Рейтинг публикаций

Интересна культурологическая составляющая поэзии Виктора Слипенчука: образы античности зажигаются вечным светом ощущений, уточняя, как будто ощущения, что испытываешь, переживая разные полосы (и полюса) жизни... (...) Стих… крупного помола, хорошей солевой силы.

Лесков, имевший, по его признанию, «сознание человеческого родства со всем миром», мечтал соединить людей, разлучённых административно-социальным неравенством, чтобы «все были равны во имя всех создавшего Бога».

...подборкой Н. Кинугавы открывается февральский номер «Москвы»: месяц метелей и пухлого зачехления пространства, сияющий сугробами, переливающимися алмазами и рубинами…

...проза Набокова, как и новая музыка, характеризуется анти-нарративностью, полиязычием, лексической насыщенностью, сложностью построения, безглагольностью, «зеркальностью» и «обратимостью» звуковых и графических явлений. Музыка нарратива Набокова – его собственный язык, тщательно изобретенный, во многом схожий с музыкальными и художественными практиками довоенного и послевоенного искусства.

Знаменательно, что ставшая знаменитой чеховская установка – выдавливать «из себя по каплям раба» – была сформулирована в Святочные дни, и звучит она в полном соответствии с евангельской заповедью свободы во Христе, освобождения человека от рабства, греха и от ига страха смерти. (...) “Посему ты уже не раб, но сын, а если сын, то и наследник Божий чрез (Иисуса) Христа” (Гал. 4: 7). Таким образом, событиями Рождества и Воскресения Христова утверждается ценность, достоинство и духовная свобода человека, который уже не является узником и рабом ни других людей, ни собственного тела, но наоборот – вмещает в себя всё мироздание.

...Яков Семёнович [Маркович] обижается на Зинаиду Гиппиус за то, что она ставит Аполлона Майкова выше Фета. «По каким критериям?» – возмущается Яков Семёнович. И сам же отвечает: – «Да очень просто. Майков был академиком, а Фет – член-корреспондентом. И не важно, что от А. Майкова осталась единственная строка («Весна! выставляется первая рама»), а Фет является одним из тончайших лириков в истории мировой литературы». (...) Не знаю, что и думать о мнении Якова Семёновича. Тем более что он заранее подстраховался, сразу продемонстрировав, что его оппоненты – литературная мошкара.

... за всю историю существования лесковского Дома-музея его порог ни разу не переступил ни один из череды руководителей Орловской области. Как бы они ни именовались: первые секретари Орловского обкома КПСС, главы администрации Орловской области, ныне – губернаторы, – отношение к музею Лескова неизменно безучастно-равнодушное. О классиках – уроженцах орловской земли – власть предержащие припоминают, когда требуется отрекомендовать регион за его пределами. Так, например, на прошедшей Олимпиаде в Сочи Орловская область была представлена прежде всего как литературная столица России...

Толстой призывал к духовно-нравственному обновлению человека и мира; свято верил, что если душа в человеке жива, то «живой человек всегда может родиться, семя прорасти». В философском трактате «О жизни» развивается толстовское учение о жизни истинной: «истинная жизнь всегда хранится в человеке, как она хранится в зерне, и наступает время, когда жизнь эта обнаруживается». В дневнике Толстой записал: «жить для себя одного нельзя. Это смерть».

Несколько, ТАК объединённых слов, дают ощущение божественности, небесности речи; и – завораживающая, такая простая внешне, куда сложнее всякой искусственной сложности, музыка...

...литературно-художественный альманах достойно представляет литературную жизнь клуба «ЛитСоты» с 2011 года. Созданный выпускниками литинститута клуб ведет активную деятельность по созданию и сохранению русской литературы, сотрудничает с философами и историками, раскрывает в своих книгах как вечные темы поиска себя, любви и памяти, так и смысл современных исторических событий – войны в Донбассе, включения в состав России новых регионов.

У него была бурная жизнь: в Варшаве вступает в созданные Наполеоном войска герцогства Варшавского; воюет в Испании; участвует в войне против России, но – сдаётся в плен прусским войскам, выдаётся России.

И – словно неизрекаемая мощь становится изреченной: кипит всё, сияет, клубится, и ложится одной из основ русской поэзии, русского космоса державинская вечная ода.