Рейтинг публикаций

Трамваи управляются как-то сами собой, собственными силами, автоматически останавливаются на остановках, прибавляют скорость, где надо. Водитель нужен только для неподвижного сидения с застывшим, устремленным за горизонт взглядом. Некоторые водители специально все ломают и пытаются управлять сами, чтобы не останавливаться на пустынных, как им кажется, остановках. Но ревизоры бдительно ездят, проверяют, увольняют, ссылают в штрафной батальон. Другие водители норовят незаметно выскочить на остановке, поваляться в грязи, поспать, поплакать, пока трамвай сам едет установленным маршрутом. Таких, поймав, убивают на месте.

...Здесь (Командор обвел рукой зал) мы мужаем морально. Там (он указал на дверь спортзала) – физически. Но все мы понимаем, что этого явно недостаточно. Только того, что наш мужской лагерь растет и укрепляется, будет недостаточно. Если мы будем работать только в этом направлении, то свою власть мы еще не скоро вернем. Стало быть, необходимо как-то ослаблять женский лагерь! Как это делать?

...рафинированные научно-литературные абсурдизмы построены на мелко изрубленной ритмике целых лингвоценозов селекционных полуслов, четвертьслов и слов-мутантов, фонетические ряды нелинейны и в музыкальном плане перенасыщены синкопами и ахроматизмами, что в сумме резко противопоставляет ваш стиль всем классическим теоретическим представлениям о поэтике...

Есть в характере моего народа – одна особенность. Это безысходность. И происходит она от места проживания.

Впервые «Москва – Петушки» были напечатаны в журнале «Трезвость и культура» за 1988-89 год, который затем исчез, поменяв название

У Ельцина была прорицательница, которой он во всем верил. Звали её Пелагия. Жила она в глухой уральской деревне, была очень набожна и все время читала старые церковные книги.

"...Так или иначе, все всегда возвращается к своим местам. Когда бы вас и не было, вы все равно были бы, хотим мы этого или не хотим, простите за дерзость, мерзость, трезвость… Даже если бы вы сами предписали себе стать собственным врагом, пустотой, ничем, мы начертали бы, слепили, соткали и вылили бы ваш образ. Нерону быть и Риму быть! ...Я с вами, и все с вами, даже если все – на дирижабле! Спустятся и припадут!..."

Несмотря на их фатальное одиночество, они всегда связаны с Другим, но чаще всего не в каком-то реальном, а виртуальном соотношении.

Нет, на самом деле в нем от основания жила пустота. Весомая, густая – сложная, многообразная – пустота. Она выполняла внутри какие-то свои функции, не считаясь с ним, дышала им, поглощала, перерабатывала, осмысляла инертно весь его скарб, двигалась в изменениях, откладывалась – росла плавными желваками, пробивая канальцы, ниши, выемки, русла, скручиваясь кольцами, протягиваясь, сокращаясь. Упорная, эгоистично-хозяйственная.

А я говорил – отражение лампы. А он мне – Луна. Он видел неправду.

И это была самая священная (скажем так) литургия в моей жизни

Подробный аналитический разбор показанного в Венеции пока еще и не состоялся - во время фестиваля все журналисты отписали на скору руку депеши, переписав с ремарок каталога и с анонсов свои летучки. А вот теперь попристальней.