Рейтинг публикаций

Готова ёлка. Огнями переливается. Можно сидеть в темноте и рассматривать без конца. С детьми играть: на букву «Ш» - какая игрушка? Или просто молчать. То, что мы хотим сказать, остаётся на пороге фраз. Всё, что мы сказали – обломки кораблекрушения того, что хотели сказать.

А если серьезно – вот только сейчас у Ильи Александровича началась настоящая жизнь, ибо только сейчас на него всерьез обратят внимание. Представят, оценят и возвысят. Поверьте, у нас больше всего любви достается покойникам. Так уж повелось, что вся эта мучительная колгота, именуемая дурным словом творчество, на самом деле никого не интересует. А единственное, что по-настоящему интересует – смерть. Особенно ранняя смерть, с чем мы, собственно, имеем дело. Ранняя смерть – необыкновенная удача. Ранняя смерть – уже успех и мелодия…

...щупленькая старушонка выкладывает такого же покроя покупку: половинку ржаного хлебца, упаковку кускового сахара, горох и несколько коробков спичек. Из горсти сыплет на блюдце кассиру мелочь, та недовольно морщась, считает:
– Семнадцать копеек ещё.
Руки старушки снуют по карманам, проверяя по несколько раз каждый, она волнуется и растерянно твердит:
– Да есть же, есть.

...Ваш муж и брат, козявочка и светлый человек только-то отдохнуть прилег, а вам уже играться с ним понадобилось, шить, да петли метать! Только он вам не мумия, и не мундир! Нет, миленькие, рылом не вышли! Вам хотя бы соломку складывать научиться, куда там петли метать!.. Ножи да вилки, да палочки китайские – того и гляди, глаза друг дружке выколите!.. Родители ваши, прародители всеобщего счастия желали, радости беззаветной. Строем ходили… Отгремело. Теперь людьми пожить бы, да только надобно прежде научиться. А как научиться, когда любви нет? Прошляпили вы любовь! Большого Илью не приметили. Катает теперь большой Илья малого на своей колеснице, а вам невдомек. Так и остались на блюде остывать.

Полковник получил краткосрочный отпуск и решил провести его в родной станице. Первым приехал его вестовой. На следующий день он ожидал командира на вокзале, держа на поводе двух коней. Подъехав к околице станицы, они спешились. Вестовой — молодой кубанский казак, отличившийся в бою и совсем недавно получивший должность, был удивлен. Они шли по станице, и каждого встречного полковник приветствовал.

Сначала показались две пышные копны волос, затем, когда они прошли в комнату, под этими шапками стали различаться два личика, одно тонкое, худое, второе округлое, розовое. Одеты были примерно одинаково: джинсы в обтяжку, красные сумочки и туфли, вязаные кофты.

Мне вспоминалось, как Давид в последнее время рвался в свой дом на Гоголя, где прошло его детство, к маме, к отцу, как собирал узелок с бельём, и глаза его горели безумным счастьем, не понимая, что этих домов давно уже нет, и родители уже лет тридцать как в могиле, но объяснить его сумеречному сознанию я уже это не могла, и отпустить не могла – он бы там искал свой дом, пока ни упал бы где-нибудь или заблудился, и душа разрывалась от боли, видя, как он рвётся туда душой и телом, а я не пускаю, запираю дверь, прячу ключ… Мой самый близкий и дорогой человек рвался туда, где его ждали, любили, где он был так безоблачно счастлив, а я причиняла ему боль… Как важно человеку попасть туда, где его ждут…

Я всё отдам за этот свет, \ за византийской позолоты \ Прозрачный лист ручной работы; \ Осенний воздух лечит бред. \\ Я всё отдам за этот брег – \ Так много слов дано от Бога: \ Сугробы снега у порога \ Полярный ветер наметёт. \\ Я всё отдам за нищий быт, \ За обнаженье ткани жизни – \ Одно мгновение в отчизне, \ Сквозной в летящих листьях свет.

...Он стоял на ступенях мрачного серого здания с колоннами и не мог надышаться холодным октябрьским воздухом. Неужели то, что сейчас случилось, было с ним, Павлом, убеждённым комсомольцем и поклонником коммунистической идеи? Неужели и вправду была эта тесная прокуренная комната, этот страх за родителей, за друзей, за свою жизнь, наконец?

– Меня полдороги несло ветром! Я как упала возле обсерватории, так меня и понесло. Мимо какого-то мужика несло, хотел он мне помочь, ветер поддал – только я его и видела. Она начала стягивать с себя через голову любимый зеленый свитер, и когда ее зеленые наполненные слезами глаза показались из-под него – она уже смеялась.
– Он ко мне руку тянет, а я к нему – а судьба нас раз-лу-чиила!
После пяти суток пурги остров потерял четверых...

Её мир ограничен пятачком пространства: и – беспределен.