Рейтинг публикаций

Может, беспамятство и есть преисподняя?

Очень часто писательская наблюдательность – черта в жизни неприятная. Любил подсматривать за людьми Горький. У него даже была такая тетрадь, куда он заносил наблюдения, как человек ведет себя наедине. Однажды он застал Чехова, который пытался накрыть шляпой солнечный зайчик.

То что мы вынесли это Снаружи – это дело воистину Великое То что мы стесняемся этого – тоже То что здесь не понимают что и за них тоже – просто ужасно

В качестве гипотезы формула. Притча есть аллегорически осмысленная pritъča, из которой рождается новое слово. Проверим.

На кафельном полу действительно «проявились» отпечатки двух ступней. Шестипалых ступней. Из рассказов своего отца Вера знала, что в могильниках бронзового века рядом с костяками встречаются подобные «трафареты», выполненные древними «живописцами».

Уже под “Красную Звезду” дрочат, мою любимую газету!

Бледное лицо. В старенькой курточке. Тихий. Больше молчал, когда ехали, и только однажды, мы возвращались из аэропорта – снежного барана отправляли, – попросил: «Можно, мы на боковую дорогу свернем?». Чего спрашивает? Я ж ему не начальник. «Давай. А надолго?» «Да нет, здесь рядом». Вскоре мы остановились у ворот кладбища.

О последних стихах Кибирова. Ведь талантище ж, матерый же поэтище! Ан... нелегко человеку! Если очень долго ходить на лыжах по зимней тайге, то потом, когда их снимаешь, некоторое время ходишь все равно как на лыжах, только без лыж. Свидетельствую: ужасно смешно! Причем прежде всего тебе самому. Я думаю, что если очень долго ходить носками внутрь или навыворот, а потом попытаться ходить нормально, тоже будет смешно.

От учителя к учителю. От искушения к искушению. И всё “мимо, мимо...”.

Деревня Алешкино находилась там, где сейчас метро Планерная. Алешкино – это была конечная остановка почти всех тушинских автобусов. Так и было написано: 96 Алешкино – ст. Тушино или 102 Алешкино – метро Сокол. Потом построили метро Планерная и перенесли конечную остановку туда. А от старой конечной остановки осталось большое пустое заасфальтированное место, которое по традиции называется Алешкино.

Здесь, однако, нужно сделать одну оговорку. Книги рая – в особенности, книга Катай - пишутся уже после «преображения» рассказчика, т.е. после «победы над болью». В Катае рассказчик находится уже как бы вне досягаемости, т.е. за пределами «мира материи».