Рейтинг публикаций

И тем же днем Энчо узнал, что «желанцы» — это зимовщики с мыса Желания на Новой Земле, а еще есть «правдинцы», «уединенцы», «соп-каргинцы». И кого еще только ни встретишь на Диксоне — перевалочном пункте полярников с острова на остров, с островов на материк и обратно, в этой северной арктической столице на берегу Карского моря.

Иваныч не из тех хлюпиков-лимитчиков, которые отреклись от корешка, сладкой жизни городской за подол ухватились-приклеились, нет в них крепкого деревенского и городскими не стали, до сего дня всё бегут и власть ругают. У Иваныча она не меняется, билет партейца при нём, майор Сидоркин в Сталинграде вручал, перед боем.

На одной далёкой планете снег лепил сам себя. А летом все снеговики таяли, кроме одного, который не верил в лето. - Не верьте в лето, и Вы не растаете! - говорил он другим снеговикам. Но они верили в лето и таяли.

Такие фантастические твари, как Жмуриус, так просто не помирают. – Сказал друзьям Пусь. – Он сгорел, но часа через два-три обязательно восстанет из пепла, как Феникс. Нужно искать иглу.

Очнулся он в неизвестном месте. Пижамы. В глазах рябит. У голубой стены на табурете сидит санитар. Звереобразный, зевает. Нос-валенок. Такой громила. Только бы не заметил. Нет, заметил, голову повернул. "По уколу соскучился!" взревел санитар. Грубо закрутив ему руку за спину, тащит его куда-то...

Вглядываясь в действительность романа «Ночь нежна», вспоминая нежного, и не рассчитанного на долгую жизнь Китса, мальчик – с внешностью пожилого человека – тщится представить куски жизни Фицджеральда...

В стране тем временем нарастали события, которые сначала казались радостными и обнадёживающими, но вскоре обернулись катастрофой.

Машина втягивала меня в свою работу; мне показалось, что я, если не окажу сопротивления, сделаюсь ее частью.
«Но стоит ли противостоять? – подумал я.

Машина, загруженная до предела, покатилась вниз, а вслед за ней, взяв в руки все, что еще оставалось: горшки с цветами (алоэ, фиалками, традесканциями), сумки с посудой и обувью, спускалась вереница людей. В этой веренице спускался и я. Спускался, чтобы уже не вернуться назад.

...разве ты знаешь, что построишь на самом деле? Кто сказал тебе, что башня, которую ты замыслил, будет той же, которую ты сможешь построить? Да, предположим, что все-таки построишь. Ты хочешь заглянуть Богу за спину, но с чего ты, в конце концов, взял, что, даже если Бог там, где ты его ищешь, у него есть спина?

...красота есть в клеточке чего угодно – во всём она едина, а не избирательна. Она в железной ручке, фаре, ступке, закате или травинке. Во всём. Сколько вещей Вы считаете красивыми, настолько Вы и раскрылись в понимании этого. Да и в общем, приобретая глубинное понимание вещей, ты начинаешь осознанно жить: понимаешь людей, себя и свои истинные потребности. Ты приобретаешь способность видеть. В таком видении уже невозможно осудить, ведь это значит осудить человека уже осужденного самой жизнью стать таким. Его только любишь, и это движет.