Рейтинг публикаций

Конечно, ни он, ни я природы такой экзотической болезни не знали. Может, она слишком долго молчала? Джон таким объяснениям не верил, по его мнению, негры вообще не могут молчать дольше пяти минут.

По дороге к шкафу встретил Карину, мою случайную связь давнего праздника. Она склонила голову, таинственно и мудро прикрыла глаза. Ее незабываемая внешность смущала меня со дня знакомства, хотя я пытался себя убедить, что она всего лишь стареющая баба в поисках приключений.

Ночью меня терзали бесы. Приходил и карлик с целым стадом бесформенных студенистых существ. Все они смеялись, лопоча что-то на неведомом языке, тормоша мое одеяло – словом, подзуживали. С превеликим трудом мне удалось уснуть.

Я был рад, что у меня не было в последнее время необходимости появляться в Манхэттене. Учитывая болезненную сексуальную озабоченность, любая лишняя рюмка могла привести меня в постель какой-нибудь старой подружки или просто незнакомки из бара.

Вот, видимо, почему англичане создали воздух из механизмов. В том числе и воду и многое на пару.

Василиса была очень общительной особой.

Он разделяет части веселого и трагедий но видит в ней не звук а орнамент

Она умело переключала свои интонации, и я поймал себя на мысли, что девочка на редкость умна, артистична и хитроумна.

В первых семи главах первой части (всего в романе их три) мы знакомимся с поэтом, от лица которого ведётся неторопливое повествование. Поэт собирается в Грецию. Интерес к его поездке проявляет Кора - взбалмошная девушка, с которой поэт уже ездил в Грецию. Первые главы романа полны воспоминаний о годах учёбы и о университетских друзьях поэта - Гансе и Стефане, в разговорах с которыми проходили лучшие дни юности поэта. Странные, едва намеченные отношения внутри этого многоугольника и составляют главную интригу уже опубликованных (в журнальном варианте) глав.

Детей мы тоже ждали семь лет – число во многих верованиях мистическое. Я на их появление давно не надеялся и, может быть, не очень-то хотел новых забот в немолодом возрасте. А она всегда была уверена, что чудо произойдет.

Он осмотрелся. Кабачишко как кабачишко. Оплывшие, будто догорающие свечки, физиономии обитателей «городского дна».

Я тебя ревную к Северной Америке. // Мне косою по сердцу валютные обменники. // скажу открыто вам, с кондачка: // Я отказываюсь есть их окорочка! // Ты подходила к трапу, я выдавил слезу… // Ты обещала: «Лапа, я центы привезу!» // Да на хрен мне подарки! Я нервы сжал в кулак, // И во мне проснулся маленький Ирак