Рейтинг публикаций

...из артистического гетто левые должны были выйти на просторы массовой культуры... им предстояло создать индустрию масскульта, в том виде, в каком мы знаем её сейчас.

- Что же такое добро?
- Это то совершенство, которое Бог назначил человеку.

Познанию как таковому присуща какая-то неистребимая сущностная секулярность, неспособность видеть противоречивость, проблемность, и, в конченом счете, непостижимостью предмета исследования. И в знании не только скорбь, но часто и необоснованное самомнение, и откровенная глупость. Поэт же фактом своего творчества свидетельствует о непостижимом, которое и есть самый мощный исток вдохновения. Тайна – вот истинная муза искусства...

«А от дерева познания добра и зла не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь». (Быт.2:17) Не принимай на веру добра и зла и, сделав выбор, не поддавайся обольщениям искусителей проверить это в деле – ты жив, пока ползет змея – мимо и прочь.

...особая позиция мышления [...] состоит в том, что именно посредством него ставится вопрос о принципиальном несовпадении свидетеля с тем, что им свидетельствуется, в том числе и с феноменальной облицовкой себя самого. Лишь отсюда начинается подлинно метафизическое вопрошание о Бытии в его отличии от сущего, единственной презумпцией которого может быть лишь отсутствие за сущим какой бы то ни было самодостаточности вне своего свидетеля.

Социокультурный субъект как теория может быть изучен только в единстве с экзистенциальным диалогом, со своим смысловым наполнением и с той ролью, какую играют в его формировании человеческие индивиды.
Точки соприкосновения и совпадения. Возникновение конфигуратора современности - интегрального социокультурного субъекта.

Его подвиги и приключения, как и лю­бого мифологического героя такого масштаба, оказываются неким «предчувствием» или даже «аллегорическим проектом» всемирной истории, которая, как и положено всякой истории, имеет начало и конец. Вместе с тем мифическая история Геракла вписана в общую картину мироздания, в круг бытия, его вечного пребывания и становления из со­стояния Хаоса в упорядоченный Космос.

Мы думаем, что великороссы, малороссы, белорусы и червонороссы (русины) являются этническим многоединством, образующим в скрепе единого Этоса и в горизонте единой Идеи Русский Народ, русских как таковых. Любая редукция народа к этносу или, еще уже, к нации без взгляда на духовный Этос, на цельность всеобщей идеи, является в лучшем случае выражением физикалистско-рационалистической аберрации зрения, ума, а в худшем случае предательством "смердящего" сознания с его конститутивным:"Я всю Россию ненавижу".

Именно – милый, не названный друг не видит, увы, что «всё видимое нами - только отблеск, только тени от незримого очами…».

Августин Блаженный в книге «О Граде Божьем» писал: «Я не боюсь никаких возражений относительно этих истин со стороны академиков, которые могли бы сказать: „А что если ты обманываешься?“ Если я обманываюсь, то уже поэтому существую. Ибо кто не существует, тот не может, конечно, и обманываться: я, следовательно, существую, если обманываюсь».

При всем плюрализме историософских систем, все они могут быть сведены к двум полярно противоположным метафизическим концептуализациям, раскрывающим сущность и направленность исторического процесса: объектоцентристской и субъектоцентристской.

В культурах Востока патриархальное понимание причин путешествия, передвижения в пространстве вообще, традиционно связано с нуждой или неволей. В Японии бродяг так и звали хинин, то есть "нелюдь". В Китае, например, пришлым и чужакам не просто не доверяли, их сторонились и даже боялись. Сторонились не только заморских заезжих, а своих же, даже из соседнего уезда. Чужаков сторонились, как бегущих людей, снятых с насиженных мест или выбитых судьбой из наезженной колеи спокойного существования и скорее всего недоброй вестью, глупостью или заболеванием. Есть, говорят, такая болезнь - бегать.