Рейтинг публикаций

Как хорошо, как странно — Малек Яфаров (25/05/2003)
Эссе о поисках Марселя Пруста, похожее на стихотворение в прозе, обмазанное мёдом внутреннего ритма, появилось в «Независимой газете» в конце 1992 года (и задолго до опубликованных отдельной книгой лекций Мераба Мамардашвили «О Прусте»).
Дойти до полного предела. Часть вторая — Дмитрий Бавильский (19/05/2003)
Иван Жданов отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского-Все, кто имел дело со Ждановым в жизни, знают, насколько Иван не похож на свои тексты. Сильно править его нельзя: потому что исчезает неповторимая интонация. Так что не обращайте внимание на специфичность его устной речи – это высокое косноязычие, необходимое для обсуждения самого главного. Потому что метафизика чурается прямоговорения, испаряясь от точного называния, словно спирт. Одно из важнейших выразительных средств метамета – непредсказуемость. Совершенно невозможно предсказать, куда повернёт внутренний сюжет (основанный на ассоциациях и опущенных звеньях), куда выведут набегающие друг на друга образы и метафоры. Вот и Жданов – такой же, классический метамета-текст: когда и с чем появится на этот раз – угадать невозможно. Эта беседа была записана в Челябинске, в 1995 году. Незадолго до этого, Иван Жданов опубликовал в газете «Сегодня» свой последний цикл стихотворений, выпустил отчасти новую книгу «Фоторобот запрещённого мира». Поэт, который, как казалось, замолчал уже навсегда, снова дал своим поклонникам надежду на появление новых текстов. Продолжения, однако, не последовало. Получив первую премию имени Аполлона Григорьева, Жданов переехал на юг России, в Москве бывает крайне редко, во всю увлекается фотографией (влияние Парщикова, должно быть). А тогда казалось, что грядёт, ну, если не вторая молодость, то второе дыхание…
Сны-подстрочники (Илья Кутик отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского) — Дмитрий Бавильский (02/06/2003)
Илья Кутик – поэт-метафорист, входящий в группу основателей той самой школы метаметафорической поэзии, которая на рубеже 70-х и 80-х годов стала ведущим направлением в русской поэзии. Солисты этого камерного ансамбля Жданов и Парщиков, Еременко и даже Аристов нашим читателям более или менее известны. Кутик же всегда стоял в стороне. Еще в самом начале перестройки он уехал в Швецию, да так там, на Западе, в тени статуи Свободы и остался. Чудны дела твои, Господи! В момент, когда ведущие исполнители метафорической музыки вроде как замолчали, те, кто сознательно держался поодаль, вышли на первый план. И не потому, что более слабых раньше закрывали спины более сильных. Просто дыхание и тех и других оказалось разным, у кого-то совсем коротким (Еременко), у кого-то, как у Аристова или Кутика, более длинным.
Михаил Гиголашвили: «Квота на самоубийства выше только у поэтов…» — Дмитрий Бавильский (26/06/2012)
Как писатель помещает своего героя в необычную для него ситуацию, в которой выявляются разные, ранее неизвестные черты героя, о которых он сам подчас не подозревает, так и я ищу обыденным предметам новые места и необычные сочетания: пусть живут в неожиданной реальности.
