Рейтинг публикаций

Наступит завтра вопреки всему, \ Пробьётся, просочится и — случится \ Само собой и в дверь не постучится, \ А волю явит: будет по сему.

В аэропорту Аддис-Абебы меня встречал Вячеслав, который выделялся на фоне других высоким ростом и бледностью лица. На вид ему было примерно чуть больше сорока лет. Нас, туристов, было четверо: Антон − неопределённой профессии, лет тридцати красавчик с нарциссическими наклонностями, Людмила − юрист по профессии, лет сорока, приятной наружности с позитивным настроем, Алексей − пенсионер шестидесяти четырёх лет, подрабатывающий курьером, на первый взгляд большой зануда, и автор этих строк − работающий пенсионер шестидесяти восьми лет.

То, что до сих пор многими агрессивность стран Запада объясняется теснотой в Европе, население которой нынче превышает население России в несколько раз, конечно, имеет место, но теснота имеется и в других регионах мира, страны которых не конфликтуют постоянно. Поэтому имеет смысл попытаться докопаться до действительных причин такого положения, когда русские желают жить в мире, а европейцы только говорят о мире.

О нашем времени мне нечего сказать, \ Не то, что нечего, скорее неприятно, \ Оно, как кажется мне, слишком неопрятно, \ Противно, прикасаясь, осязать.

Со мной стало твориться что-то непонятное. Мне вдруг всё здесь стало нравиться: дача, лес, люди, земля, небо. Целый день я носилась, как угорелая, придумывая всякие игры, забавы, состязания. Мне хотелось быстрее всех бегать, сильнее всех раскачиваться на качелях, обыгрывать всех в настольный теннис, находить в лесу самые сногсшибательные грибы и самые диковинные цветы. Мне хотелось совершить что-нибудь такое, чтобы он отличил меня из всех, восхитился, возрадовался мне...

...Часам к семи во дворе собирается «группа захвата» перед окнами редакции (редакция, естественно располагалась в полуподвальном помещении). Никого в редакцию не пускают, но меня, наконец, выпустили на волю, удерживать дальше не рискнули, – силы были уже неравными. Я выхожу, вызываем милицию, впрочем, в 2014-м году это была уже полиция. Приезжает наряд. (...)

...Стол, стул, кровать. Сюжет-людоед пожирает мои вечера. Гнать пером по листу стаи неукротимых фраз. Свирепость писательства. А чуть забрезжит в окне скучный городской рассвет... какое бессилие! какая опустошённость! Люди, машины. Город тревожен. Что там – в промежутках? Водосточные трубы, смесь шагов и шин, угроза наводнения, ночью хлестал дождь. Вот и сейчас... Уткнув перо в сентябре, я очнулся от пьянства чернил сереющим, как грифель, ноябрьским утром. На столе толстая рукопись. Что с ней делать?..

угадываю сны Первопрестольной \ прохаживаясь вдоль её души \ где в небо иглами вонзаются стрижи \ и запах вечности стекает мёдом с кровель...

Универсален архитектор, он \ Имеет ухо музыканта: слышит \ Колокола; глаз живописца; руки \ Тверды, точны, как скульптора резец. \ Счёт Архимеда, глазомер Евклида – \ Всё архитектор... Тридцать шесть флоринов \ Мне положили – столько же Гиберти. \ А он так плохо понимает дело, \ Так мало смыслит в нашем ремесле... \ Он ювелир, рельефы льёт отменно – \ Вот пусть и лил бы: райские врата \ Его работ давно уже заждались! \ Шестнадцать лет... К концу подходит пытка – \ Такого купола ещё не видел свет!

В этой сухости, сдержанности, отстраненности взгляда – выдержка и мужество держать разницу потенциалов противоречия: среди хаоса скоростей, смен, превращений, «загогулин», царапающих ненужностей – прозревать суть, основа, уток. На котором смысл и держится. Отвага понимать. (...)

Во тьме, когда окрест не видно \ ни рук, ни ног, ни дрожи век, \ к нам пробирается неслитно \ сверхзвучный вечный человек. \\ Перебирает струны сердца \ арабской вязью нотный стан, \ ребристым кругом пышет меццо, \ пасётся ангелом баран.\\ (...) Ушная раковина ловит \ бессмертный трёп. Замри, пиит! \ Путь начинается с коровы, \ которая аят мычит. \ Планета в месяц завернулась, \ согрелся псом скрипичный ключ.\ Да-да, аула нет. Скрип стула \ тридцатилетний помнит путч. Оцепеневшими руками мир правит пробужденный слух, чтоб различать, где твёрдый amen, а где его беззубый звук. Заре навстречу, шагом мерным, с привычной дрожью тёплых век уходит утром нераздельно прикрытый ухом человек.