Литературная критика

Анатолий Контуш. Искусство читать книги. – СПб.: Алетейя, 2020

…«Я любил книги за то, что они позволяли пережить невозможное, увидеть невидимое и услышать неслышимое... – начинает автор свой рассказ, -  как, например, звук, с которым раскалывается лед, когда на него падает первая капля виски - очень похожий на тот, который раздается, когда гитарист взмахивает рукой перед вступительным аккордом на залитой солнцем площади в центре северного города среди кирпичных зданий у входа в старинный паб ярким весенним утром».

Итак, звук, сочетаемый со вкусом, жест, оттененный светом, чувство, вызванное эмоцией. Какие еще компоненты любви мы знаем? Любви к книгам, в первую очередь. Например, запах, скажете вы, и будете правы, но в этот раз речь о более таинственных свойствах чтения.

«Искусство читать книги» Анатолия Контуша недаром оттенено подзаголовком «Записки путешественника», свидетельствующим о том, что речь не о кабинетном ученом, который рассказывает об Амазонке, не выходя из-за стола. С другой стороны, конечно, можно побывать на Луне, читая Николая Носова, и это, в принципе, удобно, но автор именно этой книги рассказывает о настоящих путешествиях. А также о том, как освоить подобное искусство – читать правильные книги в соответствующем ритме, как делал он сам на протяжении всей своей жизни – «на улице, в парке и на пляже, в автобусе, троллейбусе, трамвае и метро, на катере, яхте, пароме и теплоходе, в автомобиле, электричке, поезде и самолете».

С другой стороны, автор не зря уточняет, что читал он «как все остальные, не обращая внимания на место и время», и все удивительные вещи, которые случались при этом, известны не только ему, ведь «чтение за это любили миллионы других, кроме меня, и в этом не было ничего особенного». В чем же необычность этой книги? И в чем все-таки особенность чтения, о котором пишет автор?

Так уж складывалось в нашей читательской биографии, что не всегда образы, возникающие при чтении, совпадали с реальной картиной происходящего. Отсюда, конечно, милая путаница в умах и сердцах, не говоря уж о перевернутом воображении, но и фантазию, тренируемую при этом, отбрасывать тоже нельзя. Словом, читали, как правило, всухую, и лишь скупой сюжет мог идентифицировать ту или иную историю в разговоре книгочеев, скажем, о капитане Бладе или Аэлите, Саламбо или Спартаке. Каждый ведь представлял себе свою личную вселенную звуков и красок, особо не задаваясь вопросом, действительно ли красива была Клеопатра и кто по национальности был старик Хоттабыч.

Все изменилось, когда мы воочию увидели крохотные жилища жителей некогда могущественного Херсонеса и рассмотрели доспехи средневекового рыцаря, которые, как твердили учебники, сегодня были бы впору лишь пятикласснику. То же самое случается с автором «Искусства читать книги», когда он, наконец, попадает, так сказать, в полевые условия, и «Отверженные» Гюго вдруг оживают в контексте «живых» встреч во Франции не только с классическими тенями литературного прошлого, но, скажем, с прелестной парижанкой. «- J’habite pas loin d’ici1, - сказала ты на прощание, указав рукой куда‐то на восток».

Тут-то все, как у классика, и завертелось. То есть, перед изумленным взором читателя, помимо вовсе не виртуальной, а взаправдашней историей любви – к парижанкам, Гюго и прочим недавним «отверженным» нашим удовольствиям – возникает, вспыхивает и проходит целая жизнь настоящего читателя. Синкопируемая уже не всухую, а реально воспроизводимыми картинами быта, природы, отношений и прочих изысков литературной кухни. Отрывки из книг Мопассана и Джойса, Кортасара и Фицджеральда, Сарамаго и Шарля де Костера перемежаются эпизодами из жизни, сцены, картины и диалоги – не говоря уже о пресловутых описаниях природы и пейзажах с ландшафтами – неожиданно «оживают» в нашей реальности. Автор будто переживает все заново вслед за героями книг, которые читает или перечитывает по время своих путешествий. Синхронизация поразительна, эффект ошеломляющ, классические сюжеты сквозь призму жизненных ситуаций актуализируются совершенно по-другому. Порою кажется, что очередная книга под рукой нужна автору, чтобы заглянуть в будущее – истории, в ней описанной, своей жизни, очередного приключения… «Было около полуночи, когда мы попрощались у метро «Конкорд»; я вернулся к себе, выпил еще бокал розового и забрался в постель, чтобы немного почитать. Козетта уже овладела искусством одеваться, тайной шляпки, платья, накидки, ботинок, манжеток, материи и цвета к лицу — тем искусством, которое делает парижанку столь очаровательной, столь загадочной и столь опасной».

Далее идет уже полное замещение реальности событиями, о которых рассказывается то ли в «Похищенном» Стивенсона, то ли в  «Улиссе» Джойса. Виртуальная литературная реальность, в которой живет автор, двигаясь по своему деловому маршруту (уж не книгами он продиктован на самом деле?), не заменяется, а уточняется сюжетом того или иного романа. «Если допустить, что прочитанное как‐то влияло на происходящее, то почему бы тогда не направить этот процесс в нужное русло, если для этого достаточно лишь правильно выбрать книгу?!» - соблазняет нас автор.

То есть, сюжет проживается параллельно с событиями личной жизни, и пока герой очередного романа, скажем,  лежит в кубрике, наш автор, долетев до Эдинбурга, переодевается, спускаясь в паб выпить пинту светлого. После такого, знаете, как утончается свой собственный стиль! «Только у вас ходят в футболках при температуре плюс пять, и в зимние вечера улицы освещаются белыми женскими ногами», - бросаешь реплику в разговоре с незнакомцем у стойки. Держа, наверное, при этом в уме строки поэта-минималиста о том, «сколько ног я не заметил из-за книг».

То есть, на самом деле, перед нами настоящий роман – с книгой, чтением, героями и персонажами – линейный и мозаичный одновременно, действие которого развивается во время путешествия автора по жизни и заодно литературе.  События в реальности комментируются (и дополняются) эпизодами из книг, и кто ведущий, а кто ведомый в этом увлекательном приключении можно узнать, лишь дочитав до неожиданного, как всегда, финала.