Рейтинг публикаций

Там на Горького, сорок один, \ там, на улице прежде Кузнечной \ дом в судьбе скоротечной конечный, \ полынья среди льдин...

...Ведь на дворе вовсе не эпоха Ивана Грозного. Им платят зарплату – чтобы они оказывали помощь! Хороша помощь. Вот перед нами стоит обыкновенная русская женщина, мать-одиночка. Не богатая. Работает, растит детей. Никого не обижает. И вот, пожалуйста – что-то не сошлось в бюджете, и они решили добрать нехватку вот таким вот зверским способом, за счет матерей-одиночек. Им ничто не свято. Их самих всех посадить надо. Или сжечь на площади. Исаакиевской, а лучше на Дворцовой, нагляднее чтобы.

Надо как-то движение нервов словами оформить. \ Что я помню? Глаза, и первую букву имени. \ Я беседую с лампочкой, слишком холодно говорить по телефону, \ я греюсь у люстры, это слишком холодно именно.

Жевательная резинка - этот символ "свободного мира" - очевидно себя окончательно изжевала.

Его звали-то не Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность, неуправляемость. Впрочем, безответственность его не простиралась беспредельно: пять дней в неделе он был безотказный работник, больше того - старательный работник, умелый (летом он пас колхозных коров, зимой был скотником - кочегарил на ферме, случалось - ночное дело - принимал, телят), но наступала суббота, и тут все: Алеша выпрягался, Два дня он не работал в колхозе: субботу и воскресенье.

Герольд зычным голосом объявил участников турнира – Карла Ловкого и Роберта Меченного. Махнул рукой с платком, давая знать участникам о начале состязания.

Как-то, сидя за кружкой пива в «Гамбринусе», Филипп стал рассказывать нам с Аэлитой о том, как в Одессе делают бешеное вино и устраивают бои тарантулов.

...на его глазах погибало всё то, служение чему он ставил неизмеримо выше служения собственному Я.

Меня проводят через коридор, мой багаж пропускают через рентгеновский аппарат. Я в зале отправления. Отсюда улетают разморенные морем и карнавалом туристы. Назад. Отсюда должен улететь и я. Если мой вопрос не решится.

Настает день, когда ученик должен решить, кто из них двух ненормален: он или мир.

Пригов, дескать, говорил, что на него целую курицу не пожалела страна, а тут страна не пожалела трактор, прицеп и целого тракториста.

Сергей Солоух продолжает серию реплик-портретов своих любимых писателей-современников. В библиотечке «Эгоиста» уже были обнародованы его эскизы к портретам Игоря Клеха и Александра Чудакова, настала очередь странного, мало пишущего прозаика Анатолия Гаврилова. К сожаланию, о его существовании знают только специалисты и любители, между тем, опубликованная в прошлом году «Октябрем» небольшая повесть Гаврилова «Берлинская флейта» производит впечатление стрелы, попавшей точно в цель. У Солоуха с Гавриловым связаны совершенно иные ассоциации. Оно и правильно, хорошего писателя должно быть много, и видеться он должен по разному.