Рейтинг публикаций

Он открыл мне один из главных секретов жизни. Те, кому эта тайна известна, не знают скуки, не мучаются на работе, не меняют одно дело на другое и, как правило, со всеми добры и спокойны. Эти люди ценят мастерство и доводят его до совершенства. В любой профессии они не ремесленники, а творцы. Такой труд приносит им счастье неисчерпаемое.

А вообще-то мало кто выдержит такую толстую книгу своего «Избранного». Борис Краснов выдерживает. Да, он «тосклирует» (три слова перемешались здесь в одном: тоска, лира и соло)… Но делает это красиво и убедительно.

Когда вырывался свободный часок, спешила в библиотеку Дома учителя. Я облюбовала там стол у окна с видом на волжские дали и зачитывалась стихами. Тушнова, Вознесенский, Заболоцкий, Лорка… Я обнаружила, что поэзия может волновать и трогать, даже если не понимаешь всё до конца. Вернее, понимаешь, но не умом, а каким-то чутьём, нутром, интуитивно. Я, как хрустальный бубенец, пробовала на слух загадочный ребус слов, как драгоценные камешки, катала во рту волшебные строки...

...Опасное состояние – поэт. Мировой звук, таинственный гул слышит поэт. Что на самом деле слышится ему? Действительно ли звуки мира или их отзвуки в его сердце? Поэт способен создавать настроение – особый строй души, созвучный состоянию природы, событию, мечте и молитве. Там, где философу требуется тысячи и тысячи слов, поэт созвучием десятка их добьётся удивительного и убедительного впечатления, найдя всего лишь – образ – отзвук описываемого философом явления. Не случайно первые мыслители прибегали к поэтическому языку, оформляя умозаключения в напевный говор, по сути, в стихи.

Улицы детства... Магазины детства... Любимый был напротив старого кинотеатра «Пионер», где отец покупал мне стакан томатного сока (никаких других соков я не признавала) и пирожное. Пирожные эти автоматически спускались сверху в таких металлических ячейках-формочках, когда в щель бросишь монетку. Но пирожные там были разных сортов, и когда однажды ко мне спустилось не то, коего жаждала моя душа, а то, моё, стало спускаться ниже, куда-то в недра агрегата, я с воплем ухватила его за край. Руку защемило...

Прошли годы. Много людей встречалось мне в жизни. С большинством я сохранил добрые отношения благодаря правилу, усвоенному в детстве. Узнав о человеке плохое, не говорить об этом другим.

…мал Зипунок, а мастеровущий, сработал сошку, из постромков хомутишко, влезла Манёк в хомут, Зипунок за сошкой ходит, так и вспахали, и посадили. Так оно так, только Зипунок остался Зипунком, а вот Мария, Маньком впрягалась, Полканицей выпряглась.

Скажет всякий: что за бред? \ А скажу я вам: поэт \ Волен чушь нести любую, \ лишь бы слушал целый свет, \ И жевала лошадь сбрую.

Неизвестно, откуда взялись эти нескончаемые тоннели, и где они пролегают. Может, как-то хитро замешаны перемещения вроде невидимых порталов?
– А вот тут ты оказался догадлив, – отозвался рот на моей руке.

Если Вергилий переселяет своих пастухов в Аркадию, существующую вне времени, то Сигида возвращает их в тревожный воюющий Донбасс, с 2014-го года наполненный рыданьями, мятежными песнями, беглецами и бандитами, поэтами и влюбленными, сельским и воинским трудом. В поэме донбасского поэта, как и на донбасской земле, до мира и гармонии еще далеко. Четкие строки и классические образы ломаются и смешиваются, создавая новое пространство, тревожное и открытое будущему.

Василий – крепкий хозяин. «Хозяин концлагеря» – ядовито шутит сосед Василия – прапорщик Головин. В этих словах столько же правды, как и в том, что он, Головин, прапорщик.
Первая правда. Василиев огород обнесён «колючкой». Это колючая проволока разных сортов. Одна похожа на немецкую времён мировых войн.

...мы с Голышевым и Леночкой под невидимыми звёздами белой ночи на Некрасова, и мне хочется рыдать от благоговения перед вечным талантом Фёдора Михайловича. Он создал не роман, а феномен времени-пространства. Сколько лет прошло, но всё ещё: там, где возникает это произведение, реальность скручивается в торнадо. Те, кто не читал роман «Идиот» или не понял его, так или иначе оказываются вовлечены, стоит им лишь на миг открыть рот вблизи этой книги. Эффект может быть разным.