Рейтинг публикаций

Не хочется сразу начинать новый путь. Он может оказаться таким, что закончит его уже совсем не ты. Неважно даже, как это «не ты» будет называться…

Женское во мне знает наверняка о своей зеркальности, о раздвоенности языка который расти начинает от самого от хвоста о гибкости и о тонкости, которая – красота женское во мне тянется к темноте

Сначала умирает человек, потом умирает могила

...за эти 100 лет число евреев в Российской империи выросло с 1,2 до 5,5 млн.

Детство, отрочество, юность, любовь, морковь - сейчас все кончится.

Смутно мечталось о художнике. О каком - не формулировала, но понимание было: увижу - узнаю. И он нашёлся, дорисовав незавершённость, потеснив пустоту.

Что там было раньше? Человек (кажется, его зовут Сакс), подозреваемый в терроризме, подорвал себя вместе с бомбой. Следствие вышло на писателя, в котором легко угадывается сам Пол Остер. Далее следуют воспоминания о встречах погибшего и постфактум пишущего эти строки. В частности, об их самой первой встрече, во время сильного снегопада, в Нью-Йорке, на литературных чтениях, куда не пришёл ни один человек, кроме двух потенциальных выступателей - будущего террориста (а пока прозаика) и будущего писателя (а пока дебютанта). Воспоминания его прототипа о жизни во Франции кажутся особенно трепетными, на фоне вечной мерзлоты, окутавшей Манхеттен.

...Ведь на дворе вовсе не эпоха Ивана Грозного. Им платят зарплату – чтобы они оказывали помощь! Хороша помощь. Вот перед нами стоит обыкновенная русская женщина, мать-одиночка. Не богатая. Работает, растит детей. Никого не обижает. И вот, пожалуйста – что-то не сошлось в бюджете, и они решили добрать нехватку вот таким вот зверским способом, за счет матерей-одиночек. Им ничто не свято. Их самих всех посадить надо. Или сжечь на площади. Исаакиевской, а лучше на Дворцовой, нагляднее чтобы.

...Выиграл папа тендер. Кто-то был, видно, против, обиделся. Как-то так…

Удивительно, но мы столь много говорим о науке, сколь ничтожен ее предмет в сравнении с главной тайной, постигаемой без нее, помимо нее. Но это парадокс нашего времени.

Сергей Солоух продолжает серию реплик-портретов своих любимых писателей-современников. В библиотечке «Эгоиста» уже были обнародованы его эскизы к портретам Игоря Клеха и Александра Чудакова, настала очередь странного, мало пишущего прозаика Анатолия Гаврилова. К сожаланию, о его существовании знают только специалисты и любители, между тем, опубликованная в прошлом году «Октябрем» небольшая повесть Гаврилова «Берлинская флейта» производит впечатление стрелы, попавшей точно в цель. У Солоуха с Гавриловым связаны совершенно иные ассоциации. Оно и правильно, хорошего писателя должно быть много, и видеться он должен по разному.