Литературная критика

Вот уже более 150 лет слова «обломов», «обломовщина» ассоциируются у нас с образом безвольного, неспособного к созидательной деятельности человека, олицетворяющего русскую аристократию. С легкой руки Добролюбова, давно уже стало общим местом мнение, что роман этот – приговор погрязшему в безделии и лени русскому дворянству. Но справедлив ли этот приговор?

 

Известно, что дворянство в России было главным источником интеллектуальных сил, оплотом чести и опорой государства. Оно сыграло огромную роль в развитии русской государственности. Из среды дворянства вышли большинство просветителей, меценатов, художников, музыкантов, архитекторов, артистов. Дворяне создали интеллектуальные кружки 1830–1850-х годов. Дворянами были выдающиеся реформаторы времен Александра II. Великая русская литература на значительном отрезке своей истории тоже была почти сплошь дворянской. Типический образ представителя дворянского сословия – вовсе не бездельник и не лодырь, а напротив, человек проникнутый идеей служения, для которого главной ценностью является честь, чувство долга и верность данному слову. Почему же Гончаров так грубо исказил действительность? Какую цель он преследовал, создавая образ русского барина, которого можно считать скорее исключением из правил, нежели правилом?

 

Ответ на эти вопросы, на мой взгляд, содержатся в конце романа, даже в самой последней его фразе из беседы Штольца с неким литератором (возможно, самим Гончаровым). Вот это место:

 

«–А что это за Илья Ильич? – спросил литератор.

–Обломов: я тебе много раз про него говорил.

–Да, помню имя: это твой товарищ и друг. Что с ним сталось?

–Погиб, пропал ни за что.

Штольц вздохнул и задумался.

–А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден,  нежен, и – пропал!

–Отчего же? Какая причина?

–Причина… какая причина! Обломовщина! – сказал Штольц.

–Обломовщина! – с недоумением повторил литератор. – Что это такое?

–Сейчас расскажу тебе: дай собраться с мыслями и памятью. А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится.

И он рассказал ему, что здесь написано» (выделено мной – Ю.С.).

 

То есть, дочитав роман до конца, буквально на последней строчке читатель вдруг, неожиданно для себя, обнаруживает, что историю Обломова ему рассказал вовсе не Гончаров, а Штольц и значит, образ Обломова следует воспринимать не буквально, как он описан в романе, а через восприятие другого его персонажа. Интересный прием! Не значит ли это, что целью Гончарова была вовсе не критика русского дворянства, а исследование того, каким видит русское дворянство буржуазная западная Европа? Ведь Штольц типичный ее представитель – немец по национальности, он делец по социальному статусу: «участвует в какой-то компании, отправляющей товары за границу».

 

Как мы знаем из романа, Обломов, в восприятии Штольца, – это барин, который всю свою жизнь проводит лежа на диване в бездеятельности и лени. Значит, если следовать логике романа, то придется признать, что такими барами, проводящими жизнь, лежа на диване в бездеятельности и лени, буржуазный Запад видит все русское дворянство. Поскольку такая характеристика явно противоречит исторической правде, любопытно разобраться, почему в глазах буржуазного Запада русское дворянство выглядит столь неприглядно.

 

Следует отметить, что в оценке Штольцем «обломовщины» нет никакой предвзятости. Гончаров делает Штольца лучшим другом Обломова, питающим к последнему самые искренние чувства. Штольц не лжет и не клевещет на Обломова. В своем стремлении отыскать причины его трагедии он абсолютно искренен. Более того, он склонен скорее жалеть Обломова, нежели осуждать его. Тем не менее, Штольц действительно не видит в Обломове ничего, кроме праздного лежебоки, проводящего время своей жизни на диване и не способного ни к какой созидательной деятельности. Почему это происходит?

 

Моя версия заключается в том, что русский дворянин и западный буржуа – это два разных психологических типа, два разных мира, которые не просто не могут понять друг друга, но между которыми буквально пролегает пропасть. Причина существования этой пропасти – в разнице жизненных приоритетов каждого из них.

 

Для Штольца, как для делового человека, главными приоритетами являются выгода и практическая польза. Эти приоритеты Штольц считает для человека единственно возможными, а их отсутствие – едва ли не признаком заболевания. Он не может себе даже представить существование каких-то других приоритетов. Характерным моментом, рисующим в романе психику немецкого буржуа, является эпизод, в котором отец Штольца напутствует его перед дорогой.

 

«–Ты поедешь верхом до губернского города, – говорит он сыну, – там получи от Калиникова триста пятьдесят рублей, а лошадь оставь у него. Если же его нет, продай лошадь; там скоро ярмарка, дадут четыреста рублей и не на охотника. До Москвы доехать тебе станет рублей сорок, оттуда в Петербург – семьдесят пять; останется довольно. Потом – как хочешь. Ты делал со мной дела, стало быть, знаешь, что у меня есть некоторый капитал; но ты прежде смерти моей на него не рассчитывай, а я, вероятно, еще проживу лет двадцать… Образован ты хорошо: перед тобой все карьеры открыты; можешь служить, торговать, хоть сочинять, пожалуй, – не знаю, что изберешь, к чему чувствуешь больше охоты… Ну а если не станет умения, не сумеешь сам отыскать вдруг дорогу, понадобиться посоветоваться, спросить – зайди к Рейнгольду: он научит. О! – прибавил он, подняв пальцы вверх и тряся головой. – Это… это… (он хотел похвалить, но не нашел слов). Мы вместе из Саксонии пришли. У него четырехэтажный дом. Я тебе адрес скажу…

 

–Не надо, не говори, – возразил Андрей, – я пойду к нему, когда у меня будет четырехэтажный дом, а теперь обойдусь без него…»

 

Мы видим сугубо деловое прощание. «Ни слезинки», – как заметили наблюдавшие эту сцену соседи. Все подчинено делу: как доехать, как продать, как распорядиться капиталом. Образование – тоже для дела, не для баловства какого-то: карьеру делать. А главное жизненное достижение, которого следует добиться, – четырехэтажный дом. Причем, учитывая, что эту сцену пишет, фактически, сам Штольц, он, по-видимому, не только не порицает отца за крохоборство, но напротив, демонстрирует почтительное внимание к его словам и готовность им следовать.

 

Совершенно другие жизненные приоритеты мы находим у Обломова. Для него, как для русского аристократа, жизненным приоритетом является идея служения и реализация таких качеств, которые составляют кодекс чести русского дворянина: честь, чувство долга и верность данному слову. Как говорит о нем рассказчик (то есть сам Штольц), «тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то по крайней мере живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; все готовился к поприщу, к роли – прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург. Потом он думал и о роли в обществе…»

 

Нельзя не заметить, что, характеризуя в этом отрывке Обломова, Штольц говорит о его стремлениях с явной иронией. Во всяком случае, фраза «нельзя сказать, чтоб он был жив, то по крайней мере живее, чем теперь» – не оставляет на этот счет ни малейших сомнений. И это не случайно, ведь для Штольца, как для представителя третьего сословия, такая категория, как служение отечеству, ровно ничего не значит. Для него значимо не служение, как таковое, а служба, то есть любой род деятельности, где возможно продвинуться, сделать карьеру и, в конечном счете, выгодно устроить свою жизнь. Поэтому Штольц объясняет трагедию Обломова по-своему, исходя из своих представлений, и у него получается, что причиной ее является просто лежание на диване.

 

Между тем, из объяснений Штольца так и остаются неясными многие эпизоды романа. Например, какими качествами мог Обломов покорить сердце Ольги Ильинской? Чем заслужил сердечную привязанность Агафьи Матвеевны? Почему сам Штольц, наконец, несмотря на свою убежденность в человеческой никчемности Обломова, говорит о его «честном верном сердце», «хрустальной, прозрачной душе», делающей его «перлом в толпе»? Все это остается недосказанным. И недосказано не Гончаровым, а именно Штольцем, не способным увидеть в Обломове ничего, кроме халата и дивана. Вот почему у Лермонтова, при описании похожего типажа, получается Печорин, а у Штольца  – Обломов.

 

Зато все становится объяснимым, если предположить, что причиной трагедии Обломова были его нереализованные идеалы. Обломов отвергал не деятельность, как таковую, а бессмысленную деятельность: бессмысленное писание бумаг в канцелярии, бессмысленное времяпровождение с приятелями, бессмысленное прожигание жизни. «Знаешь ли, Андрей, – говорит он Штольцу, – в жизни моей ведь никогда не загоралось никакого – ни спасительного, ни разрушительного огня?.. Жизнь моя началась с погасания… С первой минуты, когда я сознал себя, я почувствовал, что уже гасну. Начал гаснуть я над писанием бумаг в канцелярии; гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразнивания, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую без цели, без симпатии; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, – на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму – положенными днями, лето – гуляниями и всю жизнь – ленивой и покойной дремотой, как другие…»

 

Как известно, роман писался в николаевское время, когда в обществе царил застой, не позволявший талантливому человеку найти достойное себя поприще. Дворянин, воспитанный в идее служения, не реализовав этой идеи, терял под ногами почву, что мы и видим на примере множества типов русской литературы, так называемых «лишних людей». Для Обломова, чтобы жить полной жизнью, необходимо настоящее дело, которое может стать для него его целью и смыслом. Штольц тоже жил в эту эпоху, но для Штольца, чтобы жизнь имела смысл, достаточно просто выгоды. Таким образом, роман гораздо глубже, чем об этом принято думать. Он не сводится к плоской критике русского дворянства, как думал Добролюбов, а исследует глубину культурной и нравственной пропасти, разделяющей дворянскую Россию и буржуазный Запад.