Сначала она увидела ботинки, черные войлочные ботинки, какие носят очень старые мужчины, затем, подняв глаза, увидела и самого старого мужчину, очень старого, и тотчас узнала в нем Привидение… Он стоял, облокотясь на ограду, и тоже как бы врос в ограду, будто старое дерево… Он смотрел на Кристину неподвижно и грустно, и в руке у него был черный, блестящий, весь почему-то уже в крови – топор

Ветеран дает пояснения: поймали его, тогда еще молодого продкомиссара, тамбовские лесные мужики, привязали к дереву да и вколотили в голову длинный гвоздь, скрывшийся по ржавую шляпку в пышной тогдашней шевелюре, о которой нет теперь даже воспоминания. А гвоздь отыскал в подкладке зипуна придурковатый рябой малый. Молоток нашелся на одной из телег

Христос завещал никогда никого не критиковать. Смотреть только в себя, но обнаруживается, что себя нету, нету устоев, нету основополагающего принципа, сплошной сплав по бурным весенним рекам. Как-то изначально я это усвоил для себя и решил заниматься именно что познанием своей природы, ускользающей, как человек, уходящий в дверь

Она стояла у широкой мраморной лестницы, а по ступеням шли ей навстречу фигуры: придурковатый полковник Чтобс – усатый и тощий, в остроконечной медной каске кайзеровского образца, Благородный Баран Вася – белый такой, гладкий, при галстуке-бабочке и новеньких золотых часах, а за ним – хитрый, по пояс голый кот Попугаев…