Рейтинг публикаций

Я смотрел на ее руку, в которой она держала помидорку, и, чем дольше я смотрел, тем сильнее мне почему-то хотелось плакать. Именно в этот момент я понял, даже не просто понял, а почувствовал нутром, что баба – моя, родная. И мне, не знаю – почему, стало ее очень жалко. Жалко, и все тут. Я так внимательно смотрел на ее руку, что рассмотрел все до мелочей и запомнил надолго, может быть – даже навсегда. И если я помню их до сих пор, значит – действительно НАВСЕГДА. Я НАВСЕГДА запомнил бабины пальцы – длинные и тонкие, с маленькими бугорками, потому что баба уже старенькая. Но все равно ее пальцы показались мне очень красивыми.

В системе боевых знаков отличия Российской империи появилась особая награда — Георгиевский крест. Крест, как таковой, был символом самопожертвования, крепко связанным с именем Господа нашего Иисуса Христа. Подвиг, самопожертвование, крест объединяло одно слово — «храбрость». (...) Случайно или нет, но в Красной Советской армии не будет награды за храбрость. В армии современной России сохранили советскую медаль «За отвагу», но значение ее принизили введением ордена Мужества. Ведь отвагу и мужество считают синонимами. На самом деле это далеко не так.

...красота есть в клеточке чего угодно – во всём она едина, а не избирательна. Она в железной ручке, фаре, ступке, закате или травинке. Во всём. Сколько вещей Вы считаете красивыми, настолько Вы и раскрылись в понимании этого. Да и в общем, приобретая глубинное понимание вещей, ты начинаешь осознанно жить: понимаешь людей, себя и свои истинные потребности. Ты приобретаешь способность видеть. В таком видении уже невозможно осудить, ведь это значит осудить человека уже осужденного самой жизнью стать таким. Его только любишь, и это движет.

…мал Зипунок, а мастеровущий, сработал сошку, из постромков хомутишко, влезла Манёк в хомут, Зипунок за сошкой ходит, так и вспахали, и посадили. Так оно так, только Зипунок остался Зипунком, а вот Мария, Маньком впрягалась, Полканицей выпряглась.

Оле всё это нравилось. Приходишь в любое время на "точку" – поболтаешь или помолчишь, уходишь.

Не видимся. Не подхожу к трубке, не открываю дверь. Ночь. Стучат в стену. Тихонько так постукивают молоточком. Забивают. Гвоздик забивают. Да, гвоздик, должно быть. Что ж такого. Забьют, повесят картинку в спальне. Лес, медведей, Шишкина. Баркас, бурлаки. Иван Грозный убивает сына. Я не возражаю, с чего бы мне возражать. Сижу в кресле и смотрю, не отрываясь, на эту стену. Смотрю, смотрю. А в неё всё стучат, стучат, громче, громче...

Много лет спустя тетя рассказывала, что каждый раз, когда я мальчишкой заходил в ее дом, она думала, будет ли у нее крыша над головой, когда я уйду.

Василий – крепкий хозяин. «Хозяин концлагеря» – ядовито шутит сосед Василия – прапорщик Головин. В этих словах столько же правды, как и в том, что он, Головин, прапорщик.
Первая правда. Василиев огород обнесён «колючкой». Это колючая проволока разных сортов. Одна похожа на немецкую времён мировых войн.

Только бабочка-однодневка может все успеть.

...бригадир не прекращал меня убеждать в том, что он, как и другие, забирает своё. «Ты просто обязан присоединиться к нам. Участились проверки, а ты пока только “зритель”. Пора выбрать, на чьей ты стороне.
И я выбрал. После колкого замечания девушки.

Полковник получил краткосрочный отпуск и решил провести его в родной станице. Первым приехал его вестовой. На следующий день он ожидал командира на вокзале, держа на поводе двух коней. Подъехав к околице станицы, они спешились. Вестовой — молодой кубанский казак, отличившийся в бою и совсем недавно получивший должность, был удивлен. Они шли по станице, и каждого встречного полковник приветствовал.