Сны-подстрочники. Илья Кутик отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского — Дмитрий Бавильский (22/05/2003)
Илья Кутик – поэт-метафорист, входящий в группу основателей той самой школы метаметафорической поэзии, которая на рубеже 70-х и 80-х годов стала ведущим направлением в русской поэзии. Солисты этого камерного ансамбля Жданов и Парщиков, Еременко и даже Аристов нашим читателям более или менее известны. Кутик же всегда стоял в стороне. Еще в самом начале перестройки он уехал в Швецию, да так там, на Западе, в тени статуи Свободы и остался. Чудны дела твои, Господи! В момент, когда ведущие исполнители метафорической музыки, вроде как, замолчали, те кто сознательно держался поодаль вышли на первый план. И не потому, что более слабых, раньше их закрывали спины более сильных. Просто дыхание и тех и других оказалось разным, у кого-то совсем коротким (Еременко), у кого-то, как у Аристова или Кутика, более длинным. И вот что особенно важно – с каждым днём люди эти, придерживающиеся близких (но не тождественных!) эстетических взглядов пишут всё лучше и лучше. Метаметафоризм действительно оказался самым что ни на есть ведущим и жизнестойким! Надо было только сохранить себя для наступления каких-то более адекватных, аутентичных времен. Мы публикуем стихи из новой книги Ильи Кутика. Кажется, она должна стать одним из последних важнейших поэтических событий уходящей эпохи. И вовсе не потому, что вся она вся посвящена котам. Точнее, одному, недавно умершему голубому персидскому коту, который скитался вместе с хозяином по окраинам того, нового, света. А теперь снова поменял место дислокации и нынче скитается ещё дальше. Книжка Кутика – реквием самому близкому существу. И, кажется, я его понимаю. Теперь о стиле, который с первого раза и не прочухаешь. Стихи Кутика – предпоследняя остановка текста перед исчезновением, практически полным растворением в темноте тишины. Дальше на этом пути полном воздушных ям и провисаний оказывается только Геннадий Айги. Эти двое, Кутик и Айги, следуют методе, сформулированной Элиотом в одном из своих “Квартетов” (западной поэзией здесь накоплено больше опыта): “Слова отзвучав // Достигают безмолвия. Лишь порядком, лишь ритмом // Достигнут слова и мелодия // Незыблемости... Полнота переживания становится просто-таки непереносимой. Проявление сразу всех уровней поэтической рефлексии (иначе не услышат) способствует накалу страстей вряд ли возможному или дозволенному. Поэтому всё, что только можно микшируется, стирается, убирается в подтекст, в неразличимость семантического сплина-тумана. Ровные дорожки слов заменяются какими-то цирковыми, по форме, кульбитами, мостиками пауз и тире, висячими трапециями дефисов и белых пятен. Высшая стадия семиотической дрожи, мелко звенящей на снегу в каждом звуке десятками смыслов: развалины, оставшиеся после всего, круги руин, по которым, конечно, ещё можно судить о замысле, но лучше этого не делать. Лучше заселить эти голодные пространства плотью своих мыслей и образов, смоделировать в них какую-то новую жизнь... Судить о замысле здесь всё равно, что попытаться составить впечатление о фильме по одной только афише: название, какие-то буквы, несколько случайных и эффектных кадров. Тот айсберг, подводная часть которого лишь подразумевается в чёрной тьме, но практически не участвует в осуществлении надводного пейзажа. Стихи-вампиры: для их функционирования необходимо твое, читатель, непосредственное участие. Именно оно заполняет все эти интенции и переходы, безлюдные, бессловесные кровью самых насущных смыслов. Сама же по себе даже самая совершенная система оказывается безжизненной.
В словах, а не путем слов. Ольга Cедакова отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского. Часть первая — Дмитрий Бавильский (15/03/2003)
Ольга Седакова - интеллектуал самого высокого полёта и значения - европейского, мирового, она из той редкой кагорты делателей, чьё значение и авторитет непререкаемы, а каждое их слово (и, тем более, <дело>) - значимо. Седакова из тех <правильников>, присутствие которых, в нашей современной жизни, делает саму эту жизнь более наполненной и осмысленной. Мы постоянно жалуемся на отсутствие духовных лидеров, странным образом, не замечая их сосредоточенного и несуетного существования.
Беседа эта была записана лет десять назад в Челябинске, у меня на кухне. И я уже давно планировал обнародовать её в мартовских номерах <Топоса>. Тем приятнее, что у нынешней публикации есть важный и существенный повод - на прошлой неделе стало известно, что Ольга Седакова удостоена премии Александра Солженицына.
Внутри слепого пятна. Андрей Левкин отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского — Дмитрий Бавильский (30/06/2003)
Андрея Левкина представлять не надо. Его надо читать. Его надо спрашивать. Всё равно не ответит.
В словах, а не путем слов. Ольга Cедакова отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского. Часть вторая — Дмитрий Бавильский (18/03/2003)
- А кого вы числите в своих литературных предшественниках ? Какая традиция, если вспомнить определение Элиота вас "судит"?
- Общаясь со своими ровесниками, я вывела для себя такую странную вещь: они поздно узнали русскую классическую поэзию. Разве что, кроме того, что проходят в школе. Бродский писал, что впервые прочел Баратынского в 19 лет. Я же читала все это с детства. Ничего не понимала в этих стихах, потому что поэтический язык с ХIХ века к нашему времени очень изменился и там просто много непонятных слов, непонятных выражений. Но мне в детстве это нравилось именно как непонятное. Я не старалась понимать, но запоминала.
