: это некий круговорот или сферическое пространство, которые дано засвидетельствовать, но не присвоить.

Катарсис – это именно очищение страданием и страхом, и Сидельников, как никто другой из известных мне документалистов, умел поднять дух человека над ними. Жизнь продолжается, пока люди и народ не сказали своего последнего слова.

Жизнь Берлина 1920-х годов, по словам её свидетеля Владислава Ходасевича, двигалась в «блестящем бреду», и чтобы в нём заметить что-то достойное внимания, этому чему-то надо было бы выглядеть ещё более блестящим, более бредовым, мотоциклетным и синематичным. Или танцевальным.

...Тарковский планировал воспроизвести на экране целую череду в высшей степени ярких отречений: бегство из Ясной Поляны Льва Толстого, уединение от мира в пустынь аскета - святого Антония, уход в мир своих внутренних <подлинников> Эрнста Амадея Гофмана, полифонную цепочку отречений датчанина Киркегора: вплоть до Голгофы Иисуса из Назарета с его тотальным отречением и полной трансформацией.

При относительной простоте, эта картина удивительно точно и ярко передает визуальные ощущения от осеннего дерева, его цветовые контрасты, прогорклое противоречие огненных листьев и отмирающей листвы, бытие цвета…