Рейтинг публикаций

Так вот, я лег в маленькой комнате, а она пришла, разделась и улеглась на меня. Вскакиваю, а она говорит: “Что ты делаешь в моей постели?” И видно, что она так смущена, ей так неловко. “Извини, -- сказал я, -- сам не понимаю, как такое получилось” -- мы теперь только и делаем, что извиняемся и раскаиваемся. Стали ласковые и заботливые, и больше не кричим, как только поняли, что только и ждем, когда она умрет, когда освободит нас. В нас закончилась любовь, одна обязанность осталась. Одна (пауза) порядочность.

Так в рай хотелось, что в златой пыльце и в синей пыли – не узнала ада.

Еще ананасов для мэм-саиб, бвана?

Мы продолжаем первую на русском языке публикацию романа Пола Остера. Краткое содержание предыдущих серий. Некий писатель (в нём легко угадывается автор) рассказвает нам о другом писателе, Саксе, своём близком друге и единомышленнике. Роман начинается с того, что Сакс погибает от собственной бомбы - литературно-эстетические, в том числе, взгляды привели Сака на тропу террористической деятельности. Рассказчик парит мозги фэбээровцам, занимающимся расследованием этого странного инцендента, а также пытается сам понять мотивы погибшего друга. История с Саксом оказывается для него и способом самопознания - в вывешенном сегодня отрывке рассказик углубляется в историю своей собственной семейной жизни: всё в этом мире оказывается связанным со всем остальным.

Не расстраивайся – вдруг услышала она чей-то тихий голос и обернулась. Перед ней стоял человек, спасший ее от толпы. – Учись жить и любить, не снимая маску. И не жди, что другие снимут ее. В редкие моменты доверия и понимания каждый человек сам снимает ее, а силой ее не сорвешь. Таковы правила и их нужно соблюдать. На них держится мир.

...Воля Божья алогична, ибо не связана законом причинности (известного нам в качестве априорной функции нашего интеллекта)...

Ретроспектива Александра Лабаса в Русском музее СПб открывает знакомого, хотя и традиционно непонятного (не до конца понятного) художника ещё с одной стороны - утописта и рискованного антропологического экспериментатора.

для четырехлетнего ребенка она ведет себя более чем странно. Надо что-то делать, пока не поздно.

что его слишком плавный, гладкий овал // обрамлен казался лукавым свеченьем

Возвращаясь вчера на автобусе домой наблюдала напугавшую меня чуть не до смерти, отвратительную сцену: женщина-даун, на вид лет 20-40, светловолосая, раскрасневшаяся, похожая на добрую бабу ягу, стоя, с независимым видом, целовалась в подробностях с неплохим юношей, с чёрными глубоко посажеными глазами, восточного типа тёмным лицом, правда, кое-где подпорченным угревой сыпью.

Позёмка, белой метлой, старательно выметала дворы. Дебелые облака разрешались от тяжкого бремени весёлым роем белоснежных, порхающих бабочек. «А ведь каждая из этих снежинок имеет своё лицо, – глубокомысленно отметил Петя. И вдруг вспомнил: сегодня же Рождество Христово! Праздник сбывающихся надежд! У меня на этот случай, и шампанское припасено!».

...философский шовинизм обеспечивает «спецам» от философии эксклюзивное «обладание» истиной, исключительное право искать и понимать истину, а также продавать или втюхивать ее обывателю. Однако для этого им пришлось исказить принципы античности и философии вообще.