Михаил Гиголашвили: «Собаки лают – караван идёт» — Дмитрий Бавильский (25/06/2012)
Задач было две: с одной стороны, сделать рассказчиком иностранца и через его новый свежий взгляд дать картину нравов, с другой стороны – сделать героем русский язык во всей его необъятности...
Болтанка (интервью с Верой Павловой) — Дмитрий Бавильский (09/01/2003)
Как давно ж всё это было! И сколько с тех пор изменилось! Неизменно одно: с Нового года я очередной раз бросил курить - как в то летнее лето, когда мы с Верой свели скорое свидание, переросшее затем в большую и человеческую дружбу.
Сон во сне. — Дмитрий Бавильский (08/10/2002)
В России его знают, в основном, как бойфренда Бьорк, между тем, во всем остальном мире Барни уже давно считается едва ли не художником ? 1. Мы как всегда отстаем, а жаль, потому что творчество Барни - какой-тот новый шаг в освоении привычного представления о современном искусстве. Лично мне он вернул веру в contemporary art, потому что работы его апеллируют не к разуму, но чувству.
Воронка Улисса. Заметки на полях русского "Улисса" (окончание) — Дмитрий Бавильский (07/02/2003)
Речь должна идти о бесконечном кредите доверия, который открывается при чтении книги и который помогает обогатить ее текст дополнительностью неисчерпаемых смыслов. С.С. Хоружий: "Любой свежий читатель быстро осознавал, как много в "Улиссе" скрытого, не лежащего на поверхности, не учитываемого моноидейными трактовками. Роман изобиловал загадками всех видов и всех маштабов от крохотных до крупнейших."
Смысл поэзии. Элина Войцеховская отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского — Дмитрий Бавильский (04/03/2003)
Элина Войцеховская - первый автор, решившийся опубликовать в <Эгоисте> большой и подробный текст - роман , это серьезный и мужественный поступок. Писательница, живущая в Бордо, в домике с чеховской верандой и кустами паслёна в саду, пока ещё не слишком известна на своей исторической родине. Надеюсь, что публикация в <Эгоисте> поможет судьбе этого интересного и яркого текста, надеюсь, что помимо мы опубликуем и новые стихи Войцеховской, и свежую её прозу.
В пику истории. Игорь Клех отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского. — Дмитрий Бавильский (06/07/2003)
Как ни гадко в этом сознаваться, в чем-то я также постмодернист.
Молчания — Дмитрий Бавильский (12/05/2003)
Это не комментарий к своей собственной статье пятилетней давности (зачем мне свою статью комментировать!), но объявление недели, декады, месячника метаметаэстетики. Странное образование, не школа и не направление, не содружество даже, рецидив модернистской поэтики в море безбрежном социалистического реализма, мощно прозвучавшее в 70-х и 80-х и, в един миг, пропавшее, когда основные делатели метамета или замолчали (как Еременко), или намеренно ушли в тень (Жданов, Парщиков). Иные, впрочем, представители метамета (Аристов) никогда особенно и не светились. Странная закономерность: вспыхнув и прогорев в поэзии, метареализм дал мощное развитие другим жанрам – прозе, эссеистике, художественной критике. Так, незаметно, будто бы исподволь, метамета подняло уровень моря современной литературе. Последний всплеск и цветение метаэстетики возник в середине 90-х, когда отдел искусства в газете «Сегодня», возглавляемый Борисом Кузьминским, строился по тем же самым сложно формулируемым принципами и правилам, которые принято приписывать именно метаметафорической эстетике. Попытаемся следовать им и мы – ограниченные во времени и пространстве – чтобы отдать должное первооткрывателям и подчеркнуть непреходящее значение, бла-бла-бла и всё такое. И последнее. Стихи, завершающие статью – мои, в них я попытался сделать реконструкцию метаметафорической эстетики, важнейшее свойство которой – демонстрация не предмета, но кругов, расходящихся от него ассоциаций. Нам показывают не комету, но хвост кометы. Именно поэтому первое четверостишье, в котором объект поименован и описан, отделяется от основного корпуса за-такт. Типа, можно не читать. Хотя, с другой стороны, «обнажение приёма» тоже вполне вписывается в свод метаметафорических правил. Спешите видеть.
