Поэзия

И вот – \ Благоуханье оазиса, \ Хоть нет ни тени, ни вод, \ Хоть ни одна не цветет \ Роза изнеженной Азии – \ Это молитвенный взлет: \ Пустыня. Ладан. Восход. \ Неплодного камня плод. \ Солнце из горних сот.

А мы шли такие, что любо смотреть, \ несли вам цветы и поляны живицы, \ хлебы-караваи да мёды, \ берёзоньки ветвь, \ открытое сердце, в котором любовь колосится. \ Рубахи из льна, письмена, если надо, всё – вам! \ Топлёное масло учений, познаний, тайн свыше! \ Священные руны. \ Святые дары. \ Живота \ не жаль нам для вас. Нам, понявшим, \ дарившим, постигшим! \ Но слышим в ответ: вы – не братья. И вас больше нет.

Предисловие к книге «Бретонская любовь» написал известный французский художник Борис Лежен. В письме к переводчику он отметил, что «Ваши переводы обещают настоящее откровение для русского читателя – откровение настоящей поэзии, откровение переводческого мастерства в лучших традициях этого искусства.

Миру – мир, где оно наше прошлое братство? \ Наши млечные ткани и кровные узы? \ Если нас придавило чужое богатство? \ Жадность, скупость чужая, питьё их и яства \ в стон иллюзий. \ Да, мне жалко его – мной рождённого сына, \ дорого дороже, \ воплю из-под дыха… \ И я рук оторвать не могу. \ Но он должен \ постоять за прадедову нашу Россию. \ Это самый последний мой выход.

В детстве-юности, брат, не так ли, \ Не сидели мы в соцсетях, \ Жизнь казалась большим спектаклем – \ С эпилогом. \ В пяти частях. \\ Получились одни эскизы. \ Печки-лавочки, \ То да сё. \ Жизнь – короткая антреприза: \ Собрались, \ Разбежались, \ Всё.

В тяжёлый час есть небо, мама и \ ещё вселенная! Куда мне обратиться! \ Коль можешь, брат, возьми и не убий, \ коль можешь, Ярославна, взвой зегзицей, \ береговою ласточкой из льна, \ кукушкиным болотным причитаньем! \ Как полечу над Доном, над Дунаем, \ вот подорожник, вот боржоми – на! \ Одно могу – лишь вытащить из сна \ размером с вечность, словно песню Цоя, \ что в переходах пели. Смерть в лицо нам \ глядит, что солнце прямо из окна. \ Вселенная, \ вселенная моя, \ планета! Будем до воды по водам! \ Упрямых их, не верящих, упёртых, \ их чокнутых, майданутых, безродных – \ они зародыши ещё! Стреляют… глянь… \ в тебя, в меня, в детей и мирных бабок. \ Чего хотят? Французских жабьих лапок? \ Иль сыра проволоне? \ Дай им сыр! \ А нас верни в славянский общий мир! \ Верни всех-всех. \ Прости, что я убита \ тобою, брат! \ Лежу башкой у края. \ О, как же пахнет всклень земля сырая, \ что кружит голову от зерен, хлеба, жита.

В этом мягком лесу, \ В этом мягком, как нежность, лесу \ В эти сумерки белые бережно я твою нежность несу.

Его поэтические сборники «Книга образов» (1902), «Часослов» (1905), «Новые стихотворения» (1907), «Жизнь Девы Марии» (1912), «Дуинские элегии» (1912 – 1922), «Сонеты к Орфею» (1923), «Явления Христа» (1926) остаются безусловными вершинами философской лирики XX в.

Я к чудесам, с эпохой связанным, \ причислю киноаппарат \ и фильмы все такие разные, \ что вышли в массовый прокат. \ Сойдутся линии сюжетные, \ и мы опять пойдем в кино \ смотреть кино малобюджетное \ с простым народом заодно. \ Уклад героико-шизоидный \ в квартирках, бедных метражом, \ на тех скрижалях целлулоидных \ талантливо изображен.

Опустевшая форма исходит оккультной хворобою \ И больше не надобна для нового бытия, \ Полного новой, ему довлеющей, злобою \ И еще не проявленной кинограммой добра и зла, \ Шампурной рифмовкой “семени – роду-племени”, \ И потому не любящего заглядывать в зеркала, \ Ломать купола, а точку отсчета времени \ Отодвигать влево и вправо на медном безмене Мне- \ мозины, выводок дочек увозящей поближе к Западу...

Последний часовой стоит на страже родного града. И над ним проносится чёрная конница – чёртовы дети ада! Он падает замертво, успев понять, что позади пустота – Фата Моргана – нет ни Святограда, ни Новороссии, а только дикое голое поле истории.
И поле возделывает простой ополченец, вернувшись с войны. И восходит солнце, дети собираются в школу, липы благоухают, и мне сдаётся: любовь не сдаётся и не умирает! Ведь так, пацаны?!

Новороссия гроз. Новороссия грёз. Видно, это судьба такая: сойтись нам под небом звёздным, на перекрёстке истории, продуваемом северным ветром, под огнём перекрёстным смертным. Пусть нету на гугл-картах, пусть нету на яндекс-картах этой страны, и адепты вражеской пропаганды твердят нам, что так и будет, что зря, мол, погибли люди, что всё напрасно, бессмысленный глупый подвиг, нас ждёт нищета и кризис, а он мне сказал: «Это долг мой». И записался в Призрак.