Жизнь как есть

То, что российские вузы подвержены коррупции, знают многие. А кто не знает, так того подобной новостью не больно удивишь -- в России вообще везде коррупция, и с чего бы университету ходить в исключениях. Можно лишь добавить, что коррупция настолько вросла в плоть и ткань этого организма, что болезнь неизлечима, безо всякого уточнения "почти что". Нужно только уточнить, что коррупцию автор понимает в прямом значении этого слова, то есть как порчу, гниение, распад, а не только как там взятки или откаты.

 

1. Берут ли вузовские преподаватели взятки? Конечно, берут, но далеко не "еще как", намного меньше, чем это может показаться, учитывая общий уровень коррупции (вообще, если присмотреться к этому явлению, взятка окажется его самой громкой, но не самой существенной составляющей. На взятках ловится больше мелкий чиновничий люд, который щипает там и сям своих жертв от полной своей безысходности). По крайней мере, со взятками преподавателей начальство в вузах борется и очень активно, а также жестоко, бескомпромиссно. А еще – успешно. Преподавателя, пойманного на взятке, тут же из вуза вычищают, громко и со смаком, чтобы другим неповадно было.

 

Ибо брать преподавателю взятки не только плохо, но и глупо (хотя, конечно, все равно берут).

 

Объясню, что такое зарплата преподавателя. Объясню, хотя это знают "все", но каким-то непостижимым образом это знание не присутствует в многочисленных дискуссиях и рассуждениях о нашем образовании. Зарплата состоит из двух частей: ставки и надбавок. Ставка -- это то, что определено бюджетом, то что правительство регулярно раз в 2-3 года повышает на 5-10 % и об этом телевидение эти 2-3 года регулярно доводит до всей страны. Вторая часть формируется из доплат по линии ФСО (или ФЦО – аббревиатура постоянно на слуху, но как-то в разговорах не расшифровывается), то есть из внебюджетных фондов, большую часть которых составляют как раз поступления от платы студентов за обучение.

 

Чтобы был понятен порядок соотношения этих частей, приведу свою зарплату (прошу обратить внимание только на соотношение частей, ибо конкретные цифры устаревают так быстро, что никакая, рассчитанная на нетленку статья, за ними не поспеет): 1261 руб я получал по полной ставке редактора, а расписывался в ведомости примерно за 6000 (для сравнения коммунальные платежи + телефон + электроэнергия брали в те годы у меня ок 1000 в месяц, то есть шестую часть зарплаты). То же самое было и с преподавателями: моя четверть ставки на филологическом факультете за латинский язык составляла 320 руб/мес, а получал я на руки 1200-1300.

 

А теперь задайте себе простой вопрос: какой дурак при таком положении дел будет брать взятки? Отчисляя неуспевающего студента, ты покушаешься на святое святых для всякого преподавателя: на его зарплату. Поэтому всякая неудовлетворительная отметка рассматривается т. н. педагогическим коллективом как ЧП. Ситуация сложилась таким образом, что уже преподавателю скоро придется из самых что ни на есть шкурных соображений не только не брать, а скорее самому давать взятки. Особенно, когда из хилой группы в 15, булькающих язык Цицерона, регулярно на занятия едва ли ходила треть, которые получали зачет автоматом, только за эту регулярность. И если до взяток студентам дело не доходило, то мне приходилось изрядно попотеть, чтобы найти в Интернете задания по латинскому языку, которые соответствовали бы университетскому "тематическому плану" и буквально подсовывать их студентам. Иначе ты подвергался нешуточному риску, что сами они их там ни за что не найдут.

 

Преподавателя, который дает задания студентам и тут же подсовывает им ответ (а на меня постоянно шли жалобы, что я даю такие задания, "выполнить которые невозможно") – это ли не коррупция. Согласен, латинский язык – не показательный предмет для, как гордо именовал себя наш вуз, "классического университета" (довожу до сведения, что "классическое" у них -- это образование основанное на изучении "классиков", то есть античных авторов в подлиннике), где главным латинистом была женщина-специалист по румынскому языку и литературе как выходец из Молдавии (иного применения ее прямым навыкам в провинциальном "классическом вузе", как преподавать латинский, конечно же, не было).

 

2. Но и с другими предметами дела обстоят лишь немного лучшим образом. Скажем, информатика. Уж куда как более необходимый предмет для выпускника физического факультета, но и здесь можно насобирать забавных историй по поводу качества ее преподавания на целую книгу под названием "Физики шутят" (ибо только шутить им и остается, ибо на занятия физикой "учебный план" им времени не оставляет).

 

Приведу одну из историй этого возможного сборника. Проверяет преподаватель контрольное задание. В одном месте вместо одного Tab в программе обнаруживает два. "Здесь у тебя будет сбой", – говорит он студенту и обводит два Tab'а красными чернилами. Однако в целом работа добротная, и студент получает свой зачет. Проходит некоторое время. Этот преподаватель проверяет очередную порцию заданий, и одно из них что-то очень ему кажется знакомым. Это подозрение как вспышка молнии обретает характер уверенности, когда (по законам жанра новеллистки) он находит обведенные красными чернилами два Tab'а.

 

Не обременяя себя ненужными объяснениями, он говорит студентке, она выступала в данный момент автором работы, что работа ей не засчитывается. Проходит некоторое время, она приходит снова (зачет-то нужен), клянется, что все исправила, проверила на компьютере программу и та работает отлично (если бы я писал на латинском языке, передачу ее речи следовало бы доверить сослагательным временам). Не утруждая себя проверкой, этот преподаватель открывает нужную страницу, где по-прежнему два Tab'а обведены красными чернилами. Не буду затягивать рассказа. Скажу лишь по врожденной вредности этого преподавателя (а что с него взять, молодой, участвовал в программистских конкурсах – настоящих конкурсах, а не российских, он еще серьезно относился к своему предмету (сейчас он работает в Дании)) эпопея длилась довольно-таки долго. Были там эпизоды с приходом папы, который грозил разнести в пух и прах нашу контору и даже писал письма в администрации, что с его дочери вымогают взятку (вот откуда растут ноги у всех этих "журналистских расследованиях" о якобы процветающих в вузах взятках), были его вызовы в деканат и даже к проректору, где ему настойчиво намекали: да поставить ей в конце концов зачет ("ты ей объясни ошибки, ведь не тупая же она" – раз за ее обучение родителями заплачены деньги, и немаленькие). В конце концов, он поставил ей требуемый зачет: "Заставил ее в аудитории окно вымыть, с паршивой овцы хоть шерсти клок".

 

Этот случай стал козырным номером в застольных беседах, где я принимал участие. Он пользовался и пользуется у моих знакомых – по большей части как раз преподавателей вузов – неизменным успехом. Каждый из них и сам может рассказать не одну такую историю. Но как особо пикантный факт, я хотел бы отметить почти однозначную их реакцию на поведение молодого коллеги. "Нужно было сразу показать ей ошибку (эти обведенные красными чернилами Tab'ы), а не мучить человека понапрасну". "А может сразу помочь составить правильную программу", -- подбрасывают я идею в качестве шутки, которая однако отнюдь в таком качестве не воспринимается. "Конечно, надо".

 

3. Подловить коррупцию в университете – да и за его стенами – нелегко. Она, как Протей, постоянно меняет формы. Вот она, вот она в руках, а ее уже там и нет. Поэтому описывать в статье конкретные формы ее проявления – гиблое дело, особенно в наш переходный период. То, что еще было в ходу 5 лет назад, отодвинулось на задний план, а характерное для нашего дня изменится через 5 лет до такой неузнаваемости, что у читателя ты рискуешь напороться на клеймо клеветника или незнайки.

 

Еще не так давно процветал институт репетиторства. "Гарантирую поступление в вуз" значило, что преподаватель брался натаскать абитуриента по одному-двум вопросам из обширной программы и договориться с кем-то из будущих экзаменаторов. На экзамене абитуриент счастливо вытягивал выученный билет, отчеканивал его и получал необходимую оценку.

 

Выполняли преподаватели для студентов в массовом порядке дипломные, курсовые и просто контрольные задания. По большей части не для тех, кого они обучали, а для других вузов, а то и с другого потока своего собственного. А поскольку провинциальный город не бог весть какой большой, то и кто, для кого и как делал задания – всем было известно. В последние годы дошло уже до полного бесстыдства, когда преподаватели, не стесняясь, давали объявления в газете, а их коллеги подсовывали своим студентам эти объявления. "По крайней мере, ошибок будет меньше",  – растолковывали они свою позицию.

 

Размах репетиторства был столь широк, что министр тогдашнего российского образования блаженной памяти Фурсенко даже утверждал, что оборот в сфере репетиторства составляет 2 млрд долларов, а академик Велихов вздыхал, как бы эти деньги направить в законное русло. Откуда вычислились эти миллиарды – не понятно. Я что-то не слышал, чтобы за репетиторство платили и принимали по квитанциям. Не иначе как министр использовал данные ФСБ. В любом случае размах был широк.

 

А теперь репетиторство почти соскользнуло на нет. Значит с коррупцией можно бороться и бороться успешно (опять сослагательное наклонение), следует вывод, с которым автор совершенно согласен. Особенно если учесть, что во-первых, студенты и так платят бешеные деньги за обучение, чтобы платить еще за какое-то репетиторство, а, во-вторых, многое из этого переведено в разряд так называемых платных услуг. В частности, в нашем университете возник даже Лингвистический центр, где его же собственные преподаватели иностранных языков за плату выполняют те же самые переводы и задания для студентов. И если я использовал оговорку "почти", то только потому что голь на выдумки хитра, и мелкий университетский люд находит неофициальные способы выжимать из студентов деньги, особенно тех, что по бюджетному набору. Но до прежних 2 млрд это явно не дотягивает.

 

4. Наблюдая коррупционную игру, подобную игре света и волн, постоянное изменение ее форм (независимый причастный оборот -- это замечание для критиков, которые любят находить разные неграмматичности в тексте), все же можно вывести некоторые объективные законы векторов коррупционного развития университетов. Вот какие вывел автор этой статьи, отнюдь не претендуя на славу Ньютона.

 

1. Коррупция институционализируется

 

То есть приобретает легальные формы. С контрольными я это уже показал. Аналогичная картина наблюдается при защите диссертаций. Раньше вокруг этого дела кормилась масса людей: кто-то писал диссертации, кто-то проталкивал их через диссовет. Теперь, если человек хочет защитить диссертацию, ему достаточно заплатить, причем не отмусоливать свои непосильным нажитые в темном углу (в темном углу нажитые или в темном углу отмусоливать? -- верно и то, и то), а официально внести в кассу. В определенный срок приходит уведомление: "вам такого-то и такого надлежит явиться на защиту диссертации". Человеку суют в руку бумажку, называемую докладом, он промямливает ее перед несколькими мужиками и тетками, которые вяло задают ему вопросы, ответы на которые есть в той же бумажке, и он становится кандидатом или доктором. Все для удобства клиентов. Официально это называется хоздоговорной работой по подготовке такого-то и такого к защите диссертации.

 

Бывший "взяткополучатель" теперь становится официальным руководителем и получает деньги на вполне законных основаниях в кассе. Там же получают деньги члены диссовета, секретари, и масса другого люда, оказывающего те или иные образовательные услуги в ходе подготовки диссертации. Никакой коррупции нет, или правильнее сказать коррупция легализировалась.

 

 

2. От ее основных потоков отсекается мелкий университетский люд

 

Естественно, если деньги проходят через кассу, то большая их часть попадает не к непосредственным изготовителям диссертаций и хлопотунов по ее продвижению, а через разные фонды и премии университетскому руководству. Сейчас в ректорские и проректорские кресла косяком падают (сужу исключительно по своему региону, провинциальная ограниченность мешает мне оценить размеры этого явления), сделавшие себе докторские и кандидатские диссертации еще в 90-нулевые годы, чиновники, которых потихоньку во власти заменяет молодая поросль и которым университеты отдаются на кормление. Естественно, они будут выдавливать оттуда все возможное и невозможное, и не совсем законный дополнительный заработок мелкого университетского люда будет стремительно уменьшаться. Для того чтобы сделать этот прогноз, вовсе не нужно обладать даром предвидения. И так все ясно.

 

По крайней мере, начиная с конца 80-х годов я постоянно наблюдал, в том числе и на своей шкуре, эту борьбу маленького человека за свой мизер под солнцем, как он постоянно ищет и ищет новые и новые способы прокорма, и как его постоянно обрезают и обрезают, как допустим, с тем же репетиторством. Коррупция выгодна только крупным коррупционерам, для маленького же человека она временное материальное вспомоществование, чтобы совсем не попасть в персонажи горьковской пьесы "На дне". Скажем, зарплата секретаря диссертационного совета (цены свеженькие 2013 годы) -- 5000/мес. Благодаря услугам при подготовке диссертации, в месяц у нее набегают как раз более или менее нормальные для провинции 15 000.

 

 

3. В коррупцию вовлекаются все работники, хотят они того или нет

 

Можно сказать, что сегодня в коррупцию, по большей частью легализированную, вовлечены в университете почти все (кроме охранников, уборщиц и т. п.). Причем, часто без особого желания. Скажем, защитить диссертацию сегодня без денег невозможно. Платят все. Одни большие деньги, и им достаточно внести требуемую сумму и получить свои корочки. Другие маленькие, на частные услуги. Это как в медицине. Она у нас вроде пока еще бесплатная и, как заверил президент, таковой останется и впредь. Но попробуйте пойти в бесплатную больницу. И тут же окажется, что за все нужно платить: за сдачу анализов, за томограф, за физиотерапевтические процедуры – и к концу болезни уже пора задуматься: а что останется на похороны.

 

Так и при защите диссертации: за что-нибудь да обязательно придется платить. Сделать все самому, "по честному" физически невозможно: такие здесь выставлены и стремительно продолжают выставляться бюрократические препоны. Например, сейчас выдвинуто требование, чтобы диссертант ссылался только на публикации не более чем 5-летней давности. Если человек готовит диссертацию 5 лет – а это нормальный срок – подготовив ее, он, следуя логике этого требования, должен выбросить ее в мусорное ведро и начать писать по новой. Конечно, никто в здравом уме не начинает диссертации с проработки литературы по предмету: все эти ссылки и библиографии делаются уже на последнем витке. И все же уложиться в 5-летний срок практически невозможно. Поэтому диссертанту приходится прибегать к покупке готовых списков и расстановке нужных ссылок по месту. Таким образом, даже честно или, по крайней мере, самостоятельно выполненная диссертация на радость придуркам-правдорубам, а также проверяющим комиссиям, если на кого дана команда фас, приобретает все внешние признаки плагиата.

 

Хуже при этом, что размывается само понятие коррупции. Где грань между коррупцией и порядочностью? Целиком купить диссертацию – это коррупция. А сдать за деньги экзамен по философии или получить перевод автореферата и аннотации на английский – это нормально: этого никто не осуждает. Как никто не будет осуждать покупку библиографических описаний, написание вводных и заключительных глав, таких же нелепых и ненужных, как прикручивание своего материала к решениям очередного съезда в советские времена.

 

Так ученый делается частью коррупционной машины. Максима "чтобы заниматься наукой, ученый должен прежде всего жить" сегодня превратилась в "ученый должен как-то жить, а не заниматься наукой".