Герои русской литературы (...) во многом личности «сдавленные» своим внутренним голосом совести. Таков доктор Астров в «Дяде Ване» Чехова – столь яркий и свободный, но полный иронии и к самому себе, и по отношению к возлюбленной, и по отношению к миру, в котором он живет (дому, лесничеству, врачебной практике). Астров, по большому счету, заключен в ряд «безнадежных» и «обреченных» героев, которые не стремятся к счастью или удовольствию. Такое «нестремление» словно пронизывает русскую литературу, выделяет ее, ставит на другой уровень.

И вот уж август на дворе и в сердце. \ И вот она не та и я не тот. \ Во мне о вечном мысль, как у корейца. \ А в ней о чём, сам чёрт не разберёт. \ Мы оба завершаемся, как лето. \ Как дымы сигарет. Как банки пив. \ Как плавки и купальники. Как где-то \ Забытый августо’вский позитив. \\ Сейчас мы поцелуемся, встречаясь, \ Почуем вкус осенний на губах. \Потом, смеясь, по чашке выпьем чая \ И разойдёмся с осенью в сердцах.

Парк развлечений превзошёл все её ожидания. Он был в сто раз ярче, чем во сне. Наверное, вся эволюция мира происходила ради того, чтобы появился именно этот парк с бессчётным числом аттракционов, павильонов со сластями, постоянно звучащим смехом.

...идейным ядром повести Хаецкой является конфликт двух антропологий – трансгуманистической и христианской. Христианская антропология требует создания иерархии духа и тела, признавая тело достойным вечности, в то время как трансгуманизм, провозгласивший тело наивысшей ценностью и единственным способом достичь счастья, признает его несовершенным материалом, объектом для переделки.