Рейтинг публикаций

...главное, что нужно знать про наше будущее. Как таковое оно для нас не только закрыто – оно для нас пусто, неважно и безразлично. А что тут подлинно ценно – это наше, у каждого порознь, представление будущего. Наши текущие и сколь угодно шаткие планы, наши обрывочные мечтания и наши кургузые понятия о том, чему должно бы некогда сбыться – хотя бы то было и курам на смех. Однако ж из этих смехотворностей и копится у каждого из нас та самая библейская вера, что может сдвинуть и горы. И таки мы сдвигаем горы верой своей – но только не современные нам, а те, что некогда украсят собой (в нашем уме) облик Земли. В этом ходе мысли мы абсолютно неопровержимы. А значит и в некоем смысле всесильны, и даже в чём-то равны небожителям.

Стоят пустыми колыбельки \ одна, \ вторая, кто согреет \ кто приголубит, кто фланельки \ поправит, мне скажи, Медея? \\ А мне Медея отвечает: \ - Сама такая же, дрянная! \ И в окровавленной рубахе \ идёшь по женской ты больнице \ по коридору: «Вы блудница!» - \ ворчит седая медсестрица. \\ Здесь все такие. Ты такая. \ И даже эта – пожилая, \ и молодая, ей лет тридцать. \ О, были бы мужьями боги, \ праправнуки титана-Зевса. \\ - Мне плохо, горько, одиноко! \ - Иди, повесься!

Мне нравятся детективы, потому что этот жанр в основе своей опирается на рациональную и научную эпистемологию. Зигфрид Кракауэр утверждает, что детективный роман в конечном счёте посвящён не преступлению и закону, а разуму. Но с дамами это не совсем так. (...)

Ну вот и всё… \ Зенит у лета пройден. \ Зенит у жизни — тоже за горой. \ Хоть солнце высоко повисло в полдень, \ Но на прощанье с дачей уж настрой. \ Любовь прошла, \ Последняя земная, \ Светившая из тучи янтарём. \ И рана заросла уже сквозная, \ Но так хочу пройти с тобой вдвоём \ Путь до конца, любимый, незабытый, \ Даривший луч осенний золотой.

Кто виноват, если грабит каждый — понемногу? Суд над выживанием в разрушенном мире, где мародёрство стало не преступлением, а привычкой.

Поэзия Д. Асановой держится на таких тонких субстанциях, как человеческая сложность и чистота: именно, что – даже конфликты, несколько наивные с точки зрения современной дрянной изощрённости, воспринимаются чистыми.

Когда-то, ещё на заре бытия, до первой пролитой крови, мир ощущался как единый организм, в нём циркулировали соки, роднящие всё живое на свете. Люди, животные, птицы – составляли одну большую семью, некое вселенское братство. Это потом учёные стали утверждать, что человек – венец природы, что он произошёл от обезьяны. А когда-то считалось, что люди произошли от так называемых "жёлтых псов".

Я помню Павла. Дуров приезжал \ в ядро степное на простой телеге. \ Да, ладно, вам! Он ангельским крылом \ обмахивал радушие казахов. \ Сигнала явного он ждал видать неявно. \ Но, впрочем, рано нам судить природу \ тех сообщений, что француз рисует, \ целуя трапом самолетик Павла. \\ О чём же я? Ах, да, о ереси свободы... \ Зачем она услужливым чинушам, \ которые свободны политесом. \ Зачем свобода женщине, лет в сорок, \ которая готовит и поёт, \ включив смартфон, \ не подпевая Алле.
(...)
Быть бесполезным иногда есть благо. \ Свобода бесполезна, простовата. \ Бесхитростно её лицо, а ноги \ восходят прямо к шее всех законов.\ Точеные, прекрасные движенья \ украшены покоем истин звездных.

Юная Цветаева в письме подруге писала: «Прочла рецензию в «Аполлоне» о моем втором сборнике. Интересно, что меня ругали пока только Городецкий и Гумилев, оба участники какого-то цеха. Будь я в цехе, они бы не ругались, но в цехе я не буду». Позже эта установка вылилась в ее кредо: «Ни с кем, одна, всю жизнь, без друзей, без круга, без среды, без всякой защиты, причастности, хуже, чем собака, а зато… А зато – всё».

Как показала практика, подавляющее большинство населения планеты до сих пор верит в пришествие социализма как панацеи от всех бед. И, действительно, социализм в определенных формах способен быть таковым до возникновения цивилизации и после ее распада, но является пассивным элементом в ходе развития цивилизации вследствие его архаичности и склонности к стагнации.

Оно мне — по душе. Оно мне — по рукам. \ Мне без Него весь мир — не более чем хлам. \ Пусть изношусь до дыр. Пусть проиграюсь в прах. \ Пока Оно со мной — я — князем во князьях. \ Оно мне Бог и Дух. И мой насущный хлеб. \ За то, что, как в чертог, Оно в мой душный склеп \ Доверчиво летит синицею в ладонь. \ Меня хоть разорви. Ну а Его — не тронь.

Зайдя в кабак и отряхнувши снег, \ Мы в уголке с Анакреонтом сели. \ За рамой ветер выл, как человек, \ И раздавался в стёкла стук метели. \ За пенной кружкой сжавших сердце нег \ Мы, поглупев, на век помолодели. \ И вскинув руку, начал он читать \ Про лесбиянку* юную опять. \\ Там, среди пены, берега скалисты, \ Платан белеет, смоква голуба. \ Худы гречанки; их движенья быстры, \ А бубен сух, как кожа и трава. \ Мониста ждут прикосновений... Чисто \ Окно небес; и море – синева. \ (...)