Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Роману Кривушину 30 лет. Он родился в Казахстане, закончил гуманитарный факультет НГУ, ныне обитает в Новосибирске, в качестве аспиранта Института философии Сибирского Отделения РАН. Больше мне ничего про него не известно. Хотя, если судить по его блистательному рассказу, человек он весёлый и интересный. Впервые <Смерть Деррида> была опубликована в новом интеллектуальном сибирском журнале <Кто Zdes?>, который не имеет сетевой версии, существует только на бумаге. Именно поэтому мне было важно показать его в режиме on-line.

Колоритный человек ташкентского происхождения - Санджар Янышев, один из самых интересных молодых поэтов. Стихи его скажут сами за себя, мне же хотется рассказать о светлом человеке, Санджарике, весёлом и глубоком собеседнике, основавшем новую <ташкентскую школу> (в продолжение поэтической школы Ферганы), путешествующему по краям империи и сочиняющем изысканные тексты.

НЙФФ - это калька с NYFF, New York Film Festival. В этом году он проходил в сороковой раз. Наш Нью-Йорский автор (обозреватель? Корреспондент?) Вадим Темиров рассказывает не только о главных событиях смотра (кстати, некоторые из этих фильмов доступны уже в Москве), но, что ещё более существенно, пытается передать космополитический дух феста, производный от большой вольницы Большого Яблока.

К кому из своих питерских знакомых не приду в гости - у всех в наушниках хрипит Том Уэйтс. Еще живя в Калифорнии и небрежно роняя имя Уэйтса в каком-нибудь разговоре, чтобы елейный мед полился в мои уши - <как тебе повезло, что удалось и сфотографировать его, и взять интервью> - поражалась, когда мои американские друзья говорили: who? как-как ты сказала? повтори? Том? Уэйтс? кто это такой?

Рассказ, который вы сейчас будете читать, интересен ещё и тем, как на наших глазах факт жизни превращается в факт художественного текста. Летом мы встречались с Темировым на атлантическом побережье Франции, в городке Аркашон, связанном с именами Жида и Сартра. И старика, описанного в рассказе, увидели вместе, познакомились с ним, когда Вадим только-только приехал от наших друзей из Бордо. Но встреча, на которую я не обратил внимания, задела Темирова, и, вечность спустя, превратилась в превосходно написанный рассказ. Чему можете быть свидетелями уже вы.

Владимир Сергиенко живёт в Берлине и познакомились мы с ним через известную писательницу А. Нуне, которая в миру работает психологом. То о чём он пишет - не стилизация, не оммаж, но квентисенция личного опыта. Помимо этнографического момента (чужой блатной мир, сознание, изменённое стимуляторами) проза Сергиенко показалась мне интересной своим языком. Я сознательно не стал править или редактировать эти крепко прошитые жаргонизмами проникновенные лирические строки, не исправлял ошибок. Потому что все эти следы личной синдроматики, индивидуальной телесности, оставляют, в конечном счёте, ощущение документа, человеческого свидетельства: всегда интересно раскрытие (если вспомнить Достоевского) "подпольного человека". В жизни такого раскрытия быть не может, а вот в тексте - пожалуйста.

Пользуясь легким доступом к Шейбону, водящемуся в этих краях (<легкодоступный творец>), владелец <Рэйкшоу> решил, что лучшим собеседником Салмана Рушди будет именно Шейбон. Настала пора забивать шайбу в ворота: кто же этот загадочный Шейбон?

...Мы с женой почти всем делимся друг с другом, но в данном случае я не уверен, что расскажу ей о том, что произошло.

...Борис Чхартишвили, после своего знаменитого исследования "Писатель и самоубийство", должен взяться за другое исследование под названием "Писатель и фетва" или "Писатель и смерть".

Три известных российских критика: Александр Генис, Марк Липовецкий и Михаил Эпштейн (случайно это или нет, но все они ныне проживают в США), являющиеся так же действительными членами академии современной российской словесности, направили всем своим коллегам открытое письмо в защиту писателя Владимира Сорокина.

Если бы я был "товарищ правительство", мудрое и далековперёдсмотрящее, я бы спросил Андрея Левкина: "Товарищ Левкин, что вам нужно для счастья?" И когда Левкин ответил бы (если ответил бы, может же и не ответить, с него станется), я бы дал ему ...

Скульптуры из свинца работы Серра помогли мне понять, как насилие может быть сублимировано в форме. У меня была фиксация на тех вещах, которые он делал в 1968, когда я работал над своей серией под названием "Рисование с ограничениями", для которой я создавал системы, накладывающие ограничения на процесс рисования. Мне было интересно найти способ создания эстетической системы, которая обращена к тому, что происходит внутри натренированного тела атлета...