Рейтинг публикаций

С Андреем первой познакомилась Наталья (так уж ей повезло, посчастливилось). И, конечно же, не утерпела, сразу проговорилась, восторженная дурочка, рассказала о нем подругам на лавочке Гоголевского бульвара, куда те были вызваны по телефону.

Князь Осорьин-Роща не верил юной супруге, ибо, как он утверждал, слишком знал женскую натуру, весьма подверженную зверю, потаенному в человеках. Князь боялся лишать ее девственности, ибо это означало бы открыть врата райские для других и адовы – для себя: ключарь был стар. И потому во что бы то ни стало положил он сохранить супругу девственной.

Люди уже не мечтают в парках. // Люди мечтают об иномарках. // Нынче свеча не дает огарков – // Это деталь мотора. // Мир покупается – продается. // «За пирожок предстоит бороться»– // Выдержка старого оборотца // В пользу толпы и хора

А потом умер Сталин, и Стукач пошел его хоронить зачем-то, и его вместе со всеми задавил грузовик с песком. Фамилия Стукача была Петраш.

Этот мир и есть антиутопия

Присел написать пару писем, да так и не поднялся. Сам себя часто спрашивал - зачем все это надо было? Все равно никто не читает и некому отправлять, а все туда же. Настырный. Таким уж воспитали. Долго обсасывал ручку, грыз колпачок, сплевывая жеванную пластмассу прямо себе под ноги под стол. Старался, выводил каждую букву. Да так и прошла вся жизнь. И пришла смерть. Так и помер за столом.

...вплоть до своей физической смерти и последующего вознесения на Олимп Геракл непрестанно занят (почти одновременно) двумя делами: или продолжением человеческого рода, оставляя в качестве своих потомков основателей целых племен и народов, или воюет с давними и новыми обидчиками, а также с самыми разными (часто аллегорическими) противниками и врагами человеческого рода. В этом отношении заключительный этап жизни Геракла оказывается не менее значимым для потомков, чем тот, когда он совершал свои двенадцать подвигов.

Разве не глупы были те, кто сказал и кто согласился, что жизнь уже предрешена? Она - постоянный выбор в океане миров, а также их версий. Корабли плывут между нашими решениями. Желая чего-то, мы попадаем на корабль, следующий своим маршрутом к нашей цели.

Ночью спал рядом с отцом на надувном матрасе, истекал потом, к утру забылся, но глаза отворил уже в пятом часу. Дополз до окна, выглянул. Америка. Плотными рядами прижатые к бордюру железные авточудовища, бумажно-картонный мусор стремящийся вдоль тротуаров. Через дорогу – мертвый четырехэтажный жилой дом на два парадных, пыльно-рыжего цвета, серые оконные глазницы, подобие газона за узкой оградкой у входа. Небо бледно-голубое, почти желтоватое, с плоскими облаками. Человек в долгополой шляпе, с целлофановым свертком подмышкой.

Сворачивая к дороге, ведущей к дому, он машинально обвел взглядом пространство напротив: навес, телефонную будку. Под навесом было совершенно пусто, будто от остановки только что отошли сразу три автобуса с тремя различными номерами, а будки... будки не было совсем.

Нет, в том шиповнике, что цвёл до издыханья, // до черноты, до угля — у забора // я до сих пор стою как тот невзрачный мальчик // за пять минут — до счастья и позора.