Свет за светом ночи. Владимир Аристов отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского — Дмитрий Бавильский (28/05/2003)
Конечно, Аристов известен, прежде всего, как поэт, отец-основатель метамета (вхождению в тройку лидеров – Жданов-Парщиков-Ерёменко «помешала» особая окраинная позиция), работающий всё более и более интересно – сразу же во всех жанрах. В том числе и прозе.
Воронка Улисса. Заметки на полях русского "Улисса" — Дмитрий Бавильский (05/02/2003)
Для нынешней публикации я извлек из <Вавилонской библиотеки> все главы, посвящённые Джойсовскому <Улиссу>. Тогда я увлекался постструктуралистами, читал Деррида и его апостолов, козырял всякими умными словечками. Конечно, теперь я написал бы всё иначе, много проще и легче. Без понтов. Но и так, кажется, неплохо вышло. По крайней мере, сравнивать не с чем: разборов великого Джойсовского романа на русском языке пока не существует - кроме, разумеется книги комментариев к роману, которую Сергей Хоружий написал, параллельно работая над переводом самого текста романа. Мне важно было вписать <Улисса> именно в российский контекст, в русский язык, потому что аутентичного перевода такой книги, по вполне понятным причинам, быть не может. Вот и давайте изучать то, что имеем.
Дойти до полного предела — Дмитрий Бавильский (15/05/2003)
Иван Жданов отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского-Эта беседа была записана в Челябинске, в 1995 году. Незадолго до этого, Иван Жданов опубликовал в газете «Сегодня» свой последний цикл стихотворений. Поэт, который, как казалось, замолчал уже навсегда, снова дал своим поклонникам надежду на появление новых текстов. Продолжения, однако, не последовало. Получив первую премию имени Аполлона Григорьева, Жданов переехал на юг России, в Москве бывает крайне редко, во всю увлекается фотографией (влияние Парщикова, должно быть). А тогда казалось, что грядёт, ну, если не вторая молодость, то второе дыхание… Одно из важнейших выразительных средств метамета – непредсказуемость. Совершенно невозможно предсказать, куда повернёт внутренний сюжет (основанный на ассоциациях и опущенных звеньях), куда выведут набегающие друг на друга образы и метафоры. Вот и Жданов – такой же, классический метамета-текст: когда и с чем появится на этот раз – угадать невозможно. Все, кто имел дело со Ждановым в жизни, знают, насколько Иван не похож на свои тексты. Сильно править его нельзя: потому что исчезает неповторимая интонация. Так что не обращайте внимание на специфичность его устной речи – это высокое косноязычие, необходимое для обсуждения самого главного. Потому что метафизика чурается прямоговорения, испаряясь от точного называния, словно спирт.
В пику истории. Игорь Клех отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского. Окончание — Дмитрий Бавильский (07/07/2003)
О мазохизме и витражах, притче, рассказанной Битовым и резком (брезгливом) неприятии романного жанра, о Шульце и Кафке, Львове и Москве, Набокове и декадансе, поэзии и прозе, критике и «татарской морде», катафатической теологии и о понятии «нормы» в беседе 1996 года.
Янтра. Продолжение — Евгений Иz (11/02/2004)
На столе возле окна расстелена газета <Газета>. На газете стоит кофемолка конца XVIII века и пластиковая бутылочка с MDMA XXI века...
Янтра. Продолжение — Евгений Иz (10/02/2004)
Крокодил Гена разминается, несколько минут сосредотачивается, а затем открывает огонь из автомата по группе манекенов.
РУССКИЙ РОМАН, или Жизнь и приключения Джона Половинкина — Павел Басинский (12/03/2008)
– Наверное, вы русский интеллигент… Барский посмотрел на него с испугом. – Дорогой мой, не вздумайте в России обозвать кого-нибудь этим неприличным словом!
Мексиканские дневники. Окончание — Элина Войцеховская (14/11/2003)
Смерть отбрасывает в телесность. Живых, разумеется.
Ииииииииииииии... — Петр Капкин (12/07/2007)
Он схватил топор и – хрясь по руке – кисть отсоединилась и упала куском мяса; забрызгались обои... вставил ключ, на два оборота повернул и, съехав по стене, потерял сознание
Чулковский и кот — Петр Капкин (20/05/2007)
Чулковский испугался. Спрятался в газету. В мозгу зашевелились глупые фантастические мысленки: «А вдруг этот кот – злой дух? Или просто бешеный? Царапнет – и сорок уколов». А уколы ему Чулковскому, человеку со слабым сердцем, – смерть